– Стой пока здесь... ага, да, именно так. Подбородок повыше и не сутулься, а я пойду их сейчас предупрежу.
Может они и вернулись в часовню далеко не через полчаса, но за прошедший почти час с Джоанн так и не случилось ни одного маломальского просветления или проблеска хоть какой-то здравой мысли в голове. Она так и не одёрнула себя ни разу, как и не полюбопытствовала по ходу "Джо, милая, ты это сейчас в своём уме?" А после того, как замерла перед центральным проходом между рядами скамеек свадебной часовни, неотрывно глядя в другой конец далеко не маленького сводчатого помещения, всё что ещё до этого крутилось в её голове в виде подобия каких-то мыслей и аналитического сознания, моментально испарилось, как тот только что ворковавший голубь в руках ловкого иллюзиониста. Теперь по телу (по коже, под кожей и в костях!) разливался пульсирующий жар сумасшедшего волнения и дикой радости, граничащих с чувством идиотского счастья. Она даже не замечала, как улыбалась во весь рот, не ощущая учащенного дыхания и очень громкого сердцебиения. Только нескончаемые приливы сладкой эйфории на уровне диафрагмы и вокруг солнечного сплетения – тысячи тёплых солнечных зайчиков, но уж никак не роя бабочек в животе! И всё потому, что она смотрела на Рика Баумана и видела, как он ждёт её у алтаря!
Фанни как раз подошла к нему и к католическому священнику (слава богу, что не к "Элвису Пресли"!), что-то сказала обоим и... Тандер обернулся. Вот тогда-то у солнечных зайчиков и началась та самая бурная истерия на грани феерического экстаза.
Они смотрели друг на друга (нет-нет, совсем не зайчики!), как каких-то два контуженых подростка из наивной комедии о студентах а-ля 80-е. И это было до странности круто, запредельно волнительно и до безумия упоительно!
Вполне вероятно, что они простояли бы так, глазея один на другого, ещё час, а то и два, если бы священник не подал знак своему помощнику включить электронную запись свадебного "марша". Хотя Джо и не сразу поняла, что случилось и почему со всех сторон завибрировали пятимерные аккорды какой-то до боли знакомой мелодии. Длилось это отупение недолго, поскольку этот вальс, а совсем даже не марш, не узнать было просто невозможно и тем более с самой первой и очень протяжной строчки: "О, моя любовь, моя дорогая! Я так изголодался за твоими прикосновениями..." Уже после чего ошалелая улыбка не сходила с её сияющего личика весь её путь от дверей часовни до подножия церковного алтаря.
Неужели Рик выбрал эту песню сам? Как? По чьей подсказке? Unchained melody – более полувековой хит всех времен и народов, взорвавший по новому кругу вершины хит-парадов 90-х с выходом фильма "Приведение". Эта песня не смолкала как минимум год в динамиках магнитол малолетних фанаток Патрика Свейзи и Деми Мур. И Джо тоже её когда-то гоняла сутками на пролет (о, боже! Она же тогда специально открывала в их комнате окно, ставила свою кассетную LG-радиолу на подоконник динамиками во двор и врубала громкость на полную мощность!). Только когда она её слушала (а иногда и кружила по комнате в своеобразном одиночном "вальсе"), вспоминая те самые незабываемые кадры из кинофильма, в воображении всплывало совсем не лицо прославившегося тогда на весь мир актёра, а... Да, да! Это уже даже не банально предсказуемо, но... Что поделаешь? Тогда она была малышкой инфантой Иоанной, влюбленной по уши лишь в одного единственного и ужасного принца – Ричарда Дункана Баумана! И разве можно винить её за это теперь, как и за попытку сочинения схожей истории про неё и Рика (но под другими именами, конечно же) навеянную сюжетом "Приведения"?
А сейчас?!.. Это действительно походило на нечто невообразимое, ирреальное – в воплотившуюся в жизнь детскую мечту по уши влюбленной девочки. Как она могла воспринимать происходящее за явь, а не сказочный сон? Слушать волнительные строчки песни со столь очевидным смыслом в такт её обезумевшего сердцебиения и ощущать происходящее, как нечто цельное и единое с собой и с ожидающим её у алтаря человеком: "Господь направляет твою любовь ко мне... Одинокие реки текут к морю... в его объятия..." Если она сейчас проснется!..
