Иногда я задаюсь вопросом, замечает ли Эли это. То, как он смотрит на меня? Это невероятно напряженно. Его взгляд проникает в мои глаза, ища, изучая внимательно. Клянусь, я чувствую его внутри себя. Он может читать мои мысли и теперь постоянно находится в моей голове, но он все еще не может уловить голос Викториана в ней. Интересно, чувствует ли он что-то еще? Потому что, клянусь, я чувствую, что это живое существо внутри меня. Как будто Эли… знает, что оно там, но просто ждет. Наблюдает. Думаю, он доверяет мне, и я дам ему знать, когда больше не смогу это контролировать. Надеюсь, что этот день никогда не настанет.
Топот лап в комнате оповещает меня о приходе моего пса Чейза. Он открывает дверь носом и заглядывает ко мне. Он скулит.
— Привет, мальчик, — напеваю я. — Хочешь прогуляться?
Он виляет задом, прежде чем издать короткий лай. И, клянусь, он улыбается.
— Ладно, ладно, иду, — говорю я и вылезаю из ванны. Быстро вытершись, радуясь, что я заколола волосы, а не вымыла их, переодеваюсь в спортивные штаны, футболку с длинными рукавами «Татумания» и черные кроссовки Adidas, завязываю волосы в конский хвост и спускаюсь с Чейзом вниз. Он возбужденно тявкает, когда я хватаю его поводок и пристегиваю к ошейнику. Мы выходим на улицу.
Холодок пробирает меня до костей, и мы сворачиваем на Мерчантс-драйв. Пока Чейз осматривает каждую мелочь, я осматриваю окрестности. Мы совсем одни. Я позволяю слуху работать на полную мощность. Поначалу хаотично, звуки, голоси и музыка накладываются друг на друга, вскоре все фильтруется, становится избирательным, как учил меня Эли. Я прислушиваюсь ко всем, кто подает сигнал тревоги — нотки паники в голосе, взволнованный разговор, мольба. Все, что я слышу, — это ругань, звон льда в бокалах, пустую болтовню, драку между разъяренными парнями. Набирая полные легкие воздуха, я ощущаю его вкус. Даю ему осесть на языке. Я обнаружила, что у новообращенных уникальный аромат. Каким бы слабым он ни был, если я сосредоточусь, то смогу его ощутить. Он не вонючий и не острый, но определенно отличается от всего остального. Сегодня ночью я ничего не чувствую. По крайней мере, пока. Я понятия не имею, на какие расстояния способны мои волчьи способности и чувства. Думаю, в конце концов я это выясню.
Чейз занимается своими собачьими делами, но я не в настроении возвращаться в дом. Что-то тянет меня, что-то внутри. Морозная ночь и необычное спокойствие города манят меня, и мы переходим Бэй-стрит и направляемся к площадям. На скамейках сидят туристы или прогуливаются по аллее, несколько местных жителей. Время летит незаметно… сколько именно, я не знаю. Это уже неважно. Наряду с прохладой октября в воздухе чувствуется сырость, которая говорит о приближении грозы. Вскоре толпа редеет. Из «Головы кабана» на Ривер-стрит доносится громкий пьяный смех. Несмотря на то, что я нахожусь в Бротоне, кажется, что я нахожусь прямо в баре. Я чувствую тепло, исходящее от тел посетителей. Чувствую запах их сигаретного дыма, их дыхание, их пот. Я почти ощущаю на языке вкус алкоголя, который они выпили, исходящий из их пор. Раздражение и отвращение охватывают меня, и я пытаюсь заглушить эти чувства. Не работает. Звуки города, запахи людей душат меня. Подождите, я все еще человек. Не так ли? Черт возьми, если я еще знаю, кто я. Все, что я знаю, это то, что я выбита из колеи. От смятения у меня болит голова. Я бросаюсь бежать. Чтобы спастись.
Квартал или два мы бежим медленно, и я все еще смутно ощущаю присутствие Чейза на другом конце поводка, который все еще держу в руках. В какой-то момент, однако, я бросаю его. Какое-то время он следует за мной, но вскоре уже не может угнаться, и я радуюсь, что осталась одна. Пока его одинокий лай эхом отражается от окружающих меня кирпичных зданий, я проскальзываю дальше в тень, подальше от Бротон-стрит, подальше от людей. Ночь окутывает меня, поглощает, как какой-то хищный зверь, и на мгновение в моей голове звучит песня «Hotel California» группы Eagles. Они вонзают свои стальные ножи, но никак не могут убить зверя. По какой-то причине эта фраза всегда выводила меня из себя. Мне это нравится. Это мой любимый стих.
