Я покачал головой, хотя он не мог меня видеть, никто не мог меня видеть. Но мне пришлось невербально сообщить гребаной вселенной, что я не могу этого сделать.
— Я знаю, что это несправедливо. Я знаю, это тяжело. Ты слишком молод, чтобы принимать подобные решения. Но поверь мне, когда я говорю, что это только начало трудного выбора, который определит твою жизнь. И то, что ты решишь сделать с этим первым, определит тебя как мужчину.
Я подавился чем-то средним между смехом и криком о помощи.
— Не отворачивайся от своей мамы, Клэй”, - продолжил он, его слова попали в намеченную цель, когда моя грудь раскололась. — Я видел, как твой отец делал это, и я не могу смотреть, как ты тоже это делаешь. Ты нужен ей. И это настолько просто, насколько это возможно, чтобы помочь ей, в то же время имея возможность сохранить то, что ты хочешь. — Он сделал паузу. — Футбол.
Я сглотнул, глаза затуманились, когда я уставился в пол.
— Она еще не обналичила чек, — тихо сказал он. — Я просто хочу напомнить тебе об этом.
Лед обжег мои вены.
— Итак, ты шантажируешь меня.
— Я делаю тебе честное предложение, — возразил он. — То, которое ты должен принять.
Мой нос вспыхнул.
После долгой паузы Кори продолжил:
— Подумай об этом. Я дам тебе эту ночь. О, и давай не будем говорить Малие об этом, хорошо? Нет необходимости вовлекать женщин, которых мы любим. Мы справимся с этим. Да.
Я не ответил, но он воспринял мое молчание как подтверждение.
— Это мой мальчик. Ладно, мне нужно бежать. Мы поговорим утром.
С этими словами линия оборвалась, и я рухнул в обморок, в голове проносились
мысли обо всем, что только что произошло за последний час.
И в этой тихой комнате общежития груз ответственности придавил меня, как камень. Он был прав.
Во многих отношениях он был прав.
Я не мог отвернуться от своей матери, но я также знал, что больше ничего не мог сделать, чтобы помочь ей. Меня не было рядом, чтобы помочь ей очиститься, как я делал это много раз в старшей школе, пока она проходила через все уродливые стадии ломки, прежде чем, наконец, почувствовала себя более похожей на себя.
И у меня тоже не было финансовых средств, чтобы помочь ей.
Я еще не был профессионалом. У меня не было работы, не было времени устроиться на работу. И без помощи моего отца единственным выходом было взять больше кредитов — если бы я вообще мог получить на них одобрение.
Паника сжала мою грудь, но это был приглушенный стресс, как будто я уже умирал, и кто-то просто сказал мне, как будто я еще не знал. Я чувствовал жуткое спокойствие внутри этого ошеломления, как будто я заслужил это наказание, как будто это была моя собственная вина, что мама была наркоманкой, что у нее были проблемы, в которые она попала.
Даже если бы я мог убедить себя, что это не моя вина, я не смог бы этого сделать, если бы ушел от нее сейчас, если бы я отвернулся от возможности в буквальном смысле спасти ее жизнь.
Я закрыл глаза, сердце сжалось так болезненно, что я согнулся пополам, когда цена этого навалилась на меня.
Джиана.
Теперь она будет на другом конце этих фальшивых отношений, о которых я никогда не смогу ей рассказать. Малия тоже никогда не узнает, что это было не по-настоящему.
Для нее, для Джианы, для всех это было бы по-настоящему — я бы снова сошелся со своей бывшей, как и предполагали с самого начала.
Как я когда-то думал, что сделаю.
Теперь мне было тошно даже думать об этом.
Я страстно желал, чтобы рядом был мой собственный отец, чтобы он говорил мне, что делать, и действительно мог доверять этому. Но он не был человеком, которым я восхищался, человеком, на которого я хотел быть похож.
Кори был.
Моя голова закружилась, сердце раскалывалось все сильнее и сильнее с каждым сокрушительным ударом.
У меня не было выбора.
Это была моя мать. Моя мать. Женщина, которая оставалась со мной, которая поддерживала меня перед лицом любых трудностей, которая обеспечивала меня, поддерживала, верила в меня и любила меня.
