- Я видела результаты УЗИ, Саш.
- И?
- Это…?
- Родная, это не мой ребенок. Её беременность стала триггером для неё. Она ни к кому не могла пойти и рассказать об этом, ведь она думала, что беременна от собственного отца.
- Но ведь это не так, Саш!
- Малыш, об этом знали только мы и Ираида. Даже я скажу больше, Ираида думала, что об этом знает только она. Она и понятия не имеет, к чему всё это привело! Она вела себя в наших жизнях, как слон в лавке китайского фарфора. Катюш, но сейчас не об этом. Я хочу, чтобы ты подумала и сказала мне: ты принимаешь эту ситуацию или нет. От этого зависит, останусь я в твоей жизни, или мне придётся тебя отпустить, как бы тяжело мне ни было.
Она вздрогнула и резко подняла голову.
- Саш?
- Ты не понимаешь, но я знаю, что это постепенно убьет всё, что есть между нами, и наша любовь превратится в самую лютую ненависть, какая только существует в мире. Представь, к чему это приведет, родная. Мы поубиваем друг друга. Мы можем причинить вред даже самому дорогому существу. Поэтому я не хочу рисковать. Я готов жить так, как жил последний месяц, но рисковать тобой и Марусей я не буду. Потому что я слишком сильно вас люблю.
Катя опустила голову.
- Какого ты молчишь, пустоголовая? - здравый смысл икнул от возмущения. - Да тебя, с твоими тараканами, только он и выдержит. Да и задница, смотри, какая у него классная, как орешек.
- Алексеева, я бы на твоём месте подумал, - мозг заскрипел, как несмазанная телега. - Мы же так классно оттопыривались последние полгода! А щас что? Пеленки-распашонки, недосып, недотрах и супружеский долг на кухонном столе между яичницей и апельсиновым соком? На фига нам эта перспективка?
Катя медленно стягивала с себя электроды кардиографа, выдернула бабочку из вены.
Она боялась поднять на него глаза. Она боялась сказать хоть слово. Нарушить эту тишину между ними.
Дрожащей рукой она откинула одеяло и подвинулась к самой стенке.
- Катя?
Она медленно подняла голову.
Просто молчала и смотрела на него.
Глава 49 Катя
Я сидела и смотрела на него во все глаза. Он должен был понять, что я всегда, всегда выбираю его. Он должен сделать этот шаг. Черт с ним со всем. В конце концов, он был женат на Ларисе. И в любом случае у них был ребенок. Я знала, на что она способна, я чувствовала её боль, но знала также и то, что теперь мы связаны с нею навсегда, наверно не так, как с Алексом, но не менее прочной связью.
И эту ситуацию, если быть уж совсем откровенной, я приняла давным-давно. А самое главное, я любила его. Любила безумно, и знала, что он любит меня так же.
- Иди ко мне, - мысленно позвала я его.
И он сделал этот шаг. Подошел и сел рядом со мной на кровать. Его рука потянулась к моей голове и провела по волосам.
- Катюш, - прошептал он, - дороги обратно не будет, ты понимаешь?
- Я знаю, Саш. - улыбнулась я. - Я так соскучилась по тебе.
Я взяла его руку и положила на свою грудь. Сорочка сразу же намокла. Он вздрогнул.
- Катька, прекращай! Я сейчас взорвусь к херам и всё! - хрипло прошептал муж.
«Муж». Я мысленно произнесла это слово, пробуя его на вкус. Оно обозначало, что этот мужчина мой. Я протянула руку и положила её на его бедро, и провела по нему кончиками пальцев, до самого паха. Он накрыл мою ладонь своей рукой.
- Что ты творишь! Тебе нельзя, дуреха! Ты хоть понимаешь, что тебе операцию сделали! Я лично спросил у врача. Половой покой минимум полтора месяца! Всё понятно? - его голос срывался.
Я вздохнула и убрала руку.
- Тогда просто полежи рядом со мной, Саш. - тихо сказала я, еще дальше отодвигаясь к стенке.
- Хорошо, родная.
Он встал, быстро разделся и закрыл палату на ключ. Подошел к боксу, где кряхтела Маруська, наклонился и поцеловал её. Грудь тут же выстрелила порцией молока от этого зрелища.
- Прекращай, Кать. - тихо сказал он, бросая на меня взгляд через плечо.
- Я не нарочно, Саш. - еле сдерживая горечь прошептала я, глядя на то, как он выпрямился и подошел к кровати.
