Томас засмеялся, и я остановилась, мое разочарование свернулось в крошечный комочек. Крошечный комочек, который разлетелся в пыль, когда он опустил голову, и его нос задел мою щеку.
— Когда ты злишься, все, чего я хочу, это поглотить твой прелестный ротик. — Губы коснулись моей кожи, оставляя дорожку из мурашек, направляясь к моему уху. Зубами нежно прикусил мою мочку, затем отпустил ее. — Пока от тебя не останется ничего, кроме податливой плоти, ты вся моя.
Стоны, доносившиеся со стула из соседней комнаты, отрезвили меня, и Том вздохнул.
— Позволь мне усыпить его, и я сейчас поднимусь.
Поцеловав меня в лоб, он ушел, а я направилась наверх, чтобы подождать.
— Похоже, остаток вечера у тебя свободен, Грегори. Можешь поблагодарить за это мою Голубку.
Улыбаясь, я закрыла дверь и покачала головой.
Беспокоило ли меня все то, чем он занимался? В некотором смысле да, все еще беспокоило.
Я не была застрахована от такого рода насилия. Не думала, что когда-нибудь стану такой. Но я уважала эту его сторону и знала, что он получал нечто большее, чем финансовую выгоду.
Возможно, однажды его потребность в такого рода разрядке еще немного ослабнет. Может быть, даже полностью.
Но если этого не произойдет, я буду рядом с ним, проливая свет, какой только могу, на моего темного принца.
Мой отец со стуком поставил на стол два пива, с бутылок сорвалась пена, когда он посмотрел на Томаса, а затем сел.
— Как продвигается новая работа, Джем?
Я сделала глоток воды.
— Хорошо. Всего лишь неполный рабочий день, но… — Томас взял мою руку в свою и слегка сжал. — Думаю, я продолжу работать там некоторое время.
Три месяца назад я устроилась на новую работу, преподавать третьеклассникам в маленькой школе в Миннене, соседнем городке Гленнинг. В той самой школе, которую мы с Хоуп посещали в детстве.
В моем классе было всего двенадцать детей, и я делила работу с женщиной, которая только что вернулась из декретного отпуска, но мне это нравилось.
И Лу тоже, поэтому я в первую очередь подала заявление на работу именно туда. Томас перевел ее в начале нового учебного года, и хотя Лу-Лу была расстроена тем, что не так часто видела Рози, перемена пошла ей на пользу, и она быстро приспособилась.
— Должно быть, это похоже на ежедневное путешествие по тропинке воспоминаний, — прокомментировал папа с улыбкой. — В любом случае, гораздо приятнее, чем любое место в городе.
— Это так, — согласилась я.
Папа посмотрел на Томаса.
— Так чем же ты снова зарабатываешь на жизнь?
— Я веду свой собственный бизнес, — сказал Томас. — Стоматологическая хирургия.
Я вгрызлась в свой стейк, откусывая кусочек и медленно пережевывая.
— Как прошел парад, папа? — спросила я, чтобы отвлечь его от Томаса.
Томасу, казалось, было все равно, и он с отмеренной точностью нарезал себе стейк.
— Детям понравилось. В этом году собрали много денег. — Он сделал глоток пива. — Было бы здорово, если бы ты время от времени тоже его посещала. Не обязательно быть ребенком, чтобы получать от этого удовольствие.
— Мы возьмем Лу, — сказала я Томасу.
Томас замер с вилкой на полпути ко рту, затем кивнул.
Полагаю, посещение парада, организованного местными полицейскими управлениями, не входило в его список веселых развлечений. Но, протянув руку под столом, я сжала его бедро, благодаря его, по крайней мере, за то, что он вел себя так, будто непременно выполнит обещания.
— Лу? Это та дочь, о которой мне рассказывала Джем?
Я ухмыльнулась, когда улыбка преобразила нейтральные черты лица Томаса.
— Это так. — Он сделал паузу, казалось, взвешивая свои следующие слова. — Она взволнована встречей с тобой.
Мой папа пытался сдержать улыбку.
— Она… да? Приведи ее в следующий раз.
Спрятав свою улыбку, я посмотрела на тарелку и сосредоточилась на еде, все время задаваясь вопросом, как Томас смог расположить к себе моего отца, пусть даже совсем чуть-чуть, даже не пытаясь.
