— Прямо сейчас?
— Сегодня, — вношу уточнением. — Если и дальше будешь себя вести также примерно, — добавляю условием.
Смотрит также недоверчиво. Но всё же кивает.
Ещё бы…
Конечно, она кивает. Явно же “спит и видит”, как из моей клетки выбраться. Но ничего. Приручу. Не даром я свои яйца в узел завязываю этой ночью. Всё для неё в угоду делаю. И оно того стоит: ловить новую порцию чистого кайфа, глядя на неё, такую отзывчивую, изгибающуюся в моих руках, льнущую всем телом, нуждающуюся. Во мне. И да, я ей чистую правду тогда говорю. Только моя. Других у неё не будет. Никогда. Или со мной останется, или… останется. Без вариантов. Не отпущу. Цена не так уж и важна. Слишком вкусным оказывается на пробу этот мой грех. Никому не отдам. Самому мало.
Эва
Позднее начало нового дня “радует” захлестнувшим чувством дежавю. И если в первый свой “компрометирующий” раз мне удаётся избавиться от чрезмерно близкого чужого присутствия, но в этот — всё куда хуже. Стальные объятия — капкан для моего тела. Всё, что происходит дальше — ловушка для моего разума. Да и после того, как удаётся покинуть спальню — сплошная западня.
Ну, почему он постоянно так на меня смотрит?
Словно в тёмных глазах нет ничего, кроме лютого желания меня придушить.
Тяжело. Дико. Опасно.
Я почти верю, что он именно так и поступит, а приготовленный им завтрак — это как последнее желание для осуждённого перед исполнением вынесенного приговора. А всё то, что случается накануне — лишь игра моего воспалённого воображения.
Но нет…
Кай Вернер умеет удивлять.
Снова…
— Хочешь поговорить с отцом?
Хорошо, что так и не решаюсь ещё раз глотнуть кофе, пока рассеянно разглядываю уставленный предложенной едой стол. Точно бы подавилась.
— Прямо сейчас? — смотрю на него, не скрывая удивления.
Совсем не то следует сказать на самом деле. Но радостный вопль “Конечно хочу!” я, пусть и с некоторыми усилиями всё же проглатываю. Хотя то и не обязательно. Я ведь уже решаю для себя, что играть в дурочку — куда проще, учитывая обстоятельства.
— Сегодня, — отзывается Кай. — Если и дальше будешь себя вести также примерно.
Если честно, особо не верится.
До сих пор.
Но всё равно киваю.
Я ж вроде как дурочка…
И на это тоже обязательно сразу куплюсь.
Вдруг и правда шанс выбраться отсюда?
Глотнуть хоть капельку свободы…
Даже если ненадолго.
А ещё — узнать, что на самом деле происходит. Там, за пределами моего спятившего сознания и всех тех неуместных мыслей и желаний, что никак не исчезают, предательски застряв где-то настолько слишком глубоко внутри меня, что не вытащить.
— Хорошо, — подтверждаю и вслух.
Про кофе окончательно забываю. Поднимаюсь на ноги.
— Сперва доешь, — не согласен со мной собеседник.
Он кивает на поджаренные тосты с яичницей и беконом. Рядом с ними: нарезанные овощи, оливки, несколько сортов сыра, свежие ягоды. А ещё панкейки и сырники. И это только то, что располагается ближе к моей стороне столешницы.
Да я за половину месяца столько не съем, даже если поделить на порции по дням недели…
Вот и смотрю на него с очередным сомнением.
— Доешь, — повторяет Кай. — И поедем.
На язык так и просятся все мои внутренние сомнения. Но я молчу. Соблюдаю свой новоиспечённый статус примерности. Последующие несколько минут очень стараюсь впихнуть в себя хоть что-нибудь, по мелким кусочкам, игнорируя всё такой же направленный в мою сторону тяжёлый взор. Выходит откровенно паршиво. В итоге банально не выдерживаю.
— А ты? — интересуюсь встречно.
Собеседник прищуривается, как признак слушать дальше, и я продолжаю:
— Так и будешь просто сидеть? — взмахиваю рукой над столом. — Ничего не съешь? Уже поел?
Никуда не свалишь?..
Не отвечает. Опять. Но уголок мужских губ дёргается в подобии насмешки. Вот уже дважды за утро я вижу эту его непонятную реакцию каким-то своим мыслям. Она меня знатно напрягает. Как и тогда, в ванной, когда я упорно успокаиваю себя, избавившись от насквозь пропитавшихся кровью бинтов, а потом с такой же дотошностью оттираю себя под водным потоком в душевой. А итогом становится… взятая им в руку вилка.
Дальнейшие десять минут перенести становится куда легче.
По окончании завтрака, мы, и правда, направляемся на выход из пентхауса. Дорога занимает довольно много времени, с учётом пробок, а ведёт она, к моему очередному удивлению… в порт.
Территория, принадлежащая отцу, встречает обыденностью. Рабочие в форме снуют туда-сюда, громко перекликаясь между собой, грохочет кран, грузовые контейнеры перемещаются с места на место, пока идёт отгрузка. Ничего здесь существенно не меняется. Разве что охрана при въезде встречает непривычной мрачностью, сухо приветствуя:
