Вот черт. Ох... Боже мой. Он хочет подарить мне кольцо? Мои щеки пылают, кровь приливает к лицу. Я не могу... даже... мыслить здраво. Мне нужно открыть глаза. Я должна их открыть. Как будто он чувствует, что я проигрываю битву за то, чтобы подчиниться ему, Алекс кладет руку мне на глаза, блокируя зрение.
— Я не ждал подходящего момента, — шепчет он. Господи, его рот так близко, что я чувствую прикосновение его губ к своим, когда он говорит. — Я ждал, чтобы дать тебе время хорошенько все обдумать. Я хотел дать тебе шанс изменить свое решение. И теперь, когда у тебя появилась возможность осознать все это, то, о чем я действительно прошу тебя, я попрошу тебя еще раз, Сильвер Париси.
Я всхлипываю, когда он убирает руку. Алекс отстраняется, и я чувствую, что вот-вот соскользну вниз по шкафчикам и рухну на землю.
— Открой их, Сильвер. Открой глаза.
— Я… — Теперь, когда я знаю, что происходит, по какой-то причине открыть глаза стало для меня невыполнимой задачей.
— Сильвер. Посмотри на меня, — говорит Алекс.
Я медленно приоткрываю глаза, и все расплывается на секунду, когда я вижу его, стоящего на коленях у моих ног. Маленькая бархатная коробочка в его руках открыта, и внутри нее, ярко сияя на фоне синего бархата, лежит самое красивое кольцо, которое я когда-либо видела. Огромный камень в его центре — потрясающий кораллово-розовый вместо бриллиантово-белого. Оправа серебряная.
— Не думаю, что тебе следовало вставать на оба колена, — шепчу я.
— Опуститься на одно колено считается знаком чести и уважения. Одно колено тебе не подходит, Argento. Я всегда буду на обоих для тебя, поклоняясь тебе, почитая тебя. Пожалуйста... — Алекс смертельно серьезен, когда смотрит на меня. Серьезный, с надеждой и отчаянно уязвимый. — Скажи «да» еще раз и возьми кольцо.
Я ослеплена чистой силой любви, которая меня поражает. Это невероятно, как ничто из того, что я когда-либо испытывала раньше. Я обхватываю ладонью его лицо и провожу большим пальцем по его скуле.
— Мне не нужно было время, Алекс. Я поняла это в ту же секунду, как ты спросил меня в той закусочной. Ты сделал меня самой счастливой. Так что, да. Да, во второй раз я выйду за тебя замуж.
Алекс пытается скрыть свою довольную улыбку, но я вижу её в его глазах. Прежде чем он успевает подняться, я тоже падаю на колени, присоединяясь к нему на полу.
— Я тоже боготворю тебя. Я была слишком застенчива, чтобы сказать это в прошлом, но... думаю, что ты довольно крутой, Алессандро Моретти, — говорю я, поддразнивая его.
— Довольно крутой, да? — Он смеется, закатывая глаза к потолку. — Окей. Думаю, что приму это.
Я думаю, мы оба просто нервничаем. Потому что часть с задаванием главного вопроса интенсивна, да, но вынимание кольца из коробки, скольжение его по моему пальцу еще более интенсивно. Рука Алекса дрожит, когда он вынимает кольцо из подушечки; он делает паузу, выдыхает, и дрожь сразу же прекращается. Он тверд, как скала, мягко беря меня за руку и надевая на палец красивое кольцо.
Как только дело сделано, Алекс снова опускается на пятки, как будто он рад, что не облажался.
— Оно принадлежало твоей прабабушке, — говорит он. — Кэмерон сказал мне, что оно все время предназначалось тебе.
— И именно ты должен был отдать его мне.
Мы целуемся так, словно наступил конец света, и никому из нас это не интересно.
Глава 38.
На полпути к спортзалу я понимаю, что у меня в сумочке нет блеска для губ, а Алекс съел всю помаду с моих губ.
— Иди вперед. Я отлучусь к своему шкафчику.
— Ты собираешься засунуть кольцо обратно в коробку и спрятать его под учебником алгебры? — шутит Алекс.
Похоже, в его голосе слышится намек на искреннее беспокойство.
— Ни в коем случае. Я не хочу этого скрывать. И мне все равно, кто знает о нас. Я сделаю объявление по громкоговорителю в перерыве между тематическими песнями Бонда, если хочешь.
