— Ты только что кончила на моём члене.
Я приоткрыла один глаз, чтобы взглянуть на его невозможно привлекательное лицо. Он выглядел самодовольным, как и следовало ожидать. Но в его взгляде было что-то ещё. Изумление? Благоговение? Одержимость?
— Я этого не делала. Ты ошибаешься, — пропыхтела я. У меня болело горло, что показалось мне странным. Я чем-то заболевала? Неужели гигантский пенис Люсьена так глубоко проник в моё тело, что у меня заболело горло?
— Ты только что кричала «Люсьен, я кончаю» так громко, что мне, вероятно, придётся позвонить охранникам и заверить их, что всё в порядке.
Это объясняло боль в горле.
— Ну, это было весело и всё такое. Я, пожалуй, вернусь в бар и…
Люсьен показал мне, что именно он думает об этой пустой угрозе, прижавшись губами к моим губам и проникая в самую глубину моего тела.
Его длинное, крепкое тело сильнее вжало моё в матрас, и он двигался с экспертной точностью. Даже сейчас он был таким сдержанным, а я чувствовала себя так, будто улетаю в космос.
Я впилась ногтями в его плечи.
— Перестань обращаться со мной так, будто я вот-вот сломаюсь.
Люсьен замер — ещё одно раздражающее проявление силы воли.
— Веришь или нет, я не хочу причинять тебе боль.
— Ты не причинишь мне боли, если только ты не ударишь меня в глаз той дубинкой, что болтается у тебя между ног. У тебя есть всего одна ночь, чтобы трахнуть меня так, как ты хочешь. Не трать её впустую, изображая из себя нежного гиганта.
— Слоан.
Он произнёс моё имя со зловещим предупреждением. Но в его серебристых глазах промелькнула искра, вопрос.
— Люсьен, — я обхватила его лицо руками и упёрлась пятками в его упругие ягодицы. — Я хочу, чтобы ты взял меня жёстко, — это нужно мне. Это нужно ему. Если мы действительно собирались покончить с этим, то надо сделать это правильно.
Я почувствовала, как его член непроизвольно дёрнулся внутри меня. Он тоже этого хотел.
— Я скажу тебе, если будет слишком, — добавила я.
— Обещаешь? — вопрос прозвучал хрипло.
— Обещаю. А теперь трахни меня по-настоящему.
И этот мужчина выполнил запрос.
Люсьен встал на колени, обхватил мою задницу ладонями и выпустил на волю зверя внутри себя.
Моё тело принимало его брутально прекрасные толчки с чем-то похожим на радость, что не имело абсолютно никакого смысла. В его глазах жило нечто такое, что не сочеталось с суровой линией его подбородка. Что-то более мягкое, светлое.
Я игнорировала это и беспокойно меняла положение ног, чувствуя, как внутри меня разливается тепло.
Прочитав мои мысли, Люсьен закинул мои лодыжки себе на плечи и согнул меня пополам.
Я была пришпилена. Завоевана. Полностью в его власти. И мне это нравилось.
Пот выступил на нашей коже, когда наши глаза встретились взглядами и не отрывались, а его тело вбивалось в моё.
Сухожилия на его шее яростно напряглись, а бицепсы вздулись, пока он безжалостно возносил меня к небесам. Или, может быть, в ад. Это не имело значения.
Я вся дрожала изнутри.
— Люсьен! — это был низкий, пронзительный вопль.
Его эрекция, казалось, увеличилась ещё больше, и он стиснул зубы.
— Будь ты проклята, Пикси, — прорычал Люсьен. Он положил руку мне на подбородок, удерживая мою голову неподвижно. Его красивые, как грозовая туча, глаза остекленели, когда я стиснула его своими мышцами.
— Пожалуйста, — прошептала я. Я не знала, о чём просила, чего хотела от него. Но Люсьен понял. Он сделал последний ожесточённый толчок, и его тело напряглось.
Я не думала. Я просто потянулась и обхватила его лицо ладонями, и мы смотрели друг другу в глаза, пока я впервые в жизни испытывала второй оргазм за ночь.
Из его горла вырвался крик, и я почувствовала, как он кончает. На один глупый, мимолетный миг мне захотелось, чтобы между нами ничего не было. Чтобы никакая защита не мешала мне испытать все ощущения оргазма Люсьена.
