Ты целуешь меня в макушку.
– Со мной ничего не случится.
– Вэл исполняет пожелания моей матери. Цветы служат своеобразным посланием, что теперь он охотится за тобой. Если он позволит мне остаться с тобой, то подведет ее, чего он никогда не делал.
Слегка отстранившись, я оцениваю твою реакцию. Ты продолжаешь крепко обнимать меня, не позволяя двинуться с места.
– Никогда не жалей о том, что полюбила меня, Сетаре. Я всегда предпочту провести пять минут с тобой, а не пятьдесят лет с кем-то другим.
Я сердито отталкиваю твои руки.
– Черт возьми! Послушай, ты должен начать с себя. Сначала ты должен полюбить самого себя! Не оставляй это просто так. Сейчас ты должен быть в ярости, ведь мой эгоизм загоняет тебя в опасную ситуацию.
Ты удивленно смотришь на меня.
– Прекрати нести чушь. Я не в настроении для этого.
Я вспыхиваю и продолжаю:
– Да я же просто ходячая мишень! А ты постоянно пытаешься выслужиться, потому что считаешь, что не заслуживаешь любви. Из-за своих родителей ты не веришь, что тебя могут полюбить по-настоящему. Вот кто ты сейчас, если не тот самый парень, который все еще пытается добиться внимания Лили?
Ты возмущенно поднимаешь руку и отворачиваешься.
– Не начинай эту чертову болтовню о моем психологическом состоянии!
Но я уже не могу остановиться. Ты реагируешь совсем не так, как этого хочу я. Где же отвращение? Злость? Страх? Где же ярость?
– Да, мы созависимы. Разве ты не замечал, что каждый из нас подпитывается от негатива другого?
– Ты сейчас пересказываешь краткий конспект своих лекций по психологии?
– А ты считаешь, что, добившись моей любви, ты наконец-то достигнешь совершенства? Но это же превратилось в навязчивую идею, которая разрушает тебя изнутри!
– Ладно, хорошо. Ты хочешь ссоры? – С этими словами ты поворачиваешься ко мне. – Что ж, пожалуйста. Меня невероятно разозлила эта история с цветами. – Ты хватаешь меня за руки и крепко держишь. – Любого человека на этом свете можно назвать слегка ненормальным. Ты счастлива только со мной. И без тебя я бы никогда не стал тем самым мужчиной, которым являюсь. Какое кому дело, что моя психологическая травма наложилась на твою и наши отношения подпитывают их? Если такие отношения работают, то они не безумны.
Ночь полностью окутала дом. Внутри совершенно тихо, словно тьма – мрачный страж, защищающий нас от опасностей внешнего мира. В твоих глазах отражаются звезды.
– Прекращай, слышишь? – хрипло приказываешь ты, отпуская мои руки, чтобы обеими обхватить мое лицо. – Прекращай сейчас же!
Я даже не понимаю, что плачу, пока ты не смахиваешь слезинки с моих щек. Ты покрываешь мое лицо нежными, ласковыми поцелуями, повторяя слова любви и понимания. Но я этого не заслуживаю и даже не прошу о поддержке. Я держусь за твои запястья, впитывая бурное выражение чувств, как выжженная земля впитывает капли воды. А ведь ты прав: это работает. Мы делаем друг друга счастливыми. Но я хотела для тебя не этого. В том идеальном мире, о котором мы мечтали несколько дней назад, мы бы никому не причинили зла, особенно друг другу.
Ласковым шепотом влюбленного ты спрашиваешь:
– Что из того, что ты мне рассказала, является правдой? Скажи мне хоть что-нибудь.
Я толкаю тебя в грудь, но это все равно что бить кулаком о кирпичную стену.
– И как ты только можешь спрашивать меня об этом?
Ты криво усмехаешься.
– Ты врешь как дышишь, и тебе даже не приходится продумывать свою ложь.
Это неправда, я частенько задумываюсь над тем, что именно я должна сказать. Обидевшись, я начинаю издеваться:
– Может, я вообще не говорила тебе правду. Может, я всегда врала.
– О, я уверен, что в твоих словах есть некая доля истины.
Ты гладишь меня по скуле. Твой взгляд прикован к моим губам, к тому, откуда льются потоки лжи. Но твой взгляд по-прежнему жгуче сексуален.
