— Ну, ты хоть покайся, Мария-Магдалена Лунина, — идёт он за мной по пятам, на ходу пытаясь судорожно затолкнуть под диван носки и трусы. Кружевные.
— Пошли на кухню, — вздыхаю я. — Чаем меня напоишь. А я покаюсь, так уж и быть. Мне не хочется ни плакать, ни биться в истерике. Схлынуло, пока я скакала из маршруток в метро и обратно. Дрон живёт у чёрта на рогах. Устала и жутко хотелось есть.
— Ну, ёпт, — расстроено он ерошит патлы, демонстрируя разноцветные наколки на мускулистых руках. — Как же так?
Это его реакция на мой рассказ. Краткий, как словарный запас туземца из Французской Гвинеи.
— Ну, как есть, — сутулюсь, давая шее расслабиться: всё это время мышцы аж звенели от напряжения. И лишь здесь, в берлоге Дрона, меня немного отпустило. — Поможешь?
— Да без вопросов. Только это. Твой и сюда доберётся, если захочет.
— Соврёшь. Ты ж друг или как?
Эти слова подобны оскорблению. Дрон хоть и мачо, но дружить умеет.
— Щас. Договорюсь. К мамке с сёстрами нельзя, — соображает он вслух, — сдадут на раз. Туда тоже нельзя… Жди!
Хлопает он себя по коленям и достаёт смартфон размером с лопату.
Пока он наяривает по каким-то номерам, я возвращаюсь в комнату и упираюсь взглядом в пачку фотографий, что небрежно валяются веером на тумбочке.
— Дрон, а Дрон, — потрясаю я глянцевыми изображениями, отрывая его от телефонных разговоров. — А кто это? — тыкаю ему под нос фотку, где наш герой-любовник стоит в обнимку с двумя фифами.
Дрон хлопает длиннющими ресницами и трёт переносицу. На щеках у него проступают алые пятна. Очаровательно.
— Ну, знакомые. А что?
— А конкретно? — наступаю я, и он ещё больше теряется под моим напором.
— Светка Морозова. Мы с ней зажигали как-то. Ну, ёлки, Лунина, у тебя и вопросики.
— Эта? — стучу ногтём по фотке.
— Да нет, эта, — тычет он пальцем в другую блондинку.
— А та, кто? — не даю ему спуску.
— Да хрен её маму знает, — морщит он лоб, пытаясь напрячь усталый мозг. — Подружка какая-то Морозовой. Марго, кажется. Они там с детства дружат, что ли. Что ты привязалась-то, а?
— Да так… — остываю я, но что-то меня не отпускает. Мешает бросить эти фотки, где запечатлена бывшая любовница Дракона Ивановича. От догадки аж подскакиваю на месте.
— Слушай, Дрон. А ты приглашение на свадьбу Крыски получал?
— Ну, получал, — не понимает он, куда я клоню.
— А на свадьбе не был.
— Ну, не был. Куда мне тогда. Людей смешить только.
— А приглашение ты куда дел?
— Куда-куда… выкинул, наверное. Не помню.
— А подружка твоя тут ошивалась незадолго? Морозова которая?
— Ну, была вроде. Ник, ты это. Она замужем вообще-то. Ты что, мужа её знаешь? Как бы это. Ну его, а? Это как бы моя личная жизнь, Ник. Ну, что ты в самом деле. Детекти прям. Шерлок Холмс. Во.
— Да пусть твоя воровка Морозова спит спокойно, — похлопываю Дрона по плечу, чтобы расслабился.
Он так ничего и не понял. Хлопает глазищами своими голубыми бездонными. Вот как появилась Марго на свадьбе. Пришла скандал закатать. Хотя… какая мне уже разница?..
Я залегла на дно у милой девушки-байкерши — розовощёкой пухляшки Веры. Видимо, ещё одна из необъятного арсенала Дроновских подружек. Я не спрашивала и не допытывалась. Мне нужен был кров. Меня приняли без вопросов. Точно так поступила и я — не лезла, куда не просили.
Я выдержала ровно пять дней. По утрам меня тошнило. К ночи я изнывала от безделья
— побаивалась из квартиры шаг сделать. Всё мне чудилось: только выползу из норы, как тут же меня и сцапают.
— Ник, тебя ищут, — докладывал Дрон по телефону Верочки. — Сильно ищут. Злятся. На уши поставили всех. Папка твой рвёт и мечет.
Отец?.. Вот уж не подумала. После трёх лет тотального молчания — и вдруг приехали. А мне казалось, ему было всё равно, как я и что со мной. Оказывается, я ошибалась.
