Я отъехал, развернувшись, чтобы выбраться на дорогу. Она глядела прямо перед собой. Я взглянул на нее краешком глаза и подумал, что дело пойдет на лад, когда мы выберемся из города. Проехали еще сто миль на бешеной скорости. Теперь уже чувствовалось, что Юг недалеко. Воздух стал суше, и ночь не так темна. Но мне надо было сделать еще пятьсот миль.
Я не мог больше оставаться рядом с Лу и молчать. А запах ее духов между тем заполнил машину; это чертовски возбуждало меня, потому что перед моими глазами вставала она посреди своей спальни в разорванных трусиках с этими своими кошачьими глазами, и я вздохнул достаточно громко, чтобы она это заметила. Она словно проснулась, стала оживленнее, и мне нужно было теперь создать более теплую атмосферу, потому что неловкость еще реяла в воздухе.
— Не холодно?
— Нет, — сказала она.
Она вздрогнула и от этого пришла в еще более дурное расположение духа. Мне подумалось, что она устраивает нечто вроде сцены ревности, но мне надо было заниматься машиной, и я не мог уладить дело быстро, потому что в моем распоряжении были только слова, поскольку она выказывала столь явно свою неохоту. Я оторвал одну руку от руля и порылся в ящике для перчаток. Вытащил бутылку виски и положил ей на колени. Там же, в ящичке, был стаканчик. Я взял его и положил рядом с бутылкой, а потом закрыл ящик и повернул ручку радиоприемника. Мне следовало подумать об этом раньше, но я решительно был не в своей тарелке. Меня тревожила мысль, что дело еще впереди. К счастью, она взяла бутылку, открыла ее, потом наполнила стакан и выпила его залпом. Я протянул руку. Она наполнила стакан еще раз и опять осушила его. И только теперь налила мне. Я не ощутил, что выпил, и вернул ей стакан. Она положила все в ящик, немного расслабилась на своем сиденье и расстегнула две пуговицы пальто. На ней был весьма короткий костюм с длинными отворотами жакета. Под ним прямо на голое тело был надет лимонного цвета пуловер, и ради своей безопасности я упорно старался смотреть прямо на дорогу.
Теперь в машине пахло ее духами и спиртным, немного сигаретами, и это был именно тот запах, что ударяет прямо в голову. Но я не опустил стекла окон. Мы по-прежнему молчали; это длилось еще полчаса, а потом она открыла ящик и выпила еще два стакана. Теперь ей стало жарко, и она сняла пальто. И когда она при этом наклонилась в мою сторону, я слегка нагнулся и поцеловал ее в шею, как раз возле уха. Она резко отодвинулась и обернулась, и посмотрела на меня. А потом взорвалась смехом. Думаю, виски стал оказывать на нее действие. Я проехал еще пятьдесят миль, а потом пошел наконец в наступление. Она опять выпила виски.
— По-прежнему не в форме?
— Порядок, — проговорила она медленно.
— Никакого желания ехать вместе со стариной Ли?
— О, все в порядке!
— Никакого желания увидеть сестричку?
— Не говорите мне о моей сестре.
— Это милая девушка.
— Да, и хорошо трахается, не так ли?
У меня от этого перехватило дыхание. Кто угодно другой мог бы сказать мне такое, и я не обратил бы на это внимание, — Джуди, Джики, Би Джи, но не Лу. Она видела, что я онемел, и так засмеялась, что поперхнулась. Когда она смеялась, видно было, что выпила.
— Разве не так говорят?
— Да, — подтвердил я. — В точности так.
— Разве не этим она занимается?..
— Не знаю.
Она опять рассмеялась.
— Не стоит труда, Ли, знаете. Я уже не в том возрасте, когда верят, что можно заиметь ребенка от поцелуя в губы!
— Кто говорит о ребенке?
— Джин ждет ребенка.
— Вы больны?
— Уверяю вас, Ли, не тратьте силы. Я знаю то, что знаю.
— Я не спал с вашей сестрой.
— Спали.
— Я не делал этого, и даже если бы делал, она не ждет ребенка.
— Почему она все время плохо себя чувствует?
— Плохо она себя чувствовала и у Джики, однако я не сделал ей ребенка. У вашей сестры чувствительный желудок.
— А остальное? Не такое чувствительное?
Потом она обрушила на меня град ударов. Я втянул голову в плечи и нажал на акселератор. Она колотила меня изо всех сил; это не так уж сильно, но все же чувствительно. Недостаток мускулов она компенсировала нервной энергией и хорошей подготовкой на корте. Когда она остановилась, я встряхнулся.
— Вам лучше?
— Мне очень хорошо. А Джин, ей потом было хорошо?
— Потом?
— После того, как вы ее натрахали?
Она, безусловно, испытывала большое удовольствие, повторяя это слово. Если бы в этот момент я сунул руку ей между ног, уверен, мне пришлось бы вытирать ее.
— О, — сказал я, — она уже этим занималась!
Новый град ударов.
— Вы грязный лгун, Ли Андерсон.
После этой атаки она задыхалась, а смотрела по-прежнему на дорогу.
— Думаю, что предпочел бы трахать вас, — сказал я. — Мне больше нравится ваш запах, и волосы на лобке гуще. Но Джин трахается хорошо. Я буду сожалеть о ней, когда мы от нее избавимся.
Она не шелохнулась. Слушала это, как и остальное. У меня же перехватило в горле, и, словно в озарении, я вдруг начал понимать.
— Сделаем это сейчас же, — прошептала Лу, — или только потом?
— Что сделаем? — прошептал я.
Ей было трудно говорить.
— Вы будете меня трахать?.. — сказала она так тихо, что я скорее понял, чем услышал, что она говорит.
Теперь я был возбужден, как бык, мне от этого было почти больно.
— Сначала надо убрать ее, — сказал я.
Я сказал это, только чтобы увидеть, по-настоящему ли она в моих руках.
— Я не хочу, — сказала она.
— Вы так дорожите своей сестрой, да? Да вы просто струсили!..
— Я не хочу ждать…
На свою удачу, я увидел заправочную станцию и остановил тачку. Мне нужно было подумать о чем-то другом, иначе я потеряю хладнокровие. Я остался сидеть и сказал типу со станции, чтобы он заправил машину. Лу повернула ручку дверцы и выпрыгнула на землю. Она шепнула что-то парню, и он указал ей на какое-то строение. Она удалилась и вернулась через десять минут. Я тем временем указал парню на шину, которую надо было подкачать, и заказал ему сэндвич, который не смог съесть.
Лу села на свое место. Я заплатил парню, и он вернулся к себе досыпать. Я завел машину и понесся сломя голову; так мы ехали еще часа два. Лу не двигалась. Казалось, она спит; я совершенно успокоился, и вдруг она потянулась, открыла ящик и на сей раз выпила три стакана один за другим.
Теперь я не мог взглянуть на нее, не возбуждаясь. Я пытался продолжать вести машину, но, проехав еще десять миль, остановил тачку на обочине. Была еще ночь, но уже чувствовалось приближение рассвета; ветра в этих краях не было. Кругом рощицы, кусты. Что-то около получаса назад мы проехали какой-то город.
