Я сглотнула кровь, морщась и прикрывая глаза.
Пусть так.
Пусть будет так.
Возможно совсем скоро я увижу бабушку, и она не станет меня отталкивать. Там будет тепло и не больно. Она будет расчесывать мои влажные после ванны волосы, и заплетать косички, чтобы завтра в школе у меня были пышные волосы как у принцессы, а у ног будет лежать старый Бим, который похрапывает во сне и чешет пузо худой лапой. А на следующий день мы пойдем собирать в парк каштаны, бабушка достанет с верхней полки спички, и мне будет казаться что я уже совсем взрослая, если она дала мне их в руки. Только будет казаться, потому что в том мире, где есть она и Бим, я никогда не повзрослею, а она никогда не умрёт.
Глава 26-2
МИТЯ.
Я чувствовал, как она играет на моих нервах. Да, этим инструментом, лживая сука овладела в совершенстве. Навык отточен до предела, но я не собирался поддаваться ей.
Те, кто предают — умирают.
Те, кто плюют в душу — исчезают навсегда.
Я совершенно четко осознавал, что ее поступку нет прощения.
Никогда и ни за что.
Если бы я только мог знать, что скрытная девчонка, на самом деле представляет из себя. Из головы не шел тот факт, что Лис тоже трахал ее. Имел ее, бл*дь, имел мою женщину. Только от этого мне хотелось забить ее до смерти ногами, вкладывая в удары всю свою силу. Сколько ей понадобится? Сколько раз нужно врезать ей в живот, по ее глупой башке, что бы она сдохла? Так же, как и я сейчас издыхал, от осознания всего произошедшего.
Чувствовал же, еще тогда, когда увидел долбанное тату, что здесь все не чисто, но не верил в такие совпадения. Не собирался устраивать слежку, контролировать ее. Я хотел, чтобы все было хорошо. И к чему это привело?
— Да, только он бросил тебя, а я буду с тобой до последнего твоего вздоха, — я ухмыльнулся и отобрал из ее рук бутылку, на которой была ее кровь.
Я действительно чувствовал сейчас себя животным. Хищником, чьё обоняние обострялось пропорционально запаху крови, а теперь и вкусу. Машина все еще продолжала катиться, и где-то в глубине души я надеялся что за очередной полосой леса будет обрыв, который помешает мне сделать то, что я обязательно сделаю. Но я знал, что здесь нет никаких обрывов.
Алкоголь не брал, я не чувствовал себя пьяным. Я не боялся что буду из-за него жалеть о своем решении, буду, конечно б*ядь буду, но не из-за него.
В гробу я видал такую любовь. Она свернула мой разум в бараний рог, а после, прямым выстрелом вынесла его из башки. Я не мог позволить ей дальше ходить по этой земле, улыбаться кому-то другому, тр*хаться с кем-то другим. Она собственными руками уничтожила во мне все светлое, пустила это на потроха.
— Митя, — она всхлипнула, — убей меня сейчас. Не надо никуда везти. Я устала и просто хочу умереть.
Сердце пнуло меня в грудь, и я все-таки посмотрел на нее. Сфокусировал на ней свой взгляд, и лучше бы не делал этого.
Нос и верхняя губа были разбиты, кажется, я перестарался с ударом. Хотя какая разница, как по итогу будет выглядеть ее труп?
— Не хочу пачкать машину, — выдавил я из себя.
Было сложно. Как пытаться достать зубную пасту из пустого тюбика. Нужно приложить огромные силы.
Машину повело в сторону, я на секунду потерял координацию, пытаясь отцепить девчонку от руля, в который она вцепилась изо всех сил. Цепкая хватка, огромное желание к жизни или же наоборот?
— Ты больная? Что ты делаешь, твою мать?
— Хочу отправить тебя в ад! — взвизгнула она, пиная меня своими длинными тощими ногами.
Тачка сошла с дороги, мы ехали по высокой траве, и когда мне все-таки удалось оттолкнуть ее, я решил, что возможно, оно и к лучшему. Пусть это произойдет здесь. А то неизвестно сколько бы еще я ехал и собирался с силами.