— И твой на тень похож, Ник, — сыпал соль на рану безжалостный в своей простоте Дрон. — Ты б уже определилась, а? Я всё понимаю, да. Но жалко ж, ёпт.
На шестой день я не выдержала — выползла. Высунула нос на улицу. Небо не упало. Группа захвата руки не скрутила. Тихо. Мирно. Жарко. Лето плело косички из солнечных лучей и дырявило кроны деревьев рассеянным светом. Я не знала, куда податься. Но сердце тянуло само по себе. В место, где надувал щёки и задорно приветствовал клиентов хоботом Розовый Слон. Мне хотелось ещё раз посмотреть на агентство, которое полюбила всей душой.
В пустых помещениях особый воздух. Там живёт эхо. Я не ожидала, что всё случится так быстро. Не плакала все эти дни. Ни слезинки не уронила. А тут разревелась, как девчонка.
Как гулко, как громко звучат, повторяясь, мои всхлипы.
«Слона» больше нет. Теперь я вижу. До последней минуты надеялась, что всё это ложь, ошибка, хоть уже и знала правду. Как лепестки завядших роз падают на пол мои надежды. Ничего страшного не произошло, нет. Жизнь продолжается. Нужно просто выдохнуть, вытереть слёзы и идти дальше.
— Ника? — оборачиваюсь резко. Вот уж не думала, что ещё когда-нибудь услышу этот голос.
Он стоит в проёме дверей. Высокий. Красивый. Но уже безнадежно чужой.
— Здравствуй, Луноход, — звенит в пустоте мой раздвоенный голос, и Егор Астахов стремительно шагает, сокращая расстояние между нами.
72. Ника
Он непростительно близко. И руки его тянутся ко мне, словно желая обнять и прижать к себе. Делаю шаг назад, не давая ему прикоснуться. Он замирает, встряхивая головой, как щенок. Руки плетями падают вдоль тела.
— И всё равно я рад тебя видеть, — улыбается, ощупывая меня взглядом с головы до ног.
— Неожиданно. Что ты здесь делаешь? — надо же о чём-то говорить?
— Да так, — он рассеянно обводит пустой офис глазами, а затем подбирается, становится суше и суровее. — Мне пришлось вернуться в семью.
Слова его звучат почти обвинением. Я не сдерживаю смешок.
— Бедный, несчастный Луноход. Я не оставила тебе выбора, да? Жить негде, денег нет, жизнь катится под откос. Безвыходное положение. Ты же ведь ушёл из дома, правда? А тут пришлось на горло себе наступить и вернуться, поджав хвост.
Егор стискивает челюсти и сжимает кулаки. И мне становится неуютно находиться с ним рядом в пустом помещении. Он всё же мужчина. А я не забыла, как он пытался замахнуться на меня.
— Да, это было нелегко, — продолжает он врать.
А я когда-то любила его. Надо же. Верила и готова была ради него газонной травой под ногами расстелиться.
— Я разговаривала с Ксенией. Она много интересного рассказала. — смотрю на него внимательно. Егор даже в лице не меняется. Разве что становится ещё отстранённее. — Ты так и не ответил на мой вопрос. Что ты здесь делаешь?
— А, это, — кивает он и улыбается одними уголками губ. — Компания «Дельта», которой руководит мой отец, выкупает крыло здания. Здесь будет рекламное агентство Ксении и мой офис.
Как тесен мир. Надо же. Был «Розовый Слон», а теперь Егор Астахов будет ходить этими коридорами. А ещё Ксения. Мы промахнулись, однако. Крысиное имя дали не тому персонажу.
Я даже ничего не почувствовала. Не хотелось ни плакать, ни задавать ненужные вопросы. Агентства, которое я любила всей душой, больше нет, а пустые стены — всего лишь здание. Коробка, которую можно наполнить чем угодно.
— Удачи тебе, Егор, — желаю от всего сердца.
Хочу уйти из этого склепа. Пусть здесь остаются упыри, а мне делать нечего. Нужно разобраться со своей жизнью и не тратить её больше на Лунохода, его сестру и всю их семейку.
— Ника, постой! — он снова тянет ко мне руки, но прикоснуться не успевает, получив удар в плечо.
— А ну пошёл вон! — командует Тинка, сверкая глазами.
Я стою в каком-то ступоре и наблюдаю, как моя сестра, словно фурия, налетает на Астахова.
— А ну! Пошёл! Вон! — каждое слово — толчок в грудь. Растерянный Луноход отступает под её напором. Он даже не сопротивляется. — Руки прочь от моей сестры, понял? И чтоб я тебя больше никогда рядом с ней не видела, понял? Башку откручу и всё, что ниже, понял?
