— Ну и что там интересного?
Внезапный мужской голос, раздавшийся из-за спины, заставил подскочить на месте, и я еле подавила испуганный крик, что рвался наружу, хватаясь рукой за грудь.
— Фух, Йен, ты напугал меня!
— Я заметил, — на довольном лице засияла улыбка. — Так что там? — Спросил он, указывая подбородком на микроскоп.
С Йеном я не была хорошо знакома, хоть и учились в одной группе. Парень держался особняком, вечно погружённый в свои конспекты, впрочем, как и я. И, увидев его в белом медицинском халате, было очевидно, что место лаборанта нашего университета он заслужил.
— Это моя курсовая, — решила соврать я. — Хочешь посмотреть?
— Обычно я не лезу в чужие проекты, но ты так увлечённо смотрела… Ай, давай.
Он склонился над микроскопом, и следующие секунды прошли в полной тишине, тянущиеся хуже жевательной резинки. Я ждала его вердикта, затаив дыхание.
— Это кровь…
— Я вижу, — ответил он резко.
За совместные годы обучения, я выявила в этом парне одну характерную черту. Если он что-то не мог контролировать или что-то не понимал — то начинал злиться.
И да, сейчас он был в бешенстве.
— Чья эта кровь?
— Я не могу сказать…
Йен вопросительно на меня посмотрел.
— Точнее, не знаю. Это и есть задача моей курсовой работы — выяснить, чья это кровь. — Боже, я в жизни столько не врала. — А что ты думаешь об этом?
— Это похоже на мутирующую кровь, — сказал он с некой долей отвращения и будоражащего интереса одновременно. — Я читал однажды исследовательскую работу одного учёного 60-х годов. Его внучка потеряла в результате травмы много крови и её дед-псих, а по совместительству ученый, не придумал ничего лучше, чем влить ей кровь их кошки. В результате девочка, конечно же, скончалась, но этот придурок подробно описал свои действия и наблюдения за тем, как поведёт себя кровь при скрещивании. Он описывал это как хаотично движущиеся тела в пурпурной оболочке. При слиянии крови человека и животного происходит столкновение антител и простыми словами… Они просто сожрали друг друга, но то, что я вижу здесь… Это словно симбиоз двух или более живых существ. Вот бы посмотреть ДНК… — Задумчиво произнёс Йен. — Так, говоришь, чья эта кровь?
— Да так, неважно.
Я поспешно забрала лабораторное стекло с образцом и, быстро поблагодарив парнишку, выбежала из кабинета.
Стало ли мне легче? Конечно нет! Чертовски нет!
Во время драки мне показалось, что мой сталкер двигался быстрее, чем обычные люди. Но списала всё на усердные тренировки и мой шок. А теперь я даже не знаю, что думать. Всё это кажется каким-то бредом. Но наука врать не будет и, может, моя теория, что за мной следит необычный человек (или не человек) — имела место быть. Может, это из разряда укуса радиоактивными пауками? Или упавший метеорит? Или… О, Боже, какой бред.
У меня оставалась ещё одна ниточка, за которую я могла ухватиться и потянуть, чтобы распутать этот загадочный клубок.
***
Один день. Ровно столько я дала себе, чтобы перевести дух и не гнаться на всех колесницах, как озабоченная искать своего сталкера. Я пыталась убедить себя, что раскрытие этой загадки было моим хобби, а не превращалось в смысл жизни. Просыпаться и засыпать с одной мыслью о «Черном капюшоне» стало для меня нормой, которая стала пугать.
Нет, я не больна им.
Только вот окно в моей спальни стало постоянно открыто настежь на ночь, а его толстовка лежала на стуле рядом. И после пробуждения, первым делом, мои сонные глаза проверяли на месте ли она. Ведь если бы мой сталкер приходил ко мне по ночам, то непременно забрал бы её. Правда ведь?
Взгляд скользнул снова по окну и белым занавескам, что колыхались от вечернего ветра. Я попыталась представить, как сталкер пробирается ко мне в комнату со мной на руках в тот вечер нападения. Оконная рама достаточно широкая и первый этаж позволял это сделать. Через дверь он зайти не мог, потому что отец закрывает её на ключ изнутри на ночь. Мысль, что этот парень был здесь и, возможно, неоднократно, будоражила меня. И стыдно было признаться в этом даже себе, немного возбуждала.