Алекс ухмыляется, сжимает мне руку и быстро целует в висок.
— Задержишься, и мне придется искать вас, миссис Моретти.
От этого имени у меня по спине пробегает озноб. Хороший озноб. Тот, который заставляет меня улыбаться так сильно, что это причиняет боль.
— Немного преждевременно, тебе не кажется?
— О, Сильвер. Ты разве меня еще не знаешь? Я никогда не спешу.
Я все еще смеюсь про себя, мои каблуки громко стучат по линолеуму, когда я спешу обратно к своему шкафчику. Я открываю замок и открываю дверцу, уже потянувшись внутрь…
Лавина сыплется из моего шкафчика, маленькие клочки бумаги трепещут и летят повсюду, падая на пол.
— О боже мой! — Я улыбаюсь, наклоняясь, чтобы поднять одну из них с пола. Должно быть, Алекс все это устроил. Это должно быть частью его второго, хотя и ненужного предложения. Вертя в руках маленький клочок бумаги, который я только что подняла, я ожидаю прочитать на нем что-нибудь милое. Одно из тысячи «Я люблю тебя», должно быть, просунутое Алеском через решетку на дверце шкафчика, вот только...
Сильвер Париси: скорее всего, отсосет ваш член за доллар.
— Какого хрена?
Я беру еще одну, потом еще одну.
Сильвер Париси: скорее всего, наградит вас сифилисом.
Сильвер Париси: скорее всего, готовит метамфетамин.
Сильвер Париси: скорее всего, будет трахать твоего парня за твоей спиной.
Я слишком потрясена, чтобы хоть на секунду осознать, что это такое. А потом все это нахлынуло на меня волной ужаса — несколько месяцев назад, в тот день, когда я впервые увидела Алекса. Меня оставили после занятий. Джейк тоже был там. А еще я подсчитывала номинации на выпускной альбом «скорее всего» для студенческих фотографий Роли Хай.
Я была задета целой вереницей оскорблений, которые написали обо мне мои одноклассники. Их было несколько десятков, и каждый из них становился все хуже и хуже предыдущего. Они резали, острые как ножи, каждый раз, когда я читала новое и ужасное предложение для ежегодника.
Была одна фраза, которая повторялась снова и снова, пока я рылась в этих бесконечных бюллетенях. Та самая, от которой у меня кровь застыла в жилах. Она холодна, как лед в моих венах, когда я зачерпываю пригоршню обрывков и обнаруживаю, что эта фраза повторяется и здесь, снова и снова.
С ужасом, бурлящим во мне, как река, я осознаю, что я совсем одна в этом коридоре.
Я срываюсь с места и бегу в направлении спортзала, спотыкаясь и подворачивая лодыжку, и острая боль пронзает мою ногу. Проклятые каблуки. Я отшвыриваю их, отбрасываю и со всех ног бегу обратно в спортзал.
— Не бегите, мисс Париси! — кричит Карен, когда я огибаю фото кабинку 007.
Я не прекращаю бежать. Я бросаюсь вперед, оглядывая переполненный зал в поисках Алекса, и когда я вижу его, стоящим у дальней стены, разговаривающим с Холлидей и Зандером, я бегу еще быстрее, проталкиваясь сквозь толпу, не слыша раздраженные крики людей, на которых я натыкаюсь.
Алекс, такой элегантный в своем костюме, с темными волосами, откинутыми назад, бледнеет, когда видит, что я со всех ног бегу к нему. Он обрывает то, что говорил Холлидей.
— Эй. Что случилось?
Пытаясь их передать, я роняю большую часть бюллетеней из ежегодника, которые принесла с собой. Алекс хватает один из них, и быстро просматривает нацарапанные черные буквы на поверхности бумаги.
Сильвер Париси: скорее всего, умрет на выпускном вечере.
— Что это за чертовщина? — спрашивает он, его глаза внезапно становятся острыми, сверля меня взглядом. — Где ты это взяла? — Он читает еще два бюллетеня, и темная, ощутимая ярость изливается из него, как жар.
— Они были в моем шкафчике. Их там сотни.
— Я ничего не понимаю.
Борясь за дыхание, я пытаюсь привести свои мысли в порядок настолько, чтобы суметь объяснить ему их значение, но тихий хор болтовни проносится по залу. Алекс поднимает взгляд, Холлидей и Зандер отражают его растерянный взгляд через всю комнату... и вот тогда я вижу его. Вижу их.
