Пропущенный контрдовод неожиданно подсказала Фарра Крайски.
— Во мне сейчас находится живая женщина. Это ли не свидетельство, что жизненной силой можно обмениваться?
— Вы действительно так думаете? — смутно ухмыльнулся гребис.
— А что, разве не так?
— Вы слышали когда-нибудь о некоей «одержимости демоном»? Вот именно это с вами и произошло. Вы позволили ей собой овладеть. Это не обмен жизненной силой.
Карлсен прислушался, как отреагирует Фарра Крайски. Странно: молчок.
В эту минуту вокруг гурьбой собрались юноши, от души, с хлопками по спине, поздравляя — обряд, видимо, завершился. Карлсен снова окунулся в дружеское тепло. Но теперь, даже упиваясь товарищескими узами, какой-то своей частью он настороженно думал: не самообман ли это.
Имогена стояла сейчас перед ним, сияя глазами от гордости: еще бы, столько похвал. Увидел припухшие от поцелуев губы, и кольнула неожиданная ревность. Ясно хотя бы, что успех ей обеспечен.
Карлсен сделал то, что от него ожидалось: обняв, прижал ее к себе и поцеловал. Губы у нее приоткрылись, а ладонь нежно скользнула ему в волосы на затылке. Надавив ей на ягодицы, чтобы плотнее ощутить живот, Карлсен пытался уловить, есть ли между ними циркуляция энергии — точно не ясно. Для этого им надо остаться наедине, чтобы получился соответствующий цикл. А здесь, на людях, это невозможно.
Получив свободу, Имогена взяла его за руку. Инстинкт явно подсказывал ей, что им пора уединиться. Ничего приятнее нельзя было и представить: соблазнительная близость ее тела привела Карлсена в состояние, конфузливо заметное через непросохшую тунику. Но гребис в ответ на его взгляд покачал головой.
— К сожалению, времени нет. Вы ее здесь еще застанете по возвращении.
Имогена лишь сильнее стиснула ему руку — похоже, вот-вот заплачет. Карлсен почувствовал себя виноватым папашей, в первый же день бросающим ребенка в интернате. Скорей бы уж распрощаться, и дело с концом.
Сочувствием, похоже, проникся Грееж, спросив у Клубина:
— Гребис, почему б нам в честь гостя не дать ей участвовать в церемонии купания? — Судя по всему, ему, как и Карлсену, хотелось ее как— то отвлечь.
Некоторые из юношей посмотрели с сомнением, а Клубин так и покачал головой.
— Это бы значило дать ей привилегию, остальным женщинам недоступную, а значит поставить ее в особый ряд.
Что удивительно, вмешался Саргас:
— Ну и что, гребис? Она и без того уже отличается.
Карлсен благодарно понимал, что все это делается в основном для того, чтобы его не точило беспокойство.
— Что ж, ладно, — повернулся к нему Клубин. — Пусть участвует с нами. Идем, — он протянул Имогене руку. Девушка замешкалась, но перед гребисом разве устоишь. Так, рука об руку с Клубином, в окружении почтительных мужчин она двинулась через лужайку. Женщины, чуя, что происходит нечто из ряда вон выходящее, дружно повыбирались из пещер.
На берегу озера Клубин выпустил ладонь Имогены, вложив ее в руку Карлсену. Гребиры вытянулись в ряд, Карлсен с Имогеной — посередине. Как и в предыдущий раз, каждый из стоящих поместил руку на плечо соседа. Что делать, Карлсен снова знал без запинки, влившись в совокупный ум. Свободную руку он положил на правое плечо стоящего рядом Саргаса. Имогена поместила руку на плечо Дреежу. Вдвоем с девушкой они медленно тронулись в озеро, от прохлады которого занималось дыхание. Назад он не оглядывался, зная лишь, что остальные клином следуют сзади.
По плотному белому песку они дошли до места, где глубины девушке было по горло, а ему, соответственно, до половины груди. Здесь Карлсен остановился (туника в воде взделась до подмышек). Ксилл-энергия снова защипала, заклубив мозг эйфорией и легкой тошнотой. На этот раз удалось прочувствовать, что энергия через его ладони передается всем, возвращаясь обогащенной за счет остальных. От этого возникало эротическое ощущение вроде того, что при обмене телами со снаму, и постепенно пробирала эрекция. Когда энергия достигла некоего баланса (до этого она подрагивала как стрелка компаса), Карлсен согнул в коленях ноги и ушел головой под воду. Опять вокруг зароился сонм из пузырьков чистой жизненности, накаляя тело желанием. В этот момент Имогена, повернувшись, припала к нему губами. Отзываясь на ее наготу, Карлсен прижал девушку к себе. Теперь, когда их рты и гениталии тесно соприкасались, он безошибочно чувствовал, как сексуальная энергия из ее рта перетекает в его, возвращаясь затем к ней через сомкнутые гениталии. «Так она жива», — сверкнуло в голове. «А ты, олух, сомневался?», — примерно в таком духе отреагировала Фарра Крайски.
Он упустил из вида то, что вода может послужить проводником, до боли обострив интенсивность контакта голой плоти. Смысл происходящего дошел через секунду: от тока сексуальной энергии в тело хлынул ксилл, и кровь от этого сочетания будто взбурлила. Мгновенная мощь этого притока отбросила их тела словно до звона надутые шары. Вокруг, высвобождаясь, зелеными бурунами шипуче пенилась энергия. Кувыркнувшись в нелепом кульбите, Карлсен расслышал взрыв хохота — лишнее подтверждение, что действительно вышел дурацкий ляпсус. Тут головокружение упруго свернуло все тело в пузыристый жгут. Свет вдруг стал нестерпимо ярок. Карлсен глядел на него со спокойным сердцем, чувствуя лишь: энергии в теле скопляется столько, что не удержать.
Само озеро, казалось, превращается в водоворот, и озером становится он сам. Неистово кружащаяся воронка взметала обрывки водорослей, которые щекотали лицо, попадали в рот. Вслед за тем горловина воронки расширилась, обнажив мутную белизну песка. Величавые подводные террасы напоминали амфитеатр Хешмар-Фудо, а белый песок дна словно курился под солнечным зноем.
Когда перед глазами рассеялось, Карлсен понял, что зной — не наваждение, а сам он лежит среди ярко-белых камней какой-то пустынной местности. Лишь увидев за собой исполинскую, в несколько миль стену, всходящую в зеленое небо, и такую же стену, различимую по ту сторону долины, он понял, что находится на дне ущелья Кундар. Да, так оно и есть: справа вдали, в мерцании зноя, серебристой нитью тянулся мост. Карлсен выплюнул влажноватый кусочек водоросли, отерев губы ладонью: хотя бы это не привиделось.
Сел, огляделся. Вокруг голая, каменистая пустыня-духовка. Туника уже начинала исходить паром. По крайней мере, земля не такая раскаленная как около Гавунды: меловая белизна отражает жару.
Ситуация безусловно из ряда вон: уж такого точно никто не ожидал. Одинаково озадачена была и Фарра Крайски. Положение, похоже, критическое, не сказать отчаянное. Солнце слепо сияло в самом зените, а потому, укрыться было негде. Долину усеивали различной величины камни, но не было достаточно крупного, чтобы дал затенение. То же самое и стены утесов, монотонно идущие по обе стороны по меньшей мере на полсотни миль: ни пе— щер, ни карнизов. А высоко в небе беззвучно и зловеще реяли громадные птицы, что-то вроде здешних грифов.
