— Да, Лайя, — Ноэ, как всегда, в прекрасном настроении.
— Лайя?
— Лайя Бернелл. Или я ошибся?
— Не ошибся! — недоумеваю я, пытаясь понять, какую игру он затеял на этот раз.
— Звонишь отчитаться об удачно выполненном задании? — Его насмешливый тон бесит меня до зубного скрежета: конечно же, Ноэ знает, что я провалилась.
— Звоню сказать, что ты — сукин сын, Локид! — взрываюсь я. — Ничего не хочешь мне рассказать?
— Ммм, а чего такая злая? — В трубке слышится заливистый смех, ездящий по нервам. — Хотя дай угадаю: встретила знакомого?
Как у него получается доводить меня?
Я начинаю захлебываться слюнями ярости при одной только мысли о том, что Ноэ меня подставил. Так я и знала: Локид без «уважительной» причины в жизни не появляется.
— Ты в курсе, что он мог меня убить, больной ты ублюдок? Или ты мне так мстишь за то, что я ушла два года назад?
— Охотники убивают вампиров. Для тебя это новость? — насмехается Ноэ. — Впрочем, ты еще жива, как я вижу.
— Твоими молитвами, — фыркаю в трубку. Кажется, одно только мое дыхание сейчас может убить, но конечно, не того, кто издевается надо мной по ту сторону смартфона. — Как ты это все подстроил?
— О-о-о, Лайя, я не так могущественен, как тебе кажется, — тянет бес, явно испытывая гордость от того, что я заподозрила его в столь крупной афере. — Просто ирония судьбы, которую я вовремя заметил. Забавно вышло, не находишь?
Я стараюсь дышать глубже, чувствуя, что мое взвинченное состояние грозит мне обращением.
— Ну прости меня за эту неожиданность, — виновато мурлычет Локид. — Давай, даю тебе сутки, чтобы проклясть меня и прийти в чувства. А потом приступай к работе.
— Иди к черту, Ноэ! Я отказываюсь выполнять заказ! — ору я на него: хоть кто-то же должен поставить охревневшего демона на место?!
— Неужели в тебе говорят старые привязанности? — притворно удивляется он.
— Мое согласие было ошибкой с самого начала. Привязанности здесь ни при чем.
— Как знаешь, — Ноэ отступает, заставляя меня вытянуться в ожидании новой гнусности. — Значит, я могу отдать заказ другому? Или даже другой?
Ну вот, новая гнусность не заставила себя ждать. Думает, что нашел мое слабое место, на которое теперь можно давить и держать меня у ноги? Не выйдет!
— Буду благодарна, — растягиваюсь я в ядовитой улыбке.
— Блефуешь?
— Проверь!
Я нажала на кнопку отмены вызова и швырнула телефон на кровать:
«Проклятье! Локид так заигрался, что готов пожертвовать мной ради минутной забавы. Хотя кто мне обещал, что он меня отпустит с миром, рассыпаясь в благодарностях?
А вот с Ноланом неловко вышло: кажется, только что я подписала ему смертный приговор».
От этой мысли внутри неприятно кольнуло.
«Вот только угрызений совести мне еще не хватало! Это не моя вина. Рано или поздно все охотники заканчивают одинаково грустно».
Я пошла в ванную и плеснула в лицо ледяной воды, надеясь смыть с себя неприятный налет этой ночи. По ту сторону зазеркалья на меня смотрела абсолютно чужая девушка: она походила на самого обычного человека, снедаемого насущными, земными проблемами, и оттого выглядящая особенно жалко.
Я нанесла макияж, переоделась и даже успела попутно поболтать с Милли по телефону. Она чувствовала себя намного лучше и даже немного воспряла духом после нападения; правда, покидать номер больше не рвалась. Было не просто объяснить ей причину моего ночного отсутствия; Милли, конечно, истолковала все очень превратно. Но лучше так, чем она узнает жестокую истину: лишние потрясения девочке сейчас точно не нужны.
Я нацепила удобные кеды и вышла на улицу.
***
Старый город был поистине прекрасен. Он таил в себе дух древности, умело запечатанный в каждом камне на мостовой, каждом здании на улице Липскань. Старые дома здесь изящно соседствовали с зонтиками летних кафе и броскими разноцветными вывесками, вызывая ощущение эклектичного уюта. Невольно я начала фантазировать, как бы эта великолепная улица выглядела 5-6 веков назад, заставленная торговыми палатками ремесленников и крестьян, с пылью под ногами, но таким же небом над головой.
