С ним тоже происходило нечто важное, она была уверена в этом.
— Хорошо, но сначала о тебе. Что он сделал? — спросил Гарри мягко, но со скрытой угрозой.
Гермиона ощущала себя так, словно балансирует на острие ножа.
Стоит ли ей рассказать ему? Сможет ли она в принципе скрывать это от него? А если расскажет, это сделает ситуацию лучше или хуже?
Существовал только один способ узнать.
Она издала тяжелый вздох и повернула голову, чтобы взглянуть на Гарри.
— Помимо того, что заставил меня влюбиться в себя?
Глаза Поттера расширились до блюдец, челюсть упала. Он молча пялился на Гермиону пару секунд, а затем рухнул на спинку дивана. Но затем снова дернулся вперед.
— Погоди, ты имеешь в виду Нотта или…
Гермиона снова прикрыла глаза.
— Нет, Драко. С Тео мы просто друзья. Ну, как бы, я поцеловала его один раз, но это было до…
Гарри, который так вовремя решил сделать обильный глоток вина, поперхнулся. Он резко наклонился вперед, кашляя, и Гермиона потянулась к нему, чтобы пару раз ударить по спине, пока он, наконец, не выпалил:
— Ахуеть, — сказал он, ошарашенно глядя на нее, и сделал очередной глоток.
Его бокал почти опустел, поэтому Гермиона отошла, чтобы наполнить его снова. Им определенно понадобится дополнительная жидкая доза для остальной части этого разговора.
— Знаю. Это радикальное безумие, — сказала она, наклоняя бутылку над бокалом Гарри.
— Не такое уж и безумие, — пробормотал он. — Они оба в чертовски хорошей форме.
Настала очередь Гермионы поперхнуться вином.
— Что ты сказал?
Гарри приподнял бокал и вгляделся в него.
— Блядство, оно ударило мне в голову, — удивленно пролепетал он.
Гермиона продолжала смотреть на него, выражение ее лица застыло, голова склонилась к плечу.
— Моя часть этого разговора настанет следующей, помнишь? — отрезал он. — Давай сосредоточимся на твоей. Что за хрень тут творится? В плане, теперь, когда ты сказала мне это, многое в сегодняшнем поведении обрело смысл. Напряжение в той комнате было настолько сильным… Я уж подумал, что кто-то собственноручно взорвется. И теперь, когда я вспоминаю, Малфой выглядел ориентировочно настолько же счастливым, насколько и ты сейчас. Он тоже, эм-м, влюбился в тебя?
Гермиона вынырнула из состояния оцепенения, которое создали слова Гарри.
— Ты хочешь услышать длинную, детальную версию или краткую?
— Краткую. Я не настолько сильно изменился, — Гарри улыбнулся, и Гермиона прыснула, но все веселье испарилось, когда она подумала о том, как пересказать свою историю. Гарри посмотрел на нее, и его взгляд смягчился. — Тебе правда грустно, — сказал он, протягивая руку и укладывая ту на ее ладони.
Гермиона почувствовала, как слезы наворачиваются снова.
— Да. Пусть это и кажется нереальным, но это случилось. И, отвечая на твой вопрос, да, я верю, что он «тоже влюбился» в меня. Не то чтобы это имело гребанное значение… — Гермиона направила искаженную болью полуулыбку в пол, но потом сделала глубокий вдох, подняла на Гарри взгляд и приступила к изложению последних пары месяцев с Драко: все взлеты и падения, метания, даже отклонение от маршрута с Тео, и, наконец, прошлый вечер, о котором она едва могла говорить. Не в силах встретиться с Гарри взглядом, с пунцовыми щеками она рассказала только о том, что их «унесло», пока шум не остановил их и не спровоцировал окончательный отказ Драко.
— Блять, — Гарри покачал головой, когда она закончила. — Что думают обо всем этом другие? Судя по метаниям взглядов в комнате ранее, могу сделать вывод, что все знают?
— Ох, да. Ни для кого не секрет. Лаванда знает больше всех. Драко, думаю, доверяет Блейзу. А мы с Тео говорили об этом обходными путями, хотя, как ты можешь представить, это все же довольно неловко.
Какое-то время Гарри просто смотрел вдаль, мерно качая головой. Гермиона поднялась с места, взяла салфетку и высморкалась.
