— Вернемся к основам, — сказал Уилл, прежде чем откусить еще кусочек мяса.
Коул хмыкнул.
— Интересно, что пещерные люди делали для развлечения.
— Истории, — улыбаясь, Айви передала Кетану дымящийся кусок жареного мяса. — Люди всегда рассказывали истории, верно? Еще до того, как мы достигли того же уровня, что и вриксы.
Кетан благодарно кивнул и отправил еду в рот. Вкус сока поразил его язык, и он издал трель, в благодарность. У вриксов, сколько они себя помнили, было сушеное мясо, чтобы сохранить его, но большую часть жизни Кетана обычным делом было есть добычу сырой.
Он пришел сюда, чтобы насладиться вкусом мяса, когда оно приготовлено.
— Ага, — сказал Диего. — Поделиться историями всегда было частью человеческого опыта.
Взгляд Айви задержался на Кетане.
— И как мы могли знать, что этот опыт будет распространен далеко за пределы самого человечества?
Коул фыркнул, взял еще один кусок и разломил его надвое.
— Сейчас слишком раннее утро, чтобы вести такие глубокие разговоры. Келли от этого не отвертеться. Она должна рассказать нам историю.
Келли поджала губы и сморщила нос.
— Рассказывать историю — это одно, но почему она должна быть неловкой?
— Потому что это то, что укрепит самые прочные узы в нашем маленьком сообществе, — сказал Диего. Этим утром он сбрил волосы с лица; было странно видеть его таким, каким он впервые проснулся эти восьмидни назад. — Все мы в какой-то момент своей жизни испытывали смущение. Поделиться некоторых из этих моментов поможет нам увидеть друг друга на более глубоком уровне, увидеть, что все мы несовершенны, но что мы доверяем друг другу настолько, чтобы быть несовершенными.
Уилл усмехнулся и покачал головой.
— Ты сказал, что ты медбрат или пси отерапвт, Диего?
Диего ухмыльнулся, обнажив ровные белые зубы. Несколько Терновых Черепов, сидевших с группой, склонили головы; им потребуется время, чтобы привыкнуть к таким выражениям.
— Я буду тем, кем ты хочешь меня видеть, Уильям, — сказал Диего.
Уилл опустил взгляд, но не раньше, чем Кетан уловил застенчивый блеск в его глазах или приподнятый изгиб губ.
— Ты не обязана ничем делиться, если не хочешь, — сказала Айви, опершись локтем на согнутую правую переднюю ногу Кетана и прислонившись к ней боком.
Ахмья посмотрела на травинки, которые теребила у себя на коленях; она заплела их в длинную аккуратную косу с едва заметными вариациями рисунка по всей длине.
— Я могла бы вместо этого рассказать еще что-нибудь о себе, если хочешь?
— Уф, — плечи Келли поникли, и она опустила голову. — Нет, ты не обязана этого делать. Я расскажу историю. Но короткую, хорошо?
— Эти шеловеки говорят много слов, — сказал Гарахк, сидевший слева от Кетана. — Они когда-нибудь молчат?
Кетан защебетал.
— Да, но это редкость.
Хотя он и не понимал всего, о чем они говорили, Кетан понимал причину их поступка — страх. Они знали, что битва с Зурваши приближается. Глаза Гарахка, которые исполняли роль, аналогичную Когтям Королевы, сообщили, что Зурваши разбила лагерь на краю болота, ближайшего к Калдараку, и с ней по меньшей мере пятьдесят Когтей и Клыков.
Этот разговор был для людей способом отвлечься от того, что должно было произойти. Способом забыть, к чему они готовились последние два дня, проигнорировать все возможные последствия, которые, несомненно, проносились в их головах.
Келли перевела дыхание.