Я не мог оставить ее на произвол судьбы.
Не имело значения, что Джиана никогда не поймет, никто не поймет. Это был выбор, который я должен был сделать не только как мужчина, но и как сын.
Она зависела от меня.
И в отличие от моего отца, я бы ее не подвел. Не важно, какую боль и ад это мне причинит.
Глава 26
Джиана
У меня было слишком много волос, чтобы взбивать их в таком страстном шоу ударов головой, но мне было все равно.
Мои кудри подпрыгивали и развевались вокруг меня, когда я танцевала и пела для Лиззо в пятницу вечером перед нашей домашней игрой против "Хоукс", очки сползали с переносицы при каждом движении моих бедер. Лопаточка в моей руке была микрофоном, а пушистые носки на ногах служили идеальным материалом для закручивания, когда я плавно переходила от плиты к раковине, чтобы слить пасту "волосы ангела".
На моем телефоне зажужжал номер, который автоматически зазвонил, когда кто-то нажал кнопку рядом с номером моей квартиры снаружи, давая мне знать, что Клэй здесь. Я набрала код, чтобы впустить его, и почувствовала, как моя улыбка становится шире, сама того не желая. Я написала ему сразу после этого.
Дверь не заперта.
Домашний водочный соус, который я приготовила, опасно пузырился на плите, поэтому я убавила огонь, прежде чем наклониться, чтобы проверить, поджаривается ли сырный чесночный хлеб в духовке. Колбаса уже была готова, ее завернула в фольгу и поставила в микроволновку, чтобы она не остыла. Вся моя квартира пахла как итальянский рай, и мой желудок заурчал как раз в тот момент, когда моя входная дверь медленно со скрипом открылась.
У Клэя даже не было шанса нормально поздороваться, не раньше, чем я подскочила к нему и схватила его за запястья, протащив его остаток пути через дверь и захлопнув ее ногой позади нас.
Я произнесла слова песни одними губами как раз в тот момент, когда зазвучала моя любимая часть, и я даже сделала небольшой жест рукой, делая вид, что это выстрел, который я отбрасываю назад в такт тексту. Ритм был опьяняющим, и я вытащила Клэя на середину пола в моей гостиной, немного покрутившись под его рукой, прежде чем отпустить его совсем и развернуться как раз вовремя, чтобы сделать ему тверк.
Ему следовало бы рассмеяться.
Он должен был танцевать со мной, быть глупым дураком, как будто мы всегда были вместе.
По крайней мере, он должен был прикоснуться ко мне после той ситуации с тверком, потому что я знала, что моя задница хорошо смотрится в этих спортивных штанах.
Вместо этого он наблюдал за мной с вытянутым, ничего не выражающим лицом, его глаза были далекими и отстраненными.
И мое сердце упало на дно при виде этого зрелища.
— Черт, — сказала я, подбегая к своему телефону, чтобы поставить песню на паузу и снять водочный соус с плиты. Я вынула хлеб из духовки, прежде чем поспешить обратно к нему. — Что не так? Что-то случилось на тренировке? — Мои глаза распахнулись шире, когда я подумала о следующей возможности. — О Боже, ты ранен? Ты получил травму?
Я схватила его за руки, осматривая его во всю длину в поисках чего-нибудь, что могло быть перевязано или кровоточить. Когда я ничего не нашла, я позволила своему взгляду снова найти его.
И страдание, смотревшее на меня в ответ, украло мой следующий вздох.
— Клэй… Что это? Ты меня пугаешь.
Я видела каждую унцию усилий, которые он прилагал, пытаясь сохранить невозмутимое выражение лица, пытаясь оставаться бесстрастным. Но постепенно, мало-помалу, он выдал себя. Его брови изогнулись, ноздри раздулись, нижняя губа дрогнула всего один раз, прежде чем он выдохнул и вырвался из моей хватки.
Я стояла там в его отсутствие, чувствуя, как его прохладный ветер обдувает меня. Когда я повернулась, он стоял лицом к кухне, спиной ко мне, сцепив руки на макушке, мышцы его спины напрягались при каждом измученном вдохе.
