В доме раздаются голоса. Прислушиваюсь. Данил спорит с кем-то. С кем, если в доме никого нет?
Только этого мне не хватало. Рука тянется к сумочке. Вырублю электрошокером — и Данила, и его друга или кто он там. Но когда Данил спускается с подносом, на котором кофейник и чашки, я расслабляюсь. Хотели бы устроить мне подставу — сомнительно, что поили бы кофе. И не факт, что я его теперь буду пить. Заставлю Даню выпить тоже, потом заберу его чашку.
— Все нормально? Что с тобой?
Вижу по лицу, что произошло что-то, чего никто не планировал.
— Марин, прости… мы сейчас попьём кофе и уедем… Я не…
Внезапно меня что-то бьёт в затылок. Нет, не физически. Это ощущение чужого взгляда, от которого моментально леденеет кровь. А затем я слышу голос.
— Что же ты забыл все законы гостеприимства, сын? Вы собрались уехать до того, как ты познакомишь меня со своей девушкой?..
Глава 4
Сначала мне показалось, что я медленно и верно схожу с ума. Примечательно, что в первый момент я усмехнулась, качая головой. Мир за окном, сжатый до абстрактной точки, на миг заполыхал яркими красками, и уже в следующий момент его смазало темным фильтром.
Голос Крейна — он не покидал моих мыслей ни на миг с того самого момента, как я выбрала свободу. Услышать его здесь, в такой ситуации, было подобно грому среди ясного неба.
— Это Марина, — не растерялся Данил. Он не заметил, что со мной происходит. Видимо, я так хорошо умела держать лицо, что внешне ничего и не произошло.
— Что ж Марина сама не представится?
Психологический холод сковал мое тело изнутри. Понимая, что дальнейшая неподвижность выдаст мою капитуляцию, я повернула голову. И лучше бы я этого не делала.
Могло пройти сколько угодно времени. Я могла говорить себе. Что набралась опыта, и больше не та наивная девчонка девятнадцати лет. Да сколько раз я прокручивала в голове наш разговор с Алексом при встрече! Куда делись все слова?
Мои глаза тотчас же оказались в смертельной ловушке фантома из прошлого.
Все, что я видела — холод, лед, дамасскую сталь и неподдельное презрение. Вся эта ментальная субстанция вошла в мое сознание без препятствий, запустив цепную реакцию. Самодовольная, надменная улыбка, которой я так часто хотела его встретить в своих фантазиях, погасла в одно мгновенье.
Уже тогда этот человек мог вынимать душу из тела усилием своего взгляда. Я видела, как он применял этот навык на других. Раньше меня это ни в коей мере не касалось, но сейчас…
Я не выдержала. Понимающе улыбнулась, воспользовавшись этим спасительным канатом, чтобы рассмотреть подробнее фигуру моего ожившего безумия в деталях.
Его стиль мало изменился за прошедшие годы: все та же элегантность опасного мафиози, крой делового костюма по фигуре, четкие линии без единой погрешности в виде заломов и примятостей. Впрочем, Алекс позволял себе послабления делового «режима» в виде браслетов, овевающих запястье. Непонятные мне символы и даже черепа. Все это не портило образ ни капли, наоборот, в сочетании с легкой небритостью и прической, отличающейся от хаера Данила более четкими линиями, делала его похожим на викинга.
Слишком похожим. Мое сердце сделало крутое пике, кое-как удержавшись на прежней точке.
— Добрый день, — я склонила голову, понимая, что это единственная фраза, которую я могу произнести без запинки. Следующую — просто физически не смогу озвучить, чтобы голос не дрожал и не заикался.
Годы не изменили Алекса. Что такое пять лет? Он стал шире в плечах. Я могла точно сказать, что под костюмом прячется все такое же совершенное тело без грамма лишнего жира. Только мышцы и кожа, которую я так любила когда-то целовать. Все тот же, когда-то родной и желанный до дрожи в коленях… и сейчас безнадёжно чужой.
Внешность может остаться без существенных изменений. А вот ненависть в глазах, лишенных тепла; ненависть, которая парализовала меня, словно бабочку в сетях паука, изменила мужчину до неузнаваемости.
Я смотрела в ледяную душу самого дьявола. Искала отражение чувств, которые когда-то наполняли его светом — и не находила больше ничего.
