— На это могут уйти годы, — заметил Арик.
— Да. Но по крайней мере Флинн будет жив и здоров.
Кивнув, Арик спросил:
— А что, если кто-нибудь из жителей Пейла или, не дай Бог, сам король Генрих узнает о том, что ты сделал?
Киран, стиснув зубы, смотрел прямо перед собой.
— Я… — Он вздохнул. — Полагаю, я готов к тому, что меня за это повесят.
— Ты готов пойти на такой риск только ради того, чтобы Мейв на тебя не сердилась?
Киран невесело рассмеялся:
— Знаю, со стороны это выглядит в высшей степени глупо. Это решение… Это решение идет вразрез с логикой. Но я не стану причинять боль Мейв.
Арик понимал, какие чувства движут Кираном.
— Тогда поступай, как считаешь нужным. Мы с тобой скрепили кровью клятву во взаимной верности, а значит, стали братьями по крови, — сказал Арик, протягивая Кирану руку, на которой был заметен тонкий шрам. — Вернувшись в Лондон, я помогу тебе, чем смогу. Я отправлюсь туда на будущей неделе.
— Что ты задумал? — Киран удивленно посмотрел на Арика и нахмурился.
— Я скажу королю Генриху, что мятеж подавлен и что все его предводители получили по заслугам.
— Нет, ты не можешь! — Киран остановил лошадь. — Этот обман грозит тебе смертью.
Арик улыбнулся:
— Но я решил рискнуть, чтобы помочь тебе, брат.
Киран молчал, размышляя над его словами, потом кивнул:
— Мне повезло, что у меня есть такие друзья, как вы с Дрейком.
— Главное, никогда не забывай об этом, — пошутил Арик.
Всю неделю Мейв не выходила из своей комнаты. По утрам ее тошнило. По вечерам наваливалась смертельная усталость.
Днем… Она избегала встречаться с Кираном. Не хотела его больше видеть, потому что гнев лишал ее последних сил. Она знала, что ее поведение было не чем иным, как трусостью, но ничего не могла с собой поделать. Она постоянно думала о непростой ситуации с Флинном и о его аресте.
Мейв подошла к окну. Она смотрела на дождь и вздыхала. Почему, решив принять участие в мятеже, ее брат прибегнул к таким крайним мерам? Ведь до этого они медленно, но верно продвигались вперед по дороге свободы, совершая небольшие кражи документов и провизии, которые везли в английские цитадели.
А потом Флинн и остальные потеряли терпение. Их планы были безрассудны. Она злилась на своего неразумного брата. К аресту его привели глупость и заносчивость.
Киран, ни минуты не раздумывая, отправил его в темницу. Он не чувствовал ни малейшего раскаяния по этому поводу.
“А мог ли он поступить иначе?” — спрашивала себя Мейв.
А что сделала бы она на месте Кирана? Разумеется, пощадила бы Флинна. Хотя бы для того, чтобы не обагрить руки кровью. Но, как совершенно справедливо заметил Киран, идет война. Отдельно взятые жесты милосердия могут привести к тому, что на свободу выйдет человек, который позже нанесет тебе удар из-за угла.
Мейв покачала головой, не желая в это верить. Флинн не нападет на Кирана без причины.
А если все-таки нападет?
Мейв вспомнила день первого появления Кирана в Лангморе. Как он угодил в грязную яму и как Флинн нацелил на него лук. Флинн не моргнув глазом убьет ее мужа.
Да, он это сделает.
Но как бы то ни было, Флинн — ее брат. Неужели это ничего не значит для Кирана?
Или тот факт, что Флинн пытался поджечь Лангмор, в глазах Кирана перечеркивал кровные узы, которые связывали ее с братом?
Мейв была в смятении. Целый день ее мысли крутились вокруг одного и того же. Но она никак не могла распутать клубок, в котором ее родственные чувства переплетались с разумом. Этот клубок был полон противоречий, от которых сердце Мейв разрывалось на части.
Тяжело вздохнув, Мейв выглянула из окна и посмотрела на промокший внутренний двор замка. Как раз в это время стражники выводили связанных мятежников из главных ворот. Мятежников было двадцать человек. Они устало брели по грязной тропинке под дождем. Издали Мейв не видела их лиц, но понимала, что Флинн должен, находиться среди них.
Неужели этот кровопийца, ее муж, даже не дал ей возможности проститься с братом, прежде чем они расстанутся навсегда?
Гнев придал ей сил. Мейв выскочила из комнаты и помчалась вниз по лестнице. Она опрометью бросилась через большой зал, выбежала в мокрый от дождя внутренний двор, пробежала через сад и красильню и наконец добежала до гарнизона.
Может быть, караульный скажет ей, что случилось с ее братом?
У дверей в подземелье ее остановили стражники.
— Вам не следует здесь находиться, миледи, — сказал Патрик, старший стражник замка, который когда-то служил у ее отца.
Слезы навернулись ей на глаза и потекли по щекам. Мейв оплакивала всех обреченных на смерть ирландских солдат, но больше всех, разумеется, своего брата. Пусть в последнее время они с Флинном были не слишком близки, но он член ее семьи. Когда-то родители возлагали на него большие надежды, и вот теперь его ждет смерть.
— Значит, их всех повезли в Дублин?
Пожилой стражник замялся, а потом сказал:
— Всех, кроме мистера Флинна.
Мейв почувствовала одновременно удивление и радость, и у нее затеплилась надежда.
— Он здесь? Почему?
— Его оставили здесь по распоряжению его сиятельства.
Киран позволил оставить Флинна здесь? У нее отлегло от сердца. Она доверяла Патрику, он не стал бы ее обманывать. Ее брат остался в Лангморе, и он жив и здоров!
Почему Киран на это пошел? Почему не побоялся вызвать на себя гнев членов парламента в Пейле, гнев самого короля и решил спрятать Флинна в Лангморе?
Для этого могла быть только одна причина: Киран дорожил ее доверием и выполнил то, о чем она его просила.
Мейв ликовала. У нее словно выросли крылья от счастья. Ее муж, которого она считала негодяем, совершил великодушный поступок. “О святая Дева Мария, ты услышала мои молитвы!”
— Мне не позволено пускать вас к нему, деточка, — сказал седовласый Патрик.
Мейв с улыбкой кивнула:
— Понимаю. И благодарю вас.
Она со всех ног бежала под дождем к главной башне, надеясь найти там Кирана.
Ворвавшись в большой зал, она увидела Арика, который сидел один за столом и составлял какое-то послание.
— Здравствуйте, милорд, — запыхавшись, сказала она.
— Здравствуйте, миледи. — Арик поднялся с места. — Вы промокли до нитки.
— Да, — рассеянно произнесла она. — Вы не видели моего мужа, милорд?
— Ну что вы, право, миледи… — Он сделал паузу и лукаво взглянул на нее: — У нас обоих есть имена. Может быть, оставим эти дурацкие условности и будем обращаться друг к другу по имени?
