— Ах, моя сердечная нить. Ты говоришь о красоте там, снаружи, но я вижу только тебя, затмевающую даже солнце.
Другая его рука скользнула вокруг нее, и он положил свою большую ладонь ей на живот. Она не сопротивлялась, когда он привлек ее к себе; она просто прижалась к нему, позволяя его теплу и аромату омыть ее.
— Кетан? Как… ты думаешь, мы могли бы остаться здесь? После того, как все это закончится?
Он издал один из тех низких, задумчивых звуков, и он вибрировал в ее груди.
— Я не знаю. Гарахк говорит, что теперь мы часть Калдарака. Это то место, где ты хотела бы построить наш дом?
— Я хотела бы место, где мы были бы в безопасности. Место, где тебя, твою сестру, твоих друзей и людей приняли бы — где приняли бы нас, — она повернулась в его объятиях лицом к нему и подняла руки, чтобы обхватить ими его подбородок. — Я думаю, мы могли бы быть счастливы здесь.
— Я был бы счастлив где угодно, пока я с тобой, — промурлыкал он, поглаживая ее волосы одной рукой. — У нас будет время подумать об этом. Время выбрать. Но сейчас, моя Найлия, все мое внимание приковано к этому моменту.
Айви улыбнулась, ее глаза встретились с его, когда она провела большими пальцами по жесткой коже его щек. Но, несмотря на ее надежду на будущее, на дом, на то, чтобы остаться в убежище, которое они нашли здесь, она не могла избавиться от беспокойства и страха перед тем, что должно было произойти. Она не могла избавиться от страха, что все, что она любила, может быть отнято в мгновение ока.
Это уничтожило бы ее.
Ее грудь сжалась, когда что-то щемящее, глубокое и реальное поднялось внутри нее, что-то, что невозможно по-настоящему описать словами. Это чувство сжало ее сердце и украло дыхание, затопило ее испепеляющим жаром и леденящим холодом одновременно. Она почувствовала, как невидимые нити, связывающие ее с Кетаном, натянулись — и она лучше, чем когда-либо, осознала, насколько хрупкими они были. О том, сколько внешних сил могли бы разорвать их, не задумываясь.
Она притянула голову Кетана к себе и прижалась своим лбом к его.
— Я не позволю Зурваши забрать тебя у меня, — сказала она яростно, хриплым голосом. Слезы защипали ей глаза, но она не отвела от него взгляда. — Ты мой. Мой Лувин, моя сердечная нить, мое все.
ГЛАВА 27
Кетан замер. Знакомый ужас в его нутре неимоверно усилился в ответ на боль, прозвучавшую в голосе Айви. Его пара была в ужасе от того, что должно было произойти — и он тоже. Но в ее тоне, в ее действиях было гораздо больше, чем страх. Там была любовь. И эта любовь зажгла глубокое тепло в его груди, которое отозвалось в сердце и распространилось наружу, борясь с этим страхом, борясь с тенью неизвестности, которая теперь, как никогда, нависла над ними.
Он не позволил бы упустить ни единого мгновения, которое они провели вместе.
— Я твой, — прохрипел он, обхватив ладонью ее затылок. — Ничто не отнимет меня у тебя. Ни Клубок, ни Восьмерка, ни она.
Повернув голову Айви в сторону, он провел лицом по ее волосам, вдыхая их сладкий аромат, пока не добрался до шеи.
Он не мог поцеловать ее как следует, но все равно ласкал ее плоть нежными движениями рта и языка. У Айви вырвался прерывистый вздох, и она запустила пальцы в его волосы, прижимая его к себе, когда наклонила голову, чтобы облегчить ему доступ.
Кетан провел языком у нее за ухом. Она вздрогнула, сильнее вцепившись в его волосы, и ее плоть, такая отзывчивая, покрылась крошечными бугорками. Затем он снова опустил рот к отметинам на ее плече — его отметинам — и провел по ним языком, в груди урчало от гордости и желания.
— Кетан, — прошептала она, прижимаясь к нему всем телом.
Его застежки обхватили ее бедра и прижали к своей ноющей щели. Его член уже пульсировал и рвался наружу, стремясь погрузиться в тепло своей пары.
Айви повернула к нему лицо, ее губы скользнули по его щеке, прежде чем она поцеловала основание его жвала.
