Мне требуется несколько долгих секунд, чтобы осознать, на что я смотрю, а затем по спине пробегают мурашки и желудок сжимается.
Все эти годы я думала, что страдаю одна. Я думала, что мои чувства были односторонними, но это доказательство обратного.
Бросаю бумаги обратно в коробку и поднимаюсь по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки. Еще рано, я должна дать ему поспать. Вместо этого открываю дверь и бросаюсь на кровать, как белка-летяга.
Он стонет.
Я целую его щеки, лоб, рот и подбородок. Мои руки на его обнаженной груди. Если он когда-нибудь попытается лечь спать в рубашке, я сдеру ее с него ножницами, как сексуальный парамедик.
— Ты выпускаешь все тепло наружу, — мягко рычит он.
Бо откидывает одеяло и затем укутывает меня. Мы в коконе, и здесь пахнет его гелем для душа. Мы вместе принимали душ перед сном.
Я целую его в губы, и он улыбается.
— Мне приснился действительно хороший сон. Ты была голой и лежала на мне, так что теперь я не уверен, сплю я или бодрствую.
Он находит край моей толстовки и оттягивает его, накрывая мой живот своей рукой. Его горячая ладонь на моей коже ощущается, как рай.
— Бо! Я не пытаюсь привести тебя в сознание с помощью секса. Я бужу тебя, потому что у меня есть вопрос: думал ли ты обо мне те десять лет, что мы были врозь?
Он сонно стонет.
— Это вопрос, который может разбудить?
Игриво трясу его за плечи, как будто я суровый дознаватель.
— Тут я задаю вопросы, крутой парень. Ты должен отвечать.
— Может быть. Немного, — он не открывает глаза. — Не знаю. Я был слишком занят работой.
— Угу.
Две ямочки украшают его улыбку.
— Я ходил на множество свиданий, действительно играл на поле. Так много девушек, что я сбился со счета.
Его рука скользит выше, и он стонет, когда находит мою обнаженную грудь. От вожделения мне трудно произнести следующие слова, но я справляюсь.
— Ты никудышный лжец. Я нашла внизу твой тайник, старые газетные статьи о моих днях дебютантки.
— Это мне мама дала, — говорит Бо.
— А как насчет вырезок о продажах Sotheby's, которые я помогала организовывать?
— Я подумывал о том, чтобы собрать коллекцию произведений искусства.
— Там был клочок бумаги с нацарапанным на нем адресом моей старой рабочей электронной почты.
Он вздыхает, потому что мы оба знаем, что это неопровержимое доказательство.
— Несколько лет назад, в свой день рождения, я чувствовал себя подавленным. Думал о том, чтобы связаться с тобой.
Мое сердце разбито.
— Почему ты этого не сделал?
Его рука снова опускается на мое бедро, и его глаза распахиваются.
— Вопреки распространенному мнению, я не был так уж уверен в твоих чувствах ко мне. Ты могла подумать, что это жутко. Кроме того, когда я видел тебя в последний раз, ты кричала, что ненавидишь меня.
— Разве я говорила, что ненавижу тебя? Я хотела сказать, что люблю тебя. Вышло неправильно.
— Ах да, я понимаю, как это могло произойти. Похожие слова.
— Иногда мое «Л» звучит как «Н». Давай я попробую сейчас.
— Я слушаю.
— Бо, я ненавижу тебя.
— Да, видишь, ты снова это сказала.
— Черт возьми, подожди. Позволь мне сделать несколько разминочных упражнений. Красная кожа, желтая кожа. Дожди в Испании выпадают в основном на равнину.
Я ворочаю языком и шевелю губами.
Бо просовывает руки мне под мышки и притягивает меня повыше к себе, так что наши бедра оказываются в идеальном положении. Я распластываюсь, как лягушка, придавив его всем своим весом. Это великолепно. Он мой. Его руки сжимают мой зад, и я приподнимаюсь, опираясь локтями ему на грудь, чтобы видеть лицо.
Теперь он окончательно проснулся. Даже при слабом освещении он сияет. Я могу разглядеть его прекрасные голубые глаза, алые губы, взъерошенные каштановые волосы. Он выглядит моложе своих лет, по-мальчишески красивым. Я хочу сделать ему предложение — предложить остаться здесь, пока мы не превратимся в пыльные скелеты.