Влекомая мыслями, не замечаю, как выхожу к старому княжескому двору — тому самому, который зародился с крепости, отстроенной Владом Цепешем.
Влад. В этом городе спрятана частица его души. Даже не так — вся его душа живет здесь.
Я помню, с каким рвением он стремился на родину, с каким жаром мечтал защищать свой народ, с каким фанатизмом желал ему лучшей жизни. Для румын он навсегда останется героем: храбрым, честным, справедливым. Он был рожден, чтобы принадлежать своему народу, а не Османской империи. Не мне.
Мы расставались, клятвенно обещая друг другу когда-нибудь увидеться вновь, но встреча слишком затянулась. Возможно, Влад так и не узнал, что его подруга Лале, которая была его светом в царстве тьмы, однажды пропала. Что она сама стала Тьмой.
Из плена нерадужных мыслей меня вырывает какая-то возня. Я с удивлением отмечаю, что совсем заплутала и свернула в безлюдный тесный переулок, скрытый от солнечного света каменными фасадами.
В десяти метрах от меня крупный мужчина настойчиво предлагает свое общество милой хрупкой брюнетке.
— Я же сказала, что не хочу с вами знакомиться! Пожалуйста, дайте пройти, — вежливо объясняет девушка, но амбал преграждает ей дорогу и грубо хватает за тонкое запястье.
Я бросаюсь к ним, подгоняемая нарастающей волной воинственного гнева.
— Эй, ты не понял? — выкрикиваю я, но переулок глотает мои слова, словно я произнесла их в вакууме.
Любитель навязчивых знакомств лениво оборачивается и, поняв, что рядом нет противника его пола и комплекции, расплывается в омерзительной самоуверенной ухмылочке.
— А это кто у нас такой? Тоже хочешь познакомиться? — мямлит он на ломаном английском.
— Умираю от желания! — Даже глухой услышал бы угрозу, звенящую в моем голосе, но этому отъявленному идиоту, похоже, нравится. Естественно, хрупкая девушка, грозившая расправой амбалу, скорее забавляет.
До тех пор, пока ты не знаешь, что девушка — вампир.
Я загораживаю собой брюнетку и поворачиваюсь к мужчине. Мой взгляд находит его маленькие масляные глазки и приковывает их к себе так, что у жертвы нет ни единого шанса разорвать этот контакт. Он смог бы стать моей легкой добычей, окажись мы немного при других обстоятельствах. И пусть благодарит судьбу, что я не убиваю: он отделается испугом, быть может, месяцем лечения в психиатрической клинике, парой пачек транквилизаторов, а после вернется к своей жалкой жизни безмозглого животного. Хотя за что я так обижаю животных?
В глазах вспыхивает вишневый огонь и я широко улыбаюсь, обнажая острые клыки.
— В какую венку тебя укусить? — шепчу я, склонившись к самому уху несостоявшегося насильника.
— Нет, нет, пожалуйста! Не надо! — он блеет еле слышно, лицо искажается в гримассе животного ужаса: такие долго репетируются актерами хорроров, а тут с первого раза — и такой успех.
Довольная неизгладимым впечатлением, которое мне удалось произвести, я резко хватаю мужчину за плечо и хорошенько встряхиваю, чтобы сбросить гипноз. (Хотя какой там гипноз? Он добровольно смотрел мне в рот).
Очнувшись от оцепенения, амбал тут же бросается прочь, не разбирая дороги и врезается в угол здания.
Делаю глубокий вдох.
1, 2, 3, 4, 5…
Вернув себе человеческое обличие, я оборачиваюсь: к моему удивлению, брюнетка все еще стоит позади меня с широко открытым ртом и немым вопросом в глазах. Она не может вымолвить ни слова, так что мне приходится слегка тронуть ее за руку, чтобы она очнулась.
— Ты в порядке?
— Я… Да, да, все хорошо. — Она по-прежнему смотрит на меня ошарашенно и даже с каким-то восторгом. — Спасибо… тебе.
— Не за что, — отвечаю я, тепло улыбнувшись.
Она тоже улыбается и, не сумев скрыть живого любопытства, спрашивает:
— Что ты ему сказала такого ужасающего?