Слева от меня раздается резкий автомобильный гудок, и на секунду я выхожу из странного подсознательного состояния, в котором нахожусь. Форд «Explorer» резко тормозит, чтобы не врезаться в меня. Я не могу разобрать слов водителя. Он отмахивается от меня. Я встречаюсь с ним взглядом и продолжаю бежать. Вскоре, в тени высоких дубов и тонкого мха, я перехожу на бег трусцой, а затем и на шаг. Звуки, которые досаждали мне раньше, превратились в глухой гул, и через несколько минут исчезли совсем. Неужели я убежала так далеко, что сбежала из города? От людей? Наконец-то осталась одна?
Затем удар сердца. Не мой. Чей-то другой. Устойчивый. Сильный. Впереди меня.
Я следую за ним.
Маленький городок для такого грохота. Вот где я. Двигаясь под редкими уличными фонарями, я смотрю прямо перед собой. Мужчина. Молодой. Лет двадцати с небольшим. Его высокая, долговязая фигура отбрасывает длинную тень, когда он совершает пробежку. Начинается дождь. Сначала слабый, затем более устойчивый. Он поднимает аромат бегуна и доносит его до меня. Я глубоко вдыхаю. Пот. Мыло. Я снова вдыхаю.
Кровь.
Я подхожу ближе. Двадцать футов. Десять футов.
Сильная рука обхватывает меня за плечо и резко останавливает. Я почти ничего не замечаю вокруг, кроме удаляющегося бегуна. Дождь стекает по щекам, капает с носа, волосы прилипают к голове. Мой взгляд не отрывается от бегуна.
Его запах по-прежнему ощущается в ноздрях.
— Райли! — рычит мне в ухо сердитый голос. Хватка на руке усиливается. Меня трясет. — Райли! Посмотри на меня!
Когда я этого не делаю, рука, принадлежащая голосу, хватает меня за подбородок и физически поворачивает мою голову. Большие ладони обхватывают мое лицо с обеих сторон, приподнимая его. Большими пальцами он смахивает влагу с моих глаз. Он стоит близко, интимно. Я смотрю, но ничего не вижу. Все, что я слышу, — это стук сердца, который становится все дальше и дальше. Он затихает, и на долю секунды в сознании становится совершенно пусто.
Постепенно до меня начинают доходить звуки города и окружающие запахи. Пустота рассеивается. Раздается звуковой сигнал. Хлопает дверь. Где-то кто-то свистит. Я несколько раз моргаю. Эти звуки мне знакомы.
— Райли?
В фокусе оказывается лицо Эли. Темные брови сведены вместе, свет уличного фонаря отражается от серебряного обруча. На лице застыл гнев. Или это беспокойство? Его руки ласкают мое лицо, так что я думаю, это беспокойство. Понятия не имею, почему он в таком состоянии.
— Что случилось?
Взгляд Эли… агрессивный. Я знаю, что он пытается проникнуть в мои мысли. Но, похоже, на этот раз он сопротивляется.
— Что ты здесь делаешь, Райли? — спрашивает он. — Чейз появился в «Татумании» один.
Я оглядываюсь по сторонам. Как ему удалось ускользнуть от меня? Я пожимаю плечами.
— Погнался за белкой. Вырвал поводок прямо у меня из рук. Он делал это и раньше. — Я ободряюще улыбаюсь Эли. — Видишь, какой он умный мальчик? Пошел прямо домой.
Эли хмурится еще сильнее.
— Ты под дождем, — говорит он, — у тебя в голове пусто, и ты преследуешь какого-то бегуна. — Он смотрит на меня сверху вниз, и мокрая прядь растрепанных черных волос падает ему на глаза. — Ты не замечала, что происходит вокруг, Рай. Или что я иду прямо на тебя.
Я снова пожимаю плечами и усмехаюсь.
— Значит, теперь я — сталкер? Это просто безумие, Дюпре. — Я вздыхаю и долго смотрю на него. — Я в порядке, Эли. Я просто погрузилась в свои мысли, вот и все. — Я игриво бью его по руке. — Ты волнуешься, как старушка.
Эли не сводит с меня взгляда. Даже когда мы стоим под дождем, он изучает меня.
— Ты знаешь этого парня? — спрашивает он.
Я оглядываюсь по сторонам, выискивая глазами тускло освещенные улицы. Я никого не вижу.
— Какого парня, Эли? Я просто вышла на пробежку. Ничего больше. Ни больше, ни меньше. Теперь мы можем укрыться от дождя?
