- Поттер! Что получится, если я смешаю измельченный корень асфоделя с настойкой полыни? Что такое безоар?.. - и так далее, поощряя Драко и его свиту, изничтожая Гриффиндор вообще и Гарри Поттера в частности. А уж Лонгботтом... Мальчик оказался сильнейшим эмпатом, неприязнь Северуса, казалось, чувствовал кожей, беспрерывно трясся (почему-то вызывая у мужчины ассоциацию с белым пуделем, на которого вовсе не был похож), не вовремя положил в зелье иглы дикобраза и расплавил котел, облился своим варевом и покрылся фурункулами. Вынужденный наводить порядок Снейп рыкнул на него, отправил в больничное крыло, очистил помещение класса от остатков этой гадости и удовлетворенно вернулся к своему столу. Цель была достигнута: эйфорическое выражение на лице Поттера уже сменили озабоченность и дурные предчувствия.
Так и покатилось. Поттер имел наглость сопротивляться Мастеру Зелий, каждый раз терпя поражение, конечно. Уизли и Грейнджер из солидарности к нему тоже смотрели волками. Но и Снейп раз за разом проигрывал попытки сломить мальчишку, присущие тому сила воли и упрямство просто поражали; Драко регулярно прибегал к крестному пожаловаться на очередную неудачу в очередной стычке с гриффиндорской троицей. Потом было нападение на Поттера во время квиддичного матча, и Северус окончательно уверился в том, что по школе бродит кто-то из Пожирателей Смерти, с кем и связана непонятная история первого сентября.
Он начал свое расследование, попутно помогая Дамблдору как можно лучше укрыть в подземельях философский камень и забавляясь попытками унюхавших что-то гриффиндорцев повесить это «что-то» на него. Выследив и, как ему казалось, запугав Квиррелла, Северус успокоился - как выяснилось, зря. Одно из подземных помещений глубокого уровня было частично разрушено, Квиррелл мертв, Поттер три дня лежал в коме в больничном крыле, в довершение всего оказалось, что «фиолетовый придурок» весь этот год, словно беременность, носил в себе Темного Лорда! Слава Мерлину, Поттер еще раз изгнал его, но сомнений больше не было: он жив, и его окончательное возвращение - вопрос только времени. И Кубок Школы Слизерину не достался...
После краткой летней передышки Поттер с помпой вернулся в школу на летающей машине, чтобы начать свой второй курс - и новый виток неприятностей для Снейпа. Часть их он тут же вернул гадкому мальчишке и его рыжему приятелю, вдоволь наорав на них, а потом сдав МакГонагалл, и с удовлетворением понаблюдал за их отчаянием от перспективы быть исключенными из Хогвартса. Альбус явился немного рановато, выручив паршивцев, а потом еще и отчитал Северуса за «перегибы». Не сумев испортить ему настроения, впрочем...
Зато это с блеском удалось Гилдерою Локхарту, новому «придурку», что стало почти официальным синонимом преподавателя ЗоТИ. (Спустя пару месяцев даже дети называли так обладателя «самой очаровательной улыбки», отмеченной какими-то идиотскими призами.) Северус легко надоумил его выпросить себе Поттера на отработку, не сомневаясь, что этот опыт послужит юной звезде хорошим уроком и навек отучит привлекать к себе общественное внимание. И конечно, Мастер Зелий был прав: Поттер, четыре часа кряду подписывавший конверты для Локхарта и слушавший его излияния, потом еще долго вздрагивал и норовил слиться со стеной при каждом появлении неподалеку златокудрого любимца публики. В дополнение к его позору Северус наконец исполнил слезные мольбы крестника, связался с Люциусом Малфоем и намекнул, что слизеринская команда была бы счастлива принять его сына... Вот только не имеет достойного его средства передвижения, какая жалость. Любящий отец намек понял, и семь шикарных метел самой последней модели практически гарантировали Слизерину победу в факультетском соревновании этого года, а его декану - созерцание «обутого» Поттера, но... Здесь-то и начались неприятности.
В октябре кто-то наложил очень качественное заклятье Оцепенения на уродливую кошку школьного завхоза, намалевав на стене угрозу насчет Наследника Слизерина (такой вульгарно-зловещей красной краской, что впору было Локхарта подозревать), а некстати случившийся рядом Поттер явно что-то знал, что Снейпу не удалось из него выбить. Матч против Гриффиндора Слизерином был проигран несмотря ни на какие ухищрения, а в декабре кто-то обворовал личные снейповы запасы ингредиентов. Помимо потери немалой суммы, украденные компоненты раздражали его своим сочетанием: десяток зелий, в которых использовался данный набор, и среди них - ни одного невинного...
Неизвестный злоумышленник кошкой не ограничился, пострадали также несколько студентов, все - маглорожденные, что породило волну истерических слухов на фоне обнаруженного у Поттера змееязычия. Как всегда, эффектно, в присутствии половины школы, Поттер начал беседовать со змеей, которой Снейп с Драко хотели его пугнуть, чем вызвал дикую зависть со стороны последних. Несколько утешала их только атмосфера страха и недоверия, возникающая при появлении Поттера, но и она сменилась сочувствием и симпатией, когда вскоре после пасхальных каникул одной из жертв стала Гермиона Грейнджер.
Спустя какое-то время в замке появился Люциус Малфой - как всегда, весь в интригах, «совершенно случайно» в одно время с министром Фаджем (а на самом деле - чтобы принесенное им Дамблдору предписание Попечительского совета об отстранении от должности тут же было зафиксировано на самом высоком уровне). Северус попытался было поймать его, чтобы поговорить о нелепости подобных мер, но тот, изобразив крайнюю занятость и загадочность, испарился.
Малфой терпеть не мог директора с тех пор, как тот на каком-то приеме во всеуслышание заявил: «Века браков между близкими родственниками в старых волшебных родах привели к тому, что их «чистая» кровь разжижается, среди них все чаще рождаются сквибы». Говорил директор, не конкретизируя, но Люц вбил себе в голову, что при этом Альбус смотрел прямо на него, а значит - имел в виду именно его семью, за которую он, Люциус, порвет горло любому.
Разумеется, упустить случай напакостить Дамблдору он не смог, хотя, догадываясь о том, что скажет ему Снейп, от предложения бренди в его гостиной отказался. В результате Северус был вынужден более двух недель слушать тот бред, который нес Малфой-младший, не имея возможности заткнуть фонтан самодовольства, хлеставший из того:
- Сэр! - мог заявить он среди урока с многозначительно-преданным взглядом, говорящим: «Я помню, крестный, что здесь к тебе нельзя обращаться иначе!» - Почему бы вам не предложить свою кандидатуру на пост директора?
Северус пытался обуздать его красноречие, нарочито растягивая губы в деланной улыбке и в который уже раз с нажимом в голосе сообщая:
