***
Онотимо перечитал письмо несколько раз, почти не дыша. Он видел такой знакомый росчерк пера в каждой руне, эти острые углы, эти резкие точки, Андунэль всегда не хватало мягкости и плавности, если она писала быстро, а тут видимо она спешила изо всех сил. Что же, что же… Письмо было предельно понятно, Андунэль просила его оставаться в лесу и до весны ничего не предпринимать. Слишком старый давний друг семьи, пожалуй, это самое нелепое, что могла выдумать принцесса, но прочитав именно эту часть Его Величество улыбнулся, его дочь явно писала это для переживающих и волнующихся о ней ее родителях, давая понять им обо всех аспектах своего положения. Что же, что же… С голубем тоже все ясно, ей нужен посыльный для связи вхожий в замок, это было бы сложно, но кажется Дэекен обещал ему гнома-контрабандиста, торгующего опалами, видимо с нарьяма. Повесить что ли на гнома пару лиловых голубиных перьев, или вышить ему голубя на плаще? Это стоило обсудить с Дэекеном.
Но кое-что стоило обсудить и с Сульмидиром. Сейчас в комнате его величества они остались вдвоем, Даидайнес ждал брата за дверью, а Дэекен видимо пошел приводить себя в порядок.
— Сульмидир, — оторвавшись от письма, Онотимо строго посмотрел на бледного, и явно пившего всю ночь воина, — я по почерку вижу, что письмо от Андунэль, и вот что я хотел бы тебя спросить, прежде чем ты выйдешь отсюда. Так что именно было в ночь Цветения десять лет назад между тобой и принцессой, расставившее точки и так далее?
— Ничего такого Ваше Величество, мы пили гномий эль и очень много говорили о жизни. Я нарассказывал принцессе лишнего, она тоже поделилась личными переживаниями, в общем мы, — Сульмидир сглотнул, — поняли, что неинтересны друг другу абсолютно, даже в таких обстоятельствах.
— Ммм, — многозначительно потянул Онотимо, — значит цветение в Золотой чаще, лунная ночь и принцесса все же не тронули тебя, так?
— Разговор был очень откровенным, принцесса слишком умной, а цветение и романтика никогда не были заманчивы для меня. Полагаю для принцессы все было и вовсе наоборот, я слишком пустослов, разговор слишком эмоционален и не о том, ну разве, что цветение и ночь были действительно хороши…
— Ладно, иди уже отсюда, но услышу еще раз о таких вот ночах, и сошлю тебя куда подальше, — покачал головой Онотимо, — до скончания времен. Дэекена пригласи ко мне.
***
Мэл вообще-то сам вызвался идти на охоту, больно уж герцог нервный стал и стоило постудить страсти. Хотя, откровенно говоря, ему это даже нравилось. Первое время по возвращению Менэльтору было очень не по себе, и как-то одновременно тяжело и стыдно, ничего не хотелось, только лишь бы всего этого не было. В первый же вечер, как Мэла привезли в Карас Сильмэ Его величество тайно посетил их дом, они долго беседовали о произошедшем, Онотимо даже уверял Мэла, что вины его нет ни в чем.
— Андунэль было кому защищать, Менэльтор, ты должен был только отвлекать внимание, и тебе это удалось, для защиты там был Галион, он там и остался. Я могу винить себя в случившемся, могу винить Дэекена, но на самом деле, конечно, виноватых среди нас нет, все воля Богов, дело случая, козни врагов, уж точно тебе стоит радоваться, что ты жив и дома.
А потом, когда Мэлу стало становиться лучше, а Дэекен стал заходить к ним проведать его, Онотимо прислал ему записку с просьбой присматривать за герцогом и не оставлять, потому что «на его плечах тяжелая ноша, и раз он не желает ей ни с кем делиться кроме тебя, то я вынужден просить тебя об услуге…»
Услуга… Как будто Менэльтору самому не была приятна компания Серселена, а ведь была. Дэекен и правда был умен, весел, знал миллион вещей о которых Мэл и не догадывался. Он знал множество легенд и историй, многое о древних битвах, он читал какие-то воспоминания старцев и собрания свидетельств даже об Исходе. Мэлу за недолгие разговоры с ним удавалось узнать много нового, а ведь он считал себя прекрасно образованным, но куда там, возможно сам Онотимо читал меньше всего такого, что читал Дэекен, и ведь ему было мало. Когда Мэлу удавалось найти прорехи в его знаниях эльфийской истории герцог тут же находил, где их восполнить.