Он снова начал двигаться короткими, резкими толчками, используя мой оргазм, чтобы выдаивать свой. Он использовал моё тело для своего удовольствия, и это заставило меня кончить сильнее.
Мы продолжали кончать, мышцы дрожали, дыхание сбивалось, пока мы смотрели друг другу в глаза.
— Это самая глупая и горячая ошибка, которую я когда-либо совершала, — простонала я.
Глава 22. Слоан спешит на помощь
Слоан
Двадцать два года назад
Шесть дней. Именно столько Люсьен пробыл за решёткой. Ему исполнилось восемнадцать, и он пропустил свой выпускной в старшей школе из-за меня. Ну, формально, из-за его ужасного, отвратительного отца-монстра, но также и потому, что я его не послушала.
Я рассказала родителям всё, что знала, в ту ночь, когда арестовали Люсьена. Они были недовольны тем, что я скрывала от них такие вещи. Их разочарование во мне только усугубило моё самочувствие.
Мой отец отложил все дела и боролся изо всех сил, чтобы вытащить Люсьена из окружной тюрьмы. Из того, что я поняла из прямых допросов и откровенного подслушивания, шеф полиции Огден настаивал на том, чтобы предъявить обвинения Люсьену как совершеннолетнему. Судья казался дружелюбным и назначил залог в астрономические 250 тысяч долларов во время предъявления обвинения, на котором мне не разрешили присутствовать.
Согласно тому, что мама рассказала Мэйв по телефону, у папы на месте чуть не лопнула аневризма.
Позже в тот же день я подслушивала у дверей его кабинета, когда ему позвонил окружной прокурор, который предложил Люсьену заключить сделку о признании вины и получить восемь лет в окружной тюрьме. Мой отец, один из самых милых и вежливых людей во всей вселенной, послал окружного прокурора на х*й.
Тем временем, моя мама дважды навещала маму Люсьена с тех пор, как та выписалась из больницы с парой сломанных рёбер. Оба раза женщина отказывалась говорить о Люсьене или о том, что на самом деле произошло той ночью. Она также отклонила предложение мамы позволить ей пожить у нас, «пока всё не наладится».
Ансель Роллинс, казалось, пока что вёл себя прилично.
Накануне вечером я подслушала разговор родителей на крыльце. Папа завёл с мамой разговор о том, чтобы взять кредит под залог недвижимости и внести залог за Люсьена.
— Дорогой, конечно, мы это сделаем. Мы не можем оставить его за решёткой.
В тот момент я поняла, какая это привилегия — расти с хорошими родителями. Я прижалась заплаканным лицом к внутренней стороне оконной решётки и напугала их до полусмерти, закричав:
— Ещё вы можете забрать мои деньги на обучение!
Я происходила из семьи героев и не собиралась оставаться в стороне. Особенно после того, как моя ошибка привела к нынешней ситуации.
У меня имелся план.
За прошедший год я провела достаточно исследований об абьюзивных отношениях, и библиотекарша начала бросать на меня странные взгляды каждую неделю, когда я брала новую партию книг.
Я знала, что не должна винить миссис Роллинс. Она стала жертвой домашнего насилия. Я достаточно сообразительна, чтобы понимать, что систематическое насилие оказывает такое воздействие на психику, о котором другие люди и не подозревают. Однако, даже учитывая это, очень большая, очень громкая часть меня хотела высказать всё, что я думаю о ней, раз она выбрала своего подонка и неудачника мужа, а не её сына.
У меня кружилась голова каждый раз, когда я думала о мальчике, которого я обожала, и который сидел за решёткой за то, что защищал свою мать.
Итак, в то время как мои родители решили внести залог, я решила, что исправлю весь этот чёртов бардак. Я покажу всем, включая слепого как летучая мышь шефа Огдена, что не Люсьен Роллинс был самым опасным членом семьи.
Мне просто нужна подходящая возможность.
Я подумывала о том, чтобы обратиться за помощью к друзьям Люсьена, Ноксу и Нэшу Морганам. Но я не знала, как много им известно о ситуации Люсьена, и они же были мальчиками. Они, скорее всего, поспешат и всё испортят. Разумнее держать всё при себе.
