Я дал ей отдохнуть несколько долгих секунд и снова с силой вошел в нее, и мой собственный оргазм накрыл остатки ее чувственного взрыва. Эви приподнялась и поймала губами мой дрожащий стон, прорвавшийся сквозь стиснутые зубы. Бурно кончая в неё, я не замечал ее поцелуя, губы были слишком плотно сжаты. Но затем, без предупреждения, мой язык проник в ее рот, жадно и властно впиваясь в ее губы, кусая, засасывая. Она упала спиной на матрас, я последовал за ней, покрывая поцелуями ложбинку между грудями, спускаясь языком к пупку. Эви тяжело дышала, обессиленная, покорная, но я не отпускал ее. Мои губы блуждали по ее телу, боясь, что этот миг счастья скоро закончится.
Допрос с пристрастием
Артем
Они ворвались, когда мы совершенно этого не ожидали. Полусонные, разнеженные после секса, лежали в объятиях друг друга, мечтая о будущем. Наши тела ещё ощущали трепет вожделения и не были готовы к новым испытаниям.
Скинув с нас одеяло, двое охранников схватили меня за ноги, стащили с койки и, протащив по полу до двери, рывком подняли за волосы.
— Что вам надо, вы получили, что хотели? — её попытка оттащить их от меня, не увенчалась успехом. Легко отпихнув любимую в сторону, длинный ублюдок одним ударом отключил моё сознание…
Я проснулся в полутемном кровавом подвале: кто-то обвязал лампочку красным платком, чтобы притушить свет. Маленькие зарешеченные окна, облепленные грязью и мухами, не нуждались в дополнительном затемнении, все равно, даже, если очень захотеть, снаружи ничего не разглядеть.
Мне нестерпимо хотелось облегчиться и я стал ерзать на деревянном стуле. Во рту кляп, так что единственное, что я мог делать, это мычать.
— О, крысеныш, очухался, — ко мне нетвердой походкой подошел длинный. — Хочешь что-то сказать? Наверное, извиниться, что напрасно прогонял нас черти куда? — его лицо было скрыто. Он стоял между мной и свисавшей с потолка лампочкой, слепившей глаза. Без предупреждения, сукин сын, ударил меня носком ботинка в голень и тут-же второй раз в то же место. — Не слышу тебя, сука! Кивни своей тупой башкой.
Боль сжала тисками так, что я едва не задохнулся, но нашел в себе силы кивнуть. Я понятия не имел, что им от меня надо. Я сказал все, что знал. Ничего не утаивая. Все честно.
— Парень хочет говорить, — из-за моей спины послышался голос борова, который уложил меня при попытке к бегству. — Послушаем. Надеюсь, у тебя интересные новости. В противном случае ты отправишься к родителям раньше, чем планировал.
Лампочка резко качнулась. На бетонных стенах заплясали дикие блики… Изо рта вынули грязную тряпку, и я закашлялся. К горлу подступила тошнота, вызывая неприятные ощущения. Тогда на меня обрушился удар, на этот раз по колену. Я вздохнул и наклонился вперед. Мои конечности были крепко привязаны к стулу, лишая возможности двигаться.
— Только рыпнись, сука! И я вобью тебе зубы глубоко в глотку! Я научу тебя уважению! — орал длинный, брызгая слюной.
— Полегче, приятель. — Спокойно произнес боров. — Мы тебя внимательно слушаем. Что ты хотел нам сообщить?
— Мне нужно в сортир, — в наступившей тишине я отчетливо расслышал, как колотится мое сердце.
— Что!? Что ты сказал, сука!? — длинный наклонился, и я различил тень от его лица. На меня обрушился удар мощного кулака, который пришелся в угол глаза. По моему лицу моментально поползла теплая струйка крови. — Продолжаешь упорствовать!? Ну, хорошо! — холодная вода окатила меня с головы до ног. Я затряс головой, но она успела проникнуть в нос, рот, и в этот момент ублюдок нанес сокрушающий удар прямо по моему переполненному мочевому пузырю. И еще раз, еще… Я вскрикнул и сдался, почувствовав, как теплая моча стала заполнять мои штаны. В тот момент я не испытывал стыда. Отвращение к себе? Да. Бешенство? Да. Ярость полыхала в груди. Я убью эту сволочь! Заставлю жрать свое собственное дерьмо! А, затем, подвешу за яйца и буду смотреть, как он корчится.
— Мне придется привести сюда твою милую подружку и как следует ее оприходовать. — Упоминание об Эви заставило меня стать посговорчивее, хотя я до сих пор не знал, чего от меня хотят.