Мой отец так и не узнал о моих визитах в полицейское управление Лилиглейда. Я подозревала, что сотрудникам было сказано держать рот на замке, и знала, что Бо поручил своему другу взломать их базу данных, чтобы стереть все улики.
Разговор перешел на Лу, Томас рассказал папе о ее предстоящем концерте, где она должна играть на фортепиано, а затем перешел на футбол, так как совпало, что игра должна начаться через час. Томас не интересовался спортом, кроме плавания, но он знал достаточно, чтобы ублажить моего отца.
Я поняла, что Том достиг своего предела, положив столовые приборы и осторожно отодвинув тарелку.
— Спасибо, было вкусно.
Мой папа кивнул, делая вид, что все в порядке. Но даже при том, что он знал о пережаренном стейке, а картофельное пюре было слишком жидким, я поняла, что он оценил Томаса.
— Пока я здесь, хотел бы попросить вашего благословения на руку вашей дочери.
Моя рука дрогнула, держа стакан, который я собиралась поставить на стол.
Глаза моего отца расширились, и он нахмурил брови, потирая подбородок. Секунды растянулись в минуту. Затем, наконец, он сказал:
— Ты все равно собираешься ее спросить?
— Конечно.
Папа покачал головой из стороны в сторону.
— Мне нравится твоя честность. — Он посмотрел на меня. — Ты хочешь выйти зад за него? На этот раз по-настоящему?
Я посмотрела на Тома.
— Да.
— Ты уверена?
Я снова посмотрела на папу.
— Да.
— Он просил твоей руки?
— По крайней мере, раз в месяц в течение последних полгода.
Теперь папа смотрел на меня со смесью шока, затем он метнул взгляд к Томасу, недоверчиво покачав головой.
— Верно. Вот дерьмо. Не позволяй мне тебя останавливать.
Я отнесла наши тарелки на кухню и выскребла их дочиста, пока Томас слушал папину болтовню о каком-то домашнем скоте, с которым у него в последнее время были проблемы, и еще немного об игре на прошлой неделе.
Наблюдая за ними через маленькое окошко, я видела, как Томас кивал, и слышала, как произносил односложные ответы в нужные моменты.
Только когда я начала ставить тарелки в посудомоечную машину, папа сказал:
— Слушай, как твоя фамилия? Я мог поклясться, что встречал тебя раньше.
— Верроне
Дерьмо.
— Хм. — Пауза, затем: — Ты был родственником семьи, которая раньше жила здесь, в Гленнинге?
Томас не колебался:
— Да. Я их сын.
Двойное дерьмо.
Я бросила тарелки и помчалась обратно в столовую, где стрекотание сверчков стало ошеломительно слышно, пока двое мужчин смотрели друг на друга.
— Было так здорово увидеть тебя, папа. Нам нужно идти…
— Подожди, черт возьми, минутку, — сказал он, отодвигая стул и вставая. — Ты живешь в заброшенном замке по соседству?
— От него никогда не отказывались, — сказал Томас, медленно поднимаясь и застегивая пиджак.
Отец отрывал и закрывал рот, как рыба, выброшенная на берег, и я понимала, что он не знал, как реагировать и что сказать. Если бы не сдержался, то ему пришлось раскрыть много тайн как мне, так и самому себе.
Итак, отец ничего не сказал и позволил мне поцеловать себя в щеку. Он даже пожал протянутую Томасом руку, прежде чем мы сбежали по ступенькам крыльца и направились к деревьям.
— Голубка, машина стоит в другой стороне.
— Мы заберем ее позже.
Мы добрались до леса, и, не сдержавшись, я согнулась пополам, пока смех лился из меня потоком. Услышав смех Томаса, я сначала посмотрела на него, а затем выпрямилась, пытаясь отдышаться, взяла его за руку, увлекая в глубь леса.
— Ты ему понравился.
Он ухмыльнулся.
— На несколько минут.
Я провела пальцем под глазами, стирая тушь и все еще улыбаясь.
— Это дольше, чем он давал кому-либо еще.
Томас пожал плечами, потянув меня в другую сторону.
— Мне все равно.