На улице совсем стемнело, только мощный свет моих фар разрезал темноту двумя прожекторами. Я подошел к багажнику, отправляя в рот сигарету, и открывая его. Я хотел чтобы она страдала так же сильно как и я, чтобы ей было так же страшно как и мне. Потому что я боялся больше никогда ее не увидеть. Лис не стал ей дарить лишние часы жизни, а я только и занимался тем, что тянул время.
Однажды, в детстве, наша кошка привела котят. А потом ночью я увидел как моя мать топит их в ведре. Я до сих пор помнил выражение ее лица. Наверное, у меня сейчас оно было таким же.
— Копай.
Лопата встряла в землю прямо у ее ног. Еще один факт, который подтверждал, что я нисколько не пьян.
— Митя, пожалуйста, сделай это быстро…
Каждое ее слово, как лезвием по сердцу. Как отравой по кровотоку. От каждого ее слова на тело все больше накатывала слабость. Она высасывала из меня силу, однажды она уже поставила меня на колени, этого не могло произойти второй раз.
— Копай! — крикнул я, чувствуя как от злости в глазах лопаются капилляры.
Какая она была красивая, и в дорогих платьях купленных этой мразью, и в затасканных джинсах, которые висели на ней испачканной тряпкой. Интересно, мне когда-нибудь удастся избавиться от воспоминаний о ее теле в моих руках, от звука ее стонов, когда я обезумевши вышибал из нее воздух? Мне стало смешно, когда она взяла в руки лопату, и первая ямка появилась на рыхлой, слегка подмороженной земле. Смешно от того, что я когда-то мог мечтать, что у нас все получится. Наверное, мне должно было быть стыдно за все слова которые я произносил, а после целовал ее лживые губы, в то время, когда она откровенно надо мной насмехалась.
Я прислонился к машине спиной, и поднял глаза. Небо было чистым, звездное, с черной пастью зверя, казалось, хотело сожрать меня.
— Ты любила меня? Ну немного. Бл*ть, хорошо было, хоть раз? — я задал этот вопрос скорее небу, но ответ хотел слышать от нее.
Вгонять иголки в ногти, так до основания. Может быть, ее ответ заставит меня не жалеть о том, что я собирался сделать.
Зачем я это спросил? Я идиот? Мазохист? Наверное, она закинула мой рассудок в блендер и сделала из него коктейль.
Терпеть не мог, когда в кино, убийца долго разговаривал со своей жертвой, вел беседы. Это было смешно. Какая разница, что думает труп? А никакой.
Я докурил и выбросил окурок. Ее ответ все равно не имеет значения. Да и скажет ли она правду?
Она только всхлипывала и долбила мерзлую землю, мне казалось, что я слышу стук ее сердца, потому что моё в какой-то момент замолчало. Дергалось до кровавых мозолей, а потом истаскалось и сдохло. Я присел на капот машины, запуская руку в карман куртки, сжимая рукоятку пистолета, испытывая муку только от одного взгляда на нее. Нет. Я не смогу иначе. Не смогу жить с этим.
— Митя, пожалуйста, мне холодно…
Она выпрямилась глядя на меня своими оленьими глазами.
Она.
Была.
С ним.
Хотелось орать в небо, проклинать его за несправедливость. За то как внутри все теперь выжжено, рыдать как последняя тряпка. Но она была последней, кто увидел бы мою слабость еще раз.
Хватит цирка. Хватит вступлений. Один выстрел и завтра взойдет новое солнце. Мир не перестанет существовать.
— Иди ко мне.
Я распахнул объятия, а она в нерешительности застыла, на секунду переставая дрожать.
Глупая идея посетила мою голову, но я уже слабо мог соображать.
— Мира.
Я спрыгнул с капота, и подошел поближе. Она дернулась в мою сторону, прижимаясь к пальто, и я негнущимися пальцами расстегнул его, впуская ее к себе поближе. Ее руки тут же оплели мой торс и она дала волю своим эмоциям. Именно теперь, я наверное на самом деле видел, как ей страшно.
— Хватит, пожалуйста. Поехали домой. Я бросила его, давно бросила. Не знала, что все будет так. Я такая дура, идиотка. Но я люблю тебя. Прости.
Она глотала слезы и пыталась говорить внятно, но половины ее слов я не понимал.
Я крепко сжимал рукоятку ствола одной рукой, а второй нежно погладил ее по волосам. Пусть она думает, что я простил ее.