— Заяви на меня права, Кетан, — она опустила руки ему на плечи и провела пальцами по твердым выпуклостям его груди, слегка царапая ногтями. — Покори меня. Сделай меня своей, снова и снова.
Кетан открыл рот, чтобы прикусить зубами ее плечо, заставив ее снова вздрогнуть.
— Я покорил тебя, женщина.
— Докажи это. Как ты делал раньше.
Брачное безумие всколыхнулось глубоко внутри него. Он запустил пальцы в ее волосы и сжал их, мышцы дрожали от этого нарастающего инстинкта, от этой всепоглощающей потребности. Но он пока не собирался сдаваться. Он будет тем, кто предъявит права на Айви. Он будет тем, кто спарится с ней, по своей воле, по своему выбору.
Он был завоевателем.
Подняв голову, он потянул ее за волосы назад, заставляя поднять подбородок. У Айви перехватило дыхание, когда Кетан наклонился, его лицо оказалось на расстоянии нити от ее лица. Кончики клыков на его жвалах скользнули по ее щекам.
— Ты моя, Айви, — прорычал он. — Я заявляю на тебя права, отныне и навсегда, — он поймал ткань, обернутую вокруг ее тела, нижней рукой. — Ты моя. Телом, — он сорвал ткань, бросив ее на пол, — сердцем и духом.
Ее тело, мягкое, манящее человеческое тело, прижалось к нему: ее груди с розовыми твердыми вершинками прижаты — к его груди, ее живот — к его животу, и ее горячее лоно — к его щели. Ощущение ее присутствия подтолкнуло его к действию. Безумие гудело в его голове, требуя контроля.
Но сильнее всех этих побуждений был ее запах — восхитительный аромат, который усиливался с каждым его вдохом, который искушал его больше, чем что-либо другое. Аромат, который заставил его жаждать настоящего вкуса своей пары.
Его задние лапы уже вытягивали шелк из фильер, когда он отстранился от Айви, продолжая держать ее за волосы, но разорвав любой другой контакт между их телами. В ее отсутствие его шкуру покалывало, и щель немедленно разошлась, позволив стержню вырваться на свободу.
— Моя пара желает удовольствия? — спросил он, взяв ее за подбородок и заставляя встретиться с ним взглядом.
Ее голубые глаза блестели из-за слез, которые она недавно пролила, но их цвет потемнел от желания.
— Да. Она желает своего мужчину.
Айви потянулась к нему. Хотя он жаждал ее прикосновения, он поймал ее запястья прежде, чем ее руки коснулись его шкуры, и поднял их над головой. Не задумываясь, он обмотал шелковую прядь вокруг ее рук, быстро завязывая тугие узлы.
— Я предъявил права на тебя, человек. Ты получишь, — он прикрепил нить к потолку и позволил ей принять ее вес, — только то, что я дам.
Быстрее, чем даже он мог осознать, его руки расправили шелк вокруг ее бедер и коленей, отрывая ступни от пола. Ее запах только усиливался; с каждой петлей, с каждым узлом ее желание разгоралось.
Он посмотрел на свою пару. Ее кожа раскраснелась, грудь вздымалась, и эти груди, такие тяжелые, такие чувствительные, были приподняты. Его взгляд скользнул ниже, к выпуклости ее живота, где рос их выводок. В нем снова проснулся тот глубокий, мощный инстинкт — это были гордость, собственничество, желание защитить, все.
Она принадлежала ему во всех отношениях. На ее теле и душе были его метки, и она приняла его семя. И все же его голод по Айви никогда не будет удовлетворен, независимо от того, сколько ее у него было. Это было больше, чем Клубок, необъятнее, чем звездное небо, простиравшееся над ветвями джунглей.
Его взгляд опустился еще ниже. Ноги Айви были раздвинуты, обнажая для него ее лоно. Ее сущность блестела на внутренней стороне бедер и лепестках щели, маня его, искушая.
Казалось, что шкура Кетана натянулась на его мышцах и костях, когда он двумя руками обхватил Айви за зад и поднял ее. Его жвала широко раскрылись и подергивались в предвкушении, а когти укололи ее нежную плоть. Он опустил лицо и глубоко вдохнул.
Кетан зарычал на выдохе, звук был волнообразным от его собственной всепоглощающей потребности. Айви задрожала и тихо застонала, приподнимая бедра навстречу ему.