– Ты распустила волосы. – схожая, а теперь ещё и самодовольная улыбка не сходила и с физиономии Тандера.
Правда Джо абсолютно не спешила, когда именно плыла по проходу в своем шикарном и абсолютно новом подвенечном платье, ступая плавными шагами под ритм знаменитой музыки, под растянутый слог каждой задушевной строчки и воспетого слова Unchained melody. Была бы такая возможность, она бы повторила это шествие ещё раза три, а потом ещё столько же!
И где она этому научилась без предварительных репетиций? Интуиция проснувшейся счастливицы инфанты Иоанны?
– Да, а ещё приняла душ и хорошенько намылилась душистым гелем во всех местах! – а она разве виновата, что её притащили такую пьяную в подобное место, забыв напомнить, что это не сон? И ей хотелось довести этой фразой до желаемой кондиции именно Рика Тандера. Остальных свидетелей – священника по другую сторону алтаря и троицу лучших подружек на ближайшей к ним скамье – она буквально не замечала в упор и даже почти не слышала (шумные всхлипы Брианы или Фионы, а может и всех троих сразу).
И у неё это неплохо получилось. У Баумана не только вспыхнул взгляд прожорливым пламенем слегка утомившегося от вынужденного ожидания зверя, но и выражение лица выдало ряд несдерживаемых чувств и конкретных желаний.
– Надеюсь, ты его хоть смыла, а то ведь... будет щипать.
– Пошлый дурак!
Сдержать смех не сумели оба, особенно, когда Джоанн стукнула кулачком по груди своего новоявленного жениха. А поскольку она держала в зажатых пальцах букет цветов из своего же номера, то по чёрной сорочке Рика прошёлся ещё и мини-фейерверк из нескольких лепестков темно бордовых роз, белых маргариток и зеленых листьев.
– Сама пошлячка! Ещё и совершенно без тормозов.
– А тебя что-то в этом не устраивает? Учти, никаких брачных контрактов я подписывать не собираюсь!
Но она не успела договорить своего безапелляционного ультиматума до конца, как Тандер сгреб её всю в свои безумно крепкие объятия, как тогда на танцполе в клубе. И у неё опять перехватило дыхание и едва ли от плотного корсажа платья, впившегося в них обоих эдаким символичным препятствием хрупкой и до неприличия смехотворной брони. Руки сами схватились рефлекторным порывом за знакомую опору из мускулистых плечей и мощной шеи самого желанного для неё сейчас мужчины, окончательно выпуская из пальцев то, что оставалось от жалкого букета невесты (но она его всё равно в конце подберёт и бросит на всех троих подружек, и тот разлетится скудным дождиком над их головами, зажмуренными лицами, минуя самой главной цели – их подставленных ладошек).
– Знаешь, я хотел это сделать ещё там в салоне, когда ты вышла из примерочной такая вся до невозможности шикарная и вображулистая. Если бы тогда рядом не было твоей сестры и подруг...
– А то что мы сейчас всё ещё здесь – это уже не берётся в учёт?
– Терри, тссс! Я записываю!
– У них же не было времени, чтобы написать друг для друга свадебные клятвы!..
– Он ей и предложения не делал по всем правилам, насколько я помню...
– Девочки, ну сколько можно? Пожалуйста, помолчите хотя бы несколько минут до окончания церемонии.
И после этого скажите, что это не бредовый сон? Хотя Джо было уже всё равно. Нахлынувшие эмоции из намеренно когда-то забытых воспоминаний перекрыли собой всё – здравый рассудок, трезвое восприятие реальности, инстинкт самосохранения. Она просто тонула в этом бурном потоке накрывающих с головой волн чистейшей эйфории и ей хватало этих ощущений выше крыши. А что ещё надо хроническому наркоману для полного счастья? Она только что получила свою долгожданную дозу наивысшего кайфа, значит, остальное – второстепенное и лишённое какого-либо смысла вообще, не стоит и жалкой толики её королевского внимания.