— Что вам нужно? Я сказал, где доку… — Я не успел договорить, как дрожащий от бешенства охранник, ударил меня в висок. Голова загудела от боли. Перед глазами замерцала яркая вспышка. Я едва не прикусил язык, но не успел перевести дух, как последовала новая серия ударов по лицу. Левый глаз быстро наливался кровью, скоро он совсем закроется.
— Тогда, как ты объяснишь, мразь, что бумаг на месте не оказалось!? — заорал конченый охранник мне в лицо. — Я медленно покачал головой, отказываясь верить. Этого не может быть! Кровь затекла в рот и я автоматически сплюнул на пол.
— Я ничего не понимаю, — невнятно пробормотал и снова получил удары по голове, груди и в живот. Задохнувшись, сложился пополам, насколько позволяли связанные за спиной руки, и тихо застонал.
— Говори правду, сука, мне надоело с тобой возиться! Скажешь и я отведу тебя к твоей девке. — Потирая распухший и окровавленный кулак говорил садюга. — Я уже мало соображал, но заставил себя собраться. — Будешь сотрудничать?
— Я готов, но я не знаю… — Я зажмурился, готовясь к новому избиению. Когда его не последовало, я расслабился, лихорадочно соображая, как поступить, как вдруг меня потряс прямой удар в челюсть. Голова резко запрокинулась назад, а рот мгновенно наполнился кровью. Сплюнуть не было сил и вязкая жидкость просто стекала, заливая подбородок. Судорожно хватал воздух, пытаясь не захлебнуться. — Возможно, память меня подвела и никаких документов и в помине не было, — наконец, выдавил я.
— Сдается мне, ты пытаешься слиться с темы, — произнес боров, до этого момента скромно наблюдавший за моим избиением, что было странным. В последнюю нашу встречу, жестокостью от длинного ублюдка он не отличался. Что сейчас останавливает? Боится профессора? — Твое время истекает. Я спрошу еще раз. Куда ты дел эти чертовы бумаги?
— Я уже сказал, все, что помнил, — прошептал я.
— Твоя подстилка ничего. Как думаешь, разок даст мне, если хорошо попрошу? — бетонная стена спереди начала расплываться. От страха за Эви и собственной беспомощности к горлу подступил комок. Я замотал головой из стороны в сторону. Голова закружилась от этого движения и я снова застонал.
— Нам очень нужно, чтобы ты сказал правду. И всего то.
— Я сказал правду! — закричал я. — Сказал! — от нового удара я вместе со стулом повалился назад. Я дико взыл, придавив свои руки, связанные за спиной. И услышал хруст костей. От боли чуть не потерял сознание. Перед глазами замелькали воспоминания, когда более месяца назад, я точно также валялся, привязанный к стулу, с единственной разницей — тогда был шанс и я им воспользовался.
— Думаю, пора сходить за девчонкой. — Я знал, что нам никто не поможет, но это уже не важно. Им приказано любыми путями выудить информацию и плевать, что информацией я не владею. Боров пнул меня в бок и добавил: — Все еще будешь отмалчиваться? — В горле что-то хрипело и булькало. — Переверни его, Серый, видишь задыхается. — Бетонный пол резко надвигался и мое лицо коснулось холодной плиты. — Тащи девку. Посмотри сюда, — боров указал на что-то за своей спиной, когда длинный удалился. Я прищурился. Левый глаз заплыл, пришлось напрячь правый: ведро воды, стоявшее на табурете, заставило меня похолодеть. — Что, обделался? — Он загоготал. — Догадался, что я придумал? Молодец! Хвалю!
— Вы ничего этим не добьетесь. Я сказал все! — с трудом, сквозь надсадный кашель, прохрипел я.
— О, поверь, мы добьемся! Возможно, не сразу, но, когда, каждый день, каждый чертов день, ты будешь скулить от боли, ты заговоришь. — говоря это, он поставил ногу на связанные онемевшие руки и придавил их тяжестью своего тела. Боли уже не чувствовал, хотелось лишь одного: тишины.
— Ну, что, не передумал? — его голос доносился как будто издалека…
— По-моему, он отрубился, — произнес, вошедший охранник. Голоса плыли над головой, пока я лежал на бетонном полу, прижавшись к нему щекой. Мне хотелось раствориться в этой прохладе, но, услышав громкие рыдания Эви, буквально, вырвал себя из объятий долгожданного покоя.