Нет, я не больна им.
Я поймала себя на том, что уже какое-то время бездумно листаю каналы, не обращая внимание на мелькающие картинки на экране телевизора. Пока не послышались два коротких удара в мою дверь. Она приоткрылась и в проеме показалась мама.
— Дорогая, к тебе гости, — она открыла дверь еще шире, пропуская вперед гостя.
Мила выглядела немного подавлено. Она непривычно нерешительно вошла в комнату, протягивая с извиняющимся взглядом ведерко моего любимого шоколадного мороженого с кусочками апельсина. Найти его в магазине было большой удачей. И скорее всего, подруге пришлось истоптать не одну пару обуви, чтобы его купить и принести сюда в качестве извинений.
Наш последний разговор в универе закончился не совсем хорошо. Точнее это был односторонний монолог с моей стороны, а Мила сидела надувшись, делая вид, что не замечает меня. Терпение всё же лопнуло, и больше я не предпринимала попыток наладить внезапно испортившиеся отношения.
— Хорошо, ты прощена, — я улыбнулась ей самой теплой улыбкой, мысленно ругая себя за то, как легко меня можно подкупить.
Мила засияла тут же ярче самой мощной лампочки и уже по-хозяйски плюхнулась на мою кровать.
— Девочки, если захотите повысить градус вечера, только скажите, — мама подмигнула, намекая на алкоголь.
— Мам, — я укоризненно стрельнула на неё глазами, напоминая, что не стоит спаивать молодёжь. И кто из нас родитель?
— Спасибо, тетя Белла!
— Ладно, развлекайтесь, — мама послала каждой из нас воздушный поцелуй и закрыла за собой дверь.
— Ох, обожаю твою маму.
Мила поудобнее стала устраиваться у меня на кровати среди многочисленных подушек, вороша и сминая идеально застеленное постельное белье. Только бы не испачкала всё мороженным. Не выдержав этой опасной картины, я взобралась к ней и стала отнимать предназначенное мне «извинение». От моей щекотки еще никто не уходил. Только без боя не обошлось и вскоре, сладким десертом была испачкана не только моя постель, но и мы сами. Устало смеясь мы откинулись на подушки, пытаясь отдышаться после единогласной ничьей.
— Я и правда наговорила тебе всего… Извини, — еле слышно произнесла Мила.
— Ничего, бывает.
Я давно уже не обижалась на подругу, понимая, что ей просто нужно всё обдумать. Такой был у неё характер. Это сравнимо со взрывной шипучкой. Но стоит опустить её в воду, дать время и получится вкусный лимонад. Не каждому по вкусу такое, но не мне. Я люблю её своей искренней и приторной любовью.
—Нет! — она покачала головой. — Я виновата и признаю это.
Я на ощупь нашла её пальцы и крепко сжала в знак прощения. Вот так просто. Без лишних слов. Мы проговорили несколько часов без остановки, смеясь над всякой ерундой, пока её взгляд не зацепился за кое-что интересное.
— А это ещё что? — она выбралась из подушкового рая и медленно направилась к стулу около окна. — Она что, мужская? – её пальцы вцепились в мягкую ткань черной толстовки, и я с ужасом наблюдала, как она начинает сминать её сильнее и сильнее в своих руках.
Я подлетела к подруге, вырывая из её лап толстовку, пока та не пропитала её своими приторными персиковыми духами.
— Это унисекс, — пыталась я оправдаться.
— Она мужская.
— Нет, моя! — в моем голосе можно было услышать нотки злобы, от того, что кто-то посягнул без спроса на мою вещь. От него.
—Окей. — Мила хитро улыбнулась. — Дашь поносить?
— Нет, — слишком резко ответила я.
— Ага! — восторженно воскликнула подруга. — Это еще раз доказывает, что эта толстовка мужская. Ты всегда одалживала мне свои вещи без разговора. — Мила снова разлеглась на кровати, наблюдая, как я старательно развешиваю толстовку на спинке стула. — Ну и кто он? Вы уже целовались? Наверняка, да. —Она облизнула ложку с мороженным. — А может и что-то большее, раз у тебя его одежда!