— Ну, что ты думаешь? — спросила она. — Я сошла с ума? Это же Драко Чертов Малфой, ради всего святого. До сих пор, когда ловлю себя на этой мысли, вхожу в ступор.
Почти… с Драко Малфоем, только вчера вечером.
Гермиона снова упала на диван и всмотрелась в Гарри, который выглядел задумчивым.
— Конечно же, это радикальное безумие, — начал он, — но случаются и более странные вещи, — он забавно пожал плечами. — И ты застряла в этом своего рода мире грез. Не знаю. Думаю, это… можно понять?
Гермиона пару раз моргнула. Она думала, он примет это с большим трудом. Думала, будет больше «как ты могла» и меньше «я понимаю».
— Как бы то ни было, — плавно продолжил Гарри, — я довольно много узнал о том, через что он прошел в прошлом году. Откровенно говоря, чувствую, что должен извиниться перед ним.
Гермиона почувствовала, как брови поползли наверх.
— Перед Драко? Почему?
Гарри кивнул и почесал шею.
— Я вроде как требовал узнать больше, быть более вовлеченным в дела и планы Ордена. Ну, знаешь, если собираюсь рискнуть своей жизнью? — он посмотрел на нее с мимолетной улыбкой.
— И они согласились?
— Да. Они используют дом, в котором я живу, для встреч. И я на них присутствовал. Поэтому слышал о Малфое и его семье. О том, что произошло. Почему он так поступал. Как изменились его взгляды, — его глаза остановились на ее. — Ты знала, что он принял сыворотку правды и отдал свои воспоминания?
— Нет, — тихо ответила Гермиона. — Добровольно?
Гарри кивнул.
— Он настаивал. Орден не мог заставить его, потому что тогда он был несовершеннолетним, но Малфой сам хотел. Отец его не поддержал, однако, его мать дала свое разрешение.
Гермиона протяжно выдохнула от внезапно нахлынувшей печали за Драко.
Его мать.
— Он рассказал мне немного о том, что случилось, кстати, — неторопливо произнесла она. — Не открытым текстом, но достаточно, — она повернула голову к Гарри. — И он извинился.
— За что?
— За все. За грязнокровку, предубеждения. Объяснил, как менялся.
Воспоминание о разговоре на скамейке вспыхнуло в сознании Гермионы. Она сжала кулак и ударила диван.
— Это несправедливо, Гарри. Он хочет этого. Я хочу этого. Но он просто не позволит этому случиться.
Гарри пожал плечами.
— Я понимаю. Понимаю, откуда растут ноги.
— Конечно ты понимаешь. Я, блять, знала, что ты так скажешь, — гнев Гермионы выплеснулся наружу.
— Я рад, что он так думает. Это доказывает, что он действительно заботится о тебе.
— Но ты должен понять, как же это несправедливо и высокомерно просто принять это решение и не дать мне даже права голоса? — она встала и пересекла комнату, нуждаясь в движении из-за своего возмущения.
— Это чудовищная ответственность, Гермиона.
— Я это знаю. Боже, — она прислонилась лбом к стеклу окна в гостиной и посмотрела прямо перед собой, едва замечая ярко-синее небо и желтые стены домов по другую сторону узкого переулка. — Но, что если это конец, Гарри? Что, если это все, что у нас есть? Наш единственный шанс, — ее взгляд остановился на глазах друга в отчаянной мольбе.
— Это единственный веский аргумент против, — тихо сказал он. Комната погрузилась в тишину, пока Гарри не заговорил снова. — Мне с трудом удается верить своим глазам, но я вижу, как сильно ты заботишься о нем. Ты собираешься поговорить с ним? Просто прозвучало так, словно ты довольно поспешно оставила его вчера вечером. А он, определенно, тоже подавлен. Если захочешь, эм-м, настоять на своем, то, вероятно, именно сейчас он крайне уязвим.
— Ох, ты же меня знаешь, — она издала резкий, горький смешок. — Никогда не могу оставить все как есть. Наверное, я попробую поговорить с ним еще раз. Для начала, хочу узнать, о чем он говорил с Люпином, — Гермиона провела руками по волосам, отбрасывая их со лба одним грубым движением. — Еще вина? — она указала кивком головы на бокал Гарри.
— Эх, почему бы и нет?
— Славно, — Гермиона подошла к холодильнику, но прежде, чем открыть его, вскинула голову. — Твоя очередь.
