Глава 17
Глава 17
Ладно, мне не слабо!
Хотя, на всякий случай, уточняю:
— То есть, по-твоему, после получения диплома по специальности, я все свои новообретённые навыки буду применять, начиная с карьеры уборщицы? — язвлю.
Сообщение своё он не дописывает. Поднимает голову. Рассматривает меня теперь слегка задумчиво и с каким-то особым исследовательским интересом, отчего чувство того, как здесь неуютно, во мне лишь усиливается.
— Ты сама предложила.
Звучит так, словно я сама себе проблему на ровном месте выдумываю, а теперь не знаю, как расхлёбывать. Или же это всё неожиданно накатившее раздражение во мне так говорит, и я сама уже не отдаю себе отчёт в собственных эмоциях. Вот и первый попавшийся под руку карандаш, схваченный мной со стола в порыве того же раздражения, я инстинктивно сжимаю с такой силой, что он лишь каким-то чудом остаётся целым.
Так бы и всадила его в него!
— Хотя, мы здесь не только за этим, — снисходительно комментирует мои действия мужчина.
— За чем же тогда ещё? — прищуриваюсь.
Карандаш так и не отпускаю. Всё ещё мысленно разрываюсь в своей дилемме положить канцелярский предмет на нужное место, как задумывалось, или же в самом деле в нового владельца местных просторов, как минимум запустить.
— Я обещал тебе, что ты поговоришь с отцом, — отзывается Кай.
Нет, ну он точно издевается!
— Но его здесь нет. Ты сам так сказал, — огрызаюсь, пусть и с проскользнувшим сомнением в голосе.
В первую очередь в своей же адекватности сомневаюсь.
Что на меня вообще находит?
Разобравшая в один миг злость никак не отпускает.
И…
Телефон!
На который он снова отвлекается, вместо того, чтобы продолжить разговор со мной и всё прояснить. Оставляет всё в таком же неведении. Хотя на этот раз заканчивает со своим посланием намного быстрей. Отправление сообщения неизвестному адресату сопровождается соответствующим пиликаньем, так что бесспорно.
А ещё!
— То есть, я могу ему позвонить? — наконец, доходит до меня.
Аппарат связи отложен в сторону. Мужчина совсем не спешит отвечать. По крайней мере, вслух. Плавно поднимается с кресла. С таким же снисходительным и великодушным видом, как и прежде, взмахивает рукой в приглашающем жесте, предлагая мне устроиться за столом, очевидно, со всеми удобствами. И я, спустя ещё пару секунд своих мимолётных сомнений, пользуюсь этой возможностью. Почти. Телефон, к которому я тянусь, прежде чем усесться в кресло, банально вываливается из моей руки, только каким-то грёбанным чудом пролетев по столешнице и не грохнувшись на пол, замерев у самого края с противоположной от нас стороны. От неожиданности. Ведь мой зад, вместо кожаного сиденья, упирается в твёрдый мужской пах, что вплотную прижимается сзади, фактически врезавшись в меня, позволяя прочувствовать всё то, что меня вскоре ждёт на самом деле. Не падаю лишь благодаря тому, что успеваю выставить перед собой обе свои ладони, уперевшись ими по итогу в ту же столешницу.
Карандаш всё-таки выскакивает из моих пальцев, падает вниз...
Как и пиджак с моих плеч сваливается.
Последний — не из-за моих действий. Кай стаскивает его с меня одним порывистым жестом, вышвырнув прочь в первые же мгновения. Я с шумом втягиваю в себя воздух, пытаясь справиться с бешеным набатом биения собственного сердца. А мужчина отстраняется совсем на чуть-чуть, так и не оставив мне никакого простора к возможным действиям. Его ладонь сжимается на моём бедре слишком крепко, чтобы я могла сдвинуться. Слышится звук расстёгиваемой ширинки. Подол моего платья задран по пояс.
— Он тебе сам позвонит, — раздаётся над моим ухом жарким полушёпотом, а другая ладонь Кая умещается между моих ног, аккуратно надавливая, раскрывая, тут же проникая вглубь сразу двумя пальцами. — Жди.
Едва ли это новое обещание надёжно фиксируется в моей памяти. В помещении как-то подозрительно быстро заканчивается кислород. Слишком мало этих частичек в моих лёгких. Сложно дышать. Я опять жадно хватаю воздух. На этот раз ртом. Не помогает. Наверное, поэтому так подло и предательски сейчас идёт кругом моя голова, а в разуме ни остаётся практически ничего, кроме внушительной плоти, что упирается мне в обнажённую поясницу, в то время, как мужские пальцы мучительно-медленно растягивают меня изнутри, скорее дразнят, нежели в самом деле ласкают. Вновь. И вновь. Пока это не становится изощрённой пыткой. Надеюсь, для нас обоих, не только для меня. Он совсем не спешит. Дышит мне в затылок также тяжело и шумно. Будто раскачивает нас обоих на волнах подступающего удовольствия. Я едва держусь. Слишком много слабости ощущается в моих подогнутых коленях. Не падаю исключительно благодаря тому, что всё ещё упираюсь обеими ладонями в стол, давно сжимая их в кулаки. Кусаю губы. Терплю. Изо всех сил. Не хочу сдаваться. Ведь нельзя поддаваться. Ещё раз. Я должна помнить, кто мы и почему здесь.
Опять же…
— Попроси, — слышится хриплым, на грани той же просьбы среди стен офиса. — Попроси меня, моя хорошая девочка.
Собираюсь помотать головой в отрицании. На громкость или хотя бы одно связное слово я банально не способна сейчас. В груди откровенно печёт. Пальцы начинает сводить судорогой, слишком крепко я сдавливаю их, цепляясь за тот же воздух и твёрдую бездушную поверхность под ними, ведь нет у меня по факту никакой другой поддержки или якоря, за который я могла бы уцепиться, чтобы прекратить хотя бы чувствовать всё то, что прошивает до самых пят, оседая неумолимой тяжестью внизу живота. Ведь по итогу даже на такой отказ я не способна. Мужские пальцы соскальзывают с моего бедра, движутся выше, с нажимом вдавливаются сквозь тонкую ткань, обхватывают грудь, болезненно сладко сжимая на считанные доли секунды, усиливая все мои ощущения тысячекратно. Не задерживаются. Обхватывают за шею. Разворачивают лицом вбок. Последующий поцелуй — жадный, голодный, глубокий. Рушит остатки моей жалкой выдержки. Невозможно ничему такому противостоять, когда тебя фактически трахают с двух сторон. А он именно так и поступает со мной. С таким напором вталкивает в мой рот свой язык, отбирая последнюю возможность дышать.