Менэльтор любил умных людей, да и не только людей, и потому глядя на герцога вчитывающегося в зубодробительное «Сказание о восшествии Анкалима», он мог только восхищаться. Сам Мэл, к своему стыду, этот талмуд так и не осилил, даже не начал, потому что заснул на первой же главе, да и отец признавался ему, что читал его отрывками, и в их семье похвастаться прочтением этого трактата мог только Даидайнес. А Дэекену хоть бы что, сидел себе читал, и хоть бы раз высказался бы про скуку, как же.
И Мэл глядя на это все старался, сначала встать с постели побыстрее, потом старался везде успеть и быть полезным, пускай и в мелочах. Напросился кузнецу поучиться у него правильно проявлять письма, узнал все расписания спусков и подъемов платформ, выучил наизусть все нужные печати и разрешения для подъема грузов в Карас Сильмэ. Он никогда не был по-настоящему умен, практичен да, запаслив, по-житейски сообразителен, но таким умным и хватающем все на лету, как Даидайнес он не был. Менэльтору с детства все давалось лишь старанием и упражнениями, раз за разом, с кучей повторений, никогда не сразу. Вот и пергаментов он сжег штук пять, прежде чем приноровился, и даже слегка обжёгся, но это конечно совсем скрыл от всех. Такие занятые стараниями дни давали пользу, ему становилось лучше и легче, а когда он ощущал то, что Дэекен действительно нуждается в нем, то и вовсе возвращалась легкость и радость, а внутренние ощущения своей никчемности и вины отступали.
Так что, конечно, отправляясь на свою охоту Мэл в который раз позлился на самого себя свою несдержанность, и то, что действительно смутил Дэекена, тот вроде как сам нарвался, но может быть и правда стоило с ним поскромнее, ну явно ж вышло слишком для бедняги. Ожидаемо, Дэекен проводить Менэльтора не пришел, а мог бы, но не пришел, и не то, чтобы эльфа это слишком уж расстроило, он правда ожидал такого, но все же очень хотелось ошибиться.
Зато возвращение вышло уж каким-то слишком бурным, Менэльтору сразу на посту передали, что Серселен ждет его немедленно, как только Мэл вернется, и даже не переодеваясь.
— Что, так и сказал? — пробурчал Мэл.
— Так и сказал, лично приходил и передавал тебе, чтоб ты явился и, если надо будет его разбудил.
— О, ну тогда действительно надо идти, раз даже будить можно.
Мэл и вправду не стал заходить домой, а сразу отправился во дворец, там видимо тоже были предупреждены о том, что его срочно ждут, так что ни на одном посту не спросили, чего он так рано пришел то. В спальне правда пришлось быть очень тихим, потому что в это ранее время спал за своей ширмой даже Его Величество. Дэекен никогда не просыпался легко, вот и в этот раз его пришлось все же потрясти за плечо, прежде чем он начал открывать глаза.
— Мэл, ты вернулся? — спросил он шепотом.
— Вернулся и сразу к вам, как вы просили. Давайте я подожду вас в вашей комнате, а то мы тут мешаем.
— Иди я сейчас буду.
Покладистый с раннего утра герцог, это было очень необычно, и Мэл даже начал волноваться не случилось ли чего дурного. Зайдя в комнату Дэекена, эльф начал расчехлять люминофорные светильники и скоро в комнате было уже достаточно светло. При свете люминофора Дэекен старался не работать, а Мэл спокойно видел и читал в таком освещении, так взглянул на герцогский стол он решил хоть немного на нем разобраться. Видимо пока его не было, сам Дэекен так и не сподобился.
Скоро Его Светлость появился, он был взлохмачен и явно не выспавшийся, глаза совсем сонные, веки отекшие, да еще и он широко зевал.
— Ваша Светлость, на вас это прямо не похоже, вы по своей воле решили встать так рано, и к тому же явно не выспавшись. Что-то случилось?
— Да ничего такого. Вернее нет, случилось, Сульмидиру пришло письмо из Раны, от леди Айры, но оно скорее хорошее, она жива, все хорошо, и у нее видимо есть какая-то возможность для обмена информацией, просит ей кого-то подослать, ну и там какая-то загвоздка с тем, чтобы выкупить ее с остальными пленными на сколько мы поняли из послания.