Наверное, в прошлых жизнях мы были совсем пропащими людьми. Должна же быть какая-то причина, почему судьба решила связать наши судьбы безграничной любовью, которая дается нам слишком высокой ценой.
– Как ты можешь любить меня, если совсем не доверяешь? – вызывающе спрашиваю я.
Ты снисходительно улыбаешься.
– Я безоговорочно доверяю тебе. Но это не значит, что я не знаю, что ты редко говоришь правду. Какой последний псевдоним был у твоей матери?
– Стефани. Стефани Ласка. И прежде чем ты спросишь, нет, я не знаю, имя Вэл – настоящее или нет.
– А как тебя зовут? Лили? Айви? Вайолет? Роза? Или иначе?
Я растерянно моргаю. Моя способность мыслить куда-то испарилась. Тишина оглушает. Какие еще скелеты тебе удалось раскопать?
Ах, любимый мой, я совсем тебя испортила. Неужели мы так подходим друг другу? Мне горевать или радоваться?
– Это не имеет значения, – успокаиваешь ты, надолго прижимаясь губами к моему лбу. Ты гладишь и согреваешь мои обнаженные плечи.
Во мне просыпаются не только дикая радость, но и бескрайняя надежда. Ты все еще смотришь на меня с огромной любовью. Каким-то непостижимым образом, по какой-то непонятной причине ты все еще любишь меня – девушку, столь далекую от совершенства.
– Как умерла твоя мать? – спрашиваешь ты таким голосом, словно хочешь меня усыпить. – Это Вэл убил ее?
Можно ли солгать на этот раз? Кому навредит ложь?
– Сетаре… расскажи, как умерла твоя мать.
– Это сделал не Вэл, – выдыхаю я. – Это я. Я убила ее.
40
Эми
Меня едва не стошнило, когда я выходила из такси, одновременно пытаясь справиться с приступом паники, от которого мне хотелось завалиться в бар или заползти обратно в кровать, натянув одеяло на голову. Теперь я ненавижу даже внешний вид Кроссфайер-билдинг. Алия отобрала у меня все, что доставляло мне радость, чем я гордилась, превратив это в то, что меня пугает.
Поправив юбку, я останавливаюсь на тротуаре и подбадриваю себя. Сегодня мой наряд идеально копирует образ Лили. Това подобрала длинную ниспадающую черную юбку с ботильонами, облегающую белую рубашку и маленький приталенный черный кожаный жакет. Верхние пуговицы рубашки расстегнуты, демонстрируя глубокий вырез в области декольте. Оно уместно, если верить мнению Товы, заявившей, что остальные части тела надежно прикрыты, а грудь у меня маленькая. Мой образ дополняют многочисленные золотые цепочки и золотой кулончик, свисающий поверх жилета. Золотые серьги и помада «Кровавая лилия» завершают образ.
Весь вечер и все утро я провела в раздумьях о том, что мне следует надеть. Тяжело возвращаться в «Бахаран-фарма» после такого оглушительного провала. После всего, через что мне довелось пройти из-за Алии, я хочу всего лишь каплю чертового сочувствия, а еще хочу выглядеть так, будто полностью оправилась после коварного удара и теперь в состоянии управлять своей компанией. Поиск одежды, сочетающей в себе элегантность и строгость, – чертовски сложное занятие, требующее определенного вкуса, который у меня, видимо, присутствует. Возможно, намного проще было надеть облегающее платье и дополнить образ серьгами. Ладно, независимо от моего выбора в голове играет энергичная музыка. Это Лили любезно прислала подборку своих музыкальных треков, чтобы оказать знак внимания, пока я поправлялась после кошмарного визита к стоматологу.
Поскольку она тоже проходит восстановительный период, а я не хотела показаться эгоистичной овцой, я отправила ответ – подписанный экземпляр книги Сюзанны в мягкой обложке. Я хотела отправить и бутылку вина, но когда спросила Витте про ее предпочтения – белое или красное, он ответил, что она совсем не пьет.
– У нее какая-то аллергия или дело в другом? – поинтересовалась я.
– Полагаю, это устоявшиеся личные предпочтения, – уклончиво ответил этот надменный лакей.
Он даже не сообщил мне адрес их нового тайного убежища. Витте отправил ко мне курьера, чтобы он забрал и передал книгу. Этот мужчина определенно меня ненавидит, но наши чувства взаимны.