Пронзительный лед взгляда под густо сведенными бровями. Четкая линия волевого подбородка, скрытого якобы небрежной, но на самом деле мастерски выстриженной в барбершопе бородой. Точёный рельеф выразительных, будто очерченных скул. Он всегда выглядел, как киноактер первой величины. Как лицо с обложки. И, несмотря на холод, в котором Алекс Крейн намеревался топить меня без права на помилование, я ощутила, как придавленные дыханием севера бабочки в животе потихоньку расправляют свои крылья, а кровь начинает закипать.
— Ты хотел выпить кофе с гостьей? Не будешь против, если я к вам присоединюсь? — как ни в чем ни бывало, лениво поинтересовался Алекс.
Только сейчас меня настигла вторая волна потрясения.
Отец и сын. Данил — сын Алекса Крейна. Как, вашу мать? Кто и в каком состоянии наркотического опьянения написал подобный сценарий для реалий Маринки Самохваловой?! И как это вообще возможно?
Когда мы были вместе, Алекс иногда говорил о сыне. Ранний брак, развод. Сын жил с бывшей женой и ни в чем не нуждался, пока отец создавал с нуля свою бизнес-империю и никогда не обижал бывшую семью.
Все сходится. Даня сказал, ему двадцать. Как Алексу было, когда его сын появился на свет…
— Марин, это… мой отец, в общем… — руки Дани слегка подрагивали, когда он ставил поднос на стол.
Мальчик нервничал почти так же, как и я. Но вряд ли из-за того, что ему влетит за несанкционированную вечеринку. Почему? Нагрянувший внезапно папа лишил его долгожданного десерта в моем лице?
Отчасти для того, чтобы понять, отчасти — чтобы избежать пронизывающего и не сулящего ничего хорошего взгляда Алекса, я пристально просмотрела на Данила. Он ответил злым взглядом с ноткой укора. Вот теперь все стало на свои места.
Я не знаю, знакомил ли он раньше своих девчонок с отцом. По-видимому, несколько таких знакомств все же состоялись. Да и как иначе — богатых детей обычно оберегают от охотниц за деньгами. Так вот, видимо всегда сравнение отца и сына было не в пользу последнего. И размер кошелька имел второстепенное значение. Данил знал, какой эффект производит на всех без исключения дам внешность его отца.
— Ты приготовишь мне мой любимый эспрессо? Как я люблю? — обращаясь к сыну, расслабленно проговорил Алекс. — Щепотка соли и кайенский перец на кончике ножа. А я пока развлеку Марину светской беседой.
Последняя фраза… По тональности она прозвучала как «я всажу нож в сердце Марины и буду упиваться тем, как она истекает кровью». Это можно было прочитать в его застывших, ослепительно голубых глазах. Данил истолковал все это по-своему. Сжал кулаки от бессилия и поспешил наверх. К счастью, я знала, долго он там не задержится. Не позволит отцу отнять красивую игрушку на этот вечер.
— Итак, Марина. — Алекс сел напротив, а я, проклиная себя за потерю бдительности, в этот момент инстинктивно отшатнулась назад, подвинув стул.
Взгляд Хищника стал пристальнее. Крейн как будто зацепился за мой страх, который я так опрометчиво выдала, и теперь смаковал его в деталях, вдоволь наслаждаясь моей дрожью и побледневшим лицом.
Я уже тогда поняла, что этот человек не удовлетворится малым. Что игра началась, и впереди меня ждут семь кругов ада в его исполнении. Но как часто происходит, оптимист гасит эти набаты паникующей интуиции мыслями, далекими от реальности.
Нам стоит поговорить — и разговор все расставит на свои места. Может, Крейн решит взыскать с меня за свои обиды при помощи секса? Это еще непонятно, наказание или поощрение. Моего обаяния хватит, чтобы загасить этот холодный огонь мести в его глазах. Не стоит рисовать в воображении химер, как правило, далеких от реального положения дел.
— Здравствуй, Александр. — голос не дрожал только потому, что мне удалось обмануть себя и нарисовать в мыслях фантастический исход нашей встречи, где не было причин бояться и бежать. — Опережая твой вопрос, я здесь совершенно случайно. Не знала, что он твой сын.