Его рука тянется вверх, чтобы поиграть с моими локонами, и я задаю вопрос, который меня давно интересовал.
— Теперь, когда мы выяснили, что ты уже больше десяти лет питаешь ко мне страстную любовь, что бы ты делал, если бы я не вернулась в Новый Орлеан?
Он лениво улыбается, накручивая локон на палец.
— В конце концов, я бы приехал в Нью-Йорк.
— А если бы я встречалась с кем-то другим?
Его глаза встречаются с моими, и он выгибает темную бровь.
— Ты встречалась с другим. Я украл тебя, — он скользит рукой по моей шее и притягивает меня для поцелуя. Я уступаю ему, а затем, поскольку могу, делаю это снова. Я пришла сюда не с намерением заняться утренним сексом, и я говорю ему об этом.
— У меня столько дел до завтра, — но тут он наклоняет голову, наши рты открываются, и его язык проникает в мой рот. Мое тело говорит: «Забудь об этом», и наши поцелуи становятся голодными и горячими. Его зубы задевают мою нижнюю губу.
— Солнце еще даже не встало, — говорит он, убеждая меня. — Кроме того, то, чем мы собираемся заняться, это естественное средство для снятия стресса.
Восхитительно, что он думает, что есть вероятность того, что я остановлю его. Товарный поезд не смог бы увезти меня от него в этот момент. Я забыла, что за пределами этой комнаты есть жизнь.
Обеими руками он обхватывает меня за талию и прижимает к себе, покачивая бедрами. Он стягивает с меня толстовку, а затем медленно расстегивает пуговицы на моей мягкой ночной рубашке в горошек. Я одета для комфорта, а не для соблазнения, но Бо заставляет меня чувствовать себя сексуальной, независимо от того, что на мне.
Моя грудь обнажена, и его руки скользят вверх по нижней части грудной клетки, затем я выгибаю спину, чтобы ему было легче дотянуться до груди.
— Ты можешь дотянуться отсюда до прикроватного столика? — хрипло спрашивает он.
— Я смогу, если немного отодвинусь от тебя.
Очевидно, ему не нравится эта идея, потому что он обхватывает меня рукой за талию и переворачивает нас. Я вжимаюсь в матрас, когда он протягивает руку, чтобы схватить презерватив. Это либо гениальный ход, либо счастливое совпадение, что он врезается в меня с каждым движением. Мне остается только извиваться, не говоря уже о том, насколько сексуально то, что он может просто вертеть мной, как ему заблагорассудится. Держу пари, если бы я попросила, он перекинул бы меня через плечо, как в тот день, когда загорелась духовка. Может быть, он даже наденет костюм пожарного. Я решаю, что это то, что я хочу на свой день рождения.
Он смеется и качает головой.
— Ты впечатляюще странная.
Упс, я высказала свою фантазию вслух.
— Но ты сделаешь это, правда?
— Когда у тебя день рождения?
— В июле.
— Да, хорошо, но мой день рождения в августе, и у меня есть другая фантазия, которую я хочу, чтобы мы попробовали.
Я так взволнована, что ерзаю.
— О боже мой! Расскажи мне! Пожалуйста, не говори «французская горничная». Я сделаю это, но это так банально, месье.
— Нет, выслушай меня, — говорит он, прижимаясь ко мне бедрами.
Я достигну оргазма через пять миллисекунд. Я стягиваю свои пижамные шорты, а вместе с ними и трусики. Следом исчезают его боксерские трусы. Когда он касается моей обнаженной, чувствительной кожи, я издаю нежный выдох.
— Скажи мне, — настаиваю я.
— Я буду во всем черном, в смокинге или костюме.
Его рука опускается вниз, чтобы провести круговыми движениями по моему бедру. Я с трудом слушаю.
— Ты будешь в белом.
— Угу.
Мои глаза закрываются, когда его большой палец касается меня именно там, где мне это нужно. Через несколько секунд у меня поджимаются пальцы на ногах, и я впиваюсь пальцами в его плечи, чтобы показать ему, как сильно мне нравится то, что он делает.
— Торт.
— Я что-то не улавливаю.
— Кольца.
Его слова отвлекают меня от надвигающегося оргазма. Я отстраняюсь от него и беру его за запястье, ставя на паузу этот маленький праздник любви. Это пытка, но мне нужно собраться с мыслями на следующие несколько секунд.