Она прогнулась под его тяжестью.
- Иди сюда.
Он вытянул руку и положил на неё мою голову, притянув меня к себе. Поцеловал в висок и уставился в потолок. Его теплая рука поглаживала мою спину и расслабляла меня. Прижавшись к нему, я первый раз за эти полгода уснула спокойно.
* * *
Через неделю меня с дочкой выписали, было решено, что первые несколько недель мы с Алексом поживем у меня в моём домике в Булатниково. Всё шумное семейство с гиканьем ломанулось к нам. Маргарита Павловна, как же я этого боялась, подошла ко мне и обняла, расплакалась и сказала, что о лучшей дочери и мечтать не смела. Но что-то как-то мой здравый смысл на эту тираду премерзко так хихикнул и сказал:
- Алексеева, сопли по тарелке не размазывай! Драконихи не меняются. Слышишь, чегой-то там скрипит? Это она ногти подпиливает, чтобы потом твой глупый, безизвилиционный мозг выколупывать.
- Какой мозг? - хихикнула я, чем вызвала недоумение как у Сашки, так и у Екатерины Великой.
- Действительно, какой? Ау! Алексеева, у тебя их что, несколько? Чудо-Юдо ты наше безголовое! Без извилин который, дурында! - хмыкнул здравый смысл.
Я загадочно улыбаясь ушла в детскую.
Сказать, что Сашка расстарался, это значило бы ничего не сказать. За неделю, что я провалялась в больнице, он сотворил с домом настоящее чудо.
Полностью оборудовал детскую, привел в порядок ванную и туалеты. Везде сделал ремонт и отциклевал весь паркет. Ну не то чтобы он сам, но люди, нанятые им, судя по всему, работали не просто круглосуточно, а для них специально были выдуманы сутки часов этак по тридцать шесть.Была завезена новая мебель, установлена новая кухня. Единственное, что осталось нетронутым, так это моя спальня, и я знала почему. И от этого постоянно краснела, как девочка под его откровенно жадным взглядом. Я видела, как он зашел к моему лечащему врачу. Они долго там сидели, и когда он вышел, женщина была красная как рак, но загадочно улыбалась, прикусывая губу и теребя в руках телефон. Я зашла в детскую и прикрыла за собой дверь, Маруська начинала просыпаться, грудь заныла, чувствуя приближение времени кормления.
- Маленькая моя. - Я склонилась над колыбелькой.
Она открыла глаза, потянулась, как положено, пукнула, тут же вытянув свои губки трубочкой и приподняв удивленно бровки. Я улыбнулась. Протянула руки и взяла её. Она сразу начала тыкаться в грудь, ища сосок. Сев в кресло, я подняла майку, и она ухватила твердую вишенку, жадно работая ртом и помогая себе ручками.
Теплую волну я почувствовала сразу же, он ещё даже не зашёл. Дверь открылась, он тихо вошел в комнату, закрыв дверь и провернув в ней ключ. Подошел и сел рядом с креслом, глядя на меня снизу вверх.
- Ну как мои самые замечательные девчонки? - тихо спросил он, гладя Маруську по головке.
Она тут же выплюнула сосок и улыбнулась ему, подаваясь всем телом навстречу его руке.
- Дай её мне, малыш.
Я аккуратно передала дочь ему. Он взял её на руки и, гукая, отнес её к окну.
- Смотри, сахарок, весна начинается. - шепнул он, разворачивая её к себе спинкой и поддерживая под головку.
Я встала и подошла к ним, положила голову ему на плечо.
- Саш, она ещё голодная. - тихо сказала я.
- Да ладно? Мы ещё голодные, сахарок?
Маруська радостно улыбалась беззубым ротиком, полностью опровергая моё утверждение касаемо её голода.
- Вот видишь, мамочка, мы совсем не голодные, в отличие от папочки, который на самом деле очень голодный.
Меня кинуло в жар. Он пристально посмотрел на меня.
- Рано, родная. - хриплым голосом прошептал он, не отводя взгляда от майки с расплывающимися тёмными кругами. - Я разговаривал. Ещё неделя, родная. Можно не всё, но мы с тобой справимся, вот увидишь.
Я судорожно облизнула вмиг пересохшие губы.
Алекс повел носом. Я хихикнула, почувствовав непередаваемое амбре от Маньки. Отступая назад, я двинулась к дверям, увидев панику в глазах Сашки.