— Ладно, иногда, когда я была маленькой, моим родителям приходилось уезжать из города по работе, и я оставалась в доме своей бабушки, — нежная улыбка приподняла уголки ее рта. — Мне там нравилось. У нее всегда было это сдопное печенье, которое продавались в маленьких жестяных коробках, и так много пушистых вязаных одеял, и она всегда прижималась ко мне на див-ване и смотрела передачи о природе и наухе. И запах… Я думаю, это был запах старости, но он был хорошим. Такой успокаивающий. В любом случае, в детстве я любила сок. Все виды сока. И вот однажды я была у своей бабушки, готовилась к шхоле, открыла холодтильник, а там был этот фиолетовый сок. Я думала, что это был сок грейпфруха, хотя на упаковхе я точно видела чернослив. Мой мозг говорил, что это просто какой-то необычный грейпфрух. Я выпила четыре стакана. Даже не думаю, что мне он действительно понравился, но просто… Наверное, я действительно хотела пить? Так что какое-то время все было в порядке. Я пошла в шхолу, играла с друзьями, расширяла свой кругозор. Но потом, сразу после обеда, меня проняло.
— О. О, нет, — выдохнула Лейси, широко раскрыв глаза.
— О, да. Прямо посреди репетиции для сольного концерта, к которому мы готовились.
— На глазах у всех? — спросил Коул.
Айви съежилась.
Келли рассмеялась и покачала головой.
— Нет, слава Богу. Я добралась до туалета, но… — она прочистила горло. — Просто скажу, что в тот день я потеряла свою любимую пару штанов. Конец.
Коул тяжело вздохнул.
— Дерьмо.
— Да. Буквально.
— Ах, черт, я не хотел…
— Не беспокойся об этом, — Келли махнула рукой. — Это действительно было дерьмово. Но в основном, знаешь… там, внизу.
Люди рассмеялись. Их непринужденный смех казался идеальным дополнением к треску костра, делая его каким-то образом теплее и гостеприимнее. Вриксы тоже щебетали, хотя большинство из них не поняли ни юмора истории Келли, ни слов, которыми она ее излагала. Даже Кетану не хватало понимания человеческого бытия, чтобы собрать воедино то, что она не рассказала до конца.
Но человеческий смех был тем, что Диего однажды назвал заразсным — он передавался от человека к человеку. Он сказал, что говорит с большим знанием дела из-за своего обучения целительству, комментарий, который в то время вызвал несколько смешков.
Возможно, с годами Кетан научился бы по-настоящему понимать такие вещи.
Он просто должен был убедиться, что у них с Айви есть эти годы, которые они смогут провести вместе.
Кетан положил руку на плечо Айви, массируя ее напряженные мышцы, и она прижалась к нему чуть крепче. Она накрыла эту руку своей и слегка сжала.
В свою первую ночь в Калдараке, Кетан и его племя снова встретились с Налаки, чтобы выработать план своего выступления против Зурваши. Калдарак мог бы выиграть эту битву с королевой, если бы до этого дошло, но Налаки сказала Кетану, что у нее достаточно опытных воинов, чтобы сравняться по численности с Зурваши, и не более — и тогда, многие из ее вида окажутся уязвимыми в небольших поселениях вокруг Клубка.
К тому времени, когда они утвердили свой план, луны были уже высоко. Казалось, что никто не был рад принятым решениям, но никто не мог их оспорить. Кетан во время встречи особенно протестовал против присутствия людей. Он хотел, чтобы они остались в Калдараке или, что еще лучше — ушли куда-нибудь подальше и прятались до тех пор, пока Зурваши не исчезнет. Но Айви и люди настаивали на том, что битва принадлежит им в той же степени, что и Кетану.
Зурваши убила Эллу и поклялась уничтожить оставшихся людей.
И хотя Налаки не была рада делать это, в споре она встала на сторону людей. Для Терновых Черепов любой, кто готов сражаться, чтобы защитить своих сородичей, свой дом, — в душе был воином, и они не стали бы отказывать людям в их праве на битву.
И Кетан не мог отрицать, что идеи, внесенные людьми, вполне могли бы переломить ход битвы в их пользу, если бы дело дошло до открытой войны. Вриксы были сбиты с толку просьбами Келли о животном жире, но выполнили их. Следующие два дня люди, Терновые Черепа и теневые охотники работали вместе, готовя выбранное ими место битвы — джунгли недалеко от Калдарака.
Теперь эти человеческие идеи не казались такими странными.
Коул тоже был занят, на него снизошло вдохновение после того, как он побаловался с несколькими палками, упавшими на одну из платформ. После целого дня возни с различными инструментами и кусками дерева он попросил Рекоша сплести ему тугую, прочную шелковую нить. Позавчера, когда садилось солнце, Коул продемонстрировал свое творение — лук.
