Мысль о подобной власти над Миа должна была тешить мужское тщеславие Гейба. Не этого ли он добивался? Полного контроля над нею. Полного подчинения его воле. Но вместо этого Гейб все яснее понимал, что может сломать Миа.
— Хочешь сидеть у камина или отнести тебя в постель? — спросил Гейб, гладя ее волосы.
Миа что-то сонно промычала, потом сказала:
— Давай побудем здесь. У огня здорово. Наверное, уже снег пошел.
— Если и пошел, то с дождем, — усмехнулся он. — Для зимы еще рано.
— Голова болит, — вдруг призналась Миа, утыкаясь ему в подмышку.
— А что же ты раньше не сказала? — мягко упрекнул ее Гейб. — Сильно болит?
— Противная такая боль, — пожала плечами Миа. — Я, когда приехала, приняла ибупрофен. Надеялась, посплю и все пройдет.
Гейб осторожно выбрался из ее объятий, откинул одеяла, встал. Он прошел на кухню, открыл аптечку и достал пузырек с болеутоляющим.
Увидев, чту он принес, Миа поморщилась:
— Я тупая от этих таблеток.
— Ничего, это временно. Зато голова пройдет, — терпеливо ответил Гейб. — Пей, не упрямься. Мы посидим, пока тебе не захочется спать, а потом ляжем. Если к утру не почувствуешь себя лучше, останешься дома.
— Да, сэр, — сказала она, и ямочки на ее щеках порозовели.
Гейб дал ей таблетку, протянул полупустую бутылку с лимонадом и проследил, как Миа выпила. Сразу после этого он притянул ее к себе и вновь завернулся вместе с ней в одеяло.
Она благодарно вздохнула и уткнулась лбом в его шею.
— Как хорошо, что я с тобой, Гейб. Я ни секунды не жалею о своем решении.
Сказано это было совсем тихо, на грани слышимости. Когда до Гейба дошел смысл, он так обрадовался, что не сразу ответил. Но потом ему открылось второе дно, как будто слова Миа были прелюдией к прощанию. Такую возможность Гейб даже не рассматривал. Он был готов сделать все, лишь бы знать, что она никуда не уйдет.
— Я тоже рад, что ты со мной, — сказал он тихо.
Миа надела куртку, собираясь покинуть квартиру Гейба. Тот не обрадуется, когда она явится в офис. Утром он, уходя, строго-настрого велел ей оставаться в постели и отдыхать.
Он думал, что она заболевает, грешил на простуду или желудочную инфекцию.
Большую часть дня она провела в оцепенении от страха. Паника была столь велика, что Миа не соображала, как быть. Срок истекал. Наступила пятница, и Чарльз ждал.
Под ложечкой ныло. Миа трясло, когда она спускалась вниз, садилась в машину и ехала в офис Гейба — свой офис.
Она взвесила все варианты и поняла, что может выбрать только один: поехать к Гейбу, рассказать ему правду и положиться на его возможности уладить дело. Предать его Миа даже не думала. Она не знала, есть ли у них будущее и какое, но сейчас им следовало перехватить инициативу, все рассказать Джейсу и лишить Чарльза преимуществ.
Вчера она улеглась в пижаме с длинными рукавами, сославшись на озноб. На самом деле она не хотела, чтобы Гейб увидел синяки, оставленные Чарльзом. Гейб обязательно заметил бы их и потребовал объяснений, но в голове у нее была каша, и Миа не могла начинать разговор, не подумав.
Она потерла руки сквозь плотную кожаную куртку. Машина ползла в утреннем потоке транспорта. Миа, покусывая губы, продолжала размышлять.
В воздухе снова висела дождевая морось. Не было ни снега, ни ветра, ни даже слякоти — лишь холод, сырость и серые тучи. Небеса грозили лопнуть в любой момент.
Они приехали. Миа быстро выбралась из машины и метнулась к дверям, чтобы снова не промокнуть. В лифте ее тревога усиливалась с каждым этажом.
Элинор была удивлена:
— Миа, мистер Хэмилтон сказал, что вам нездоровится и вас сегодня не будет. Вам стало лучше?
— Чуть-чуть, — слабо улыбнулась Миа. — Гейб у себя?
Элинор кивнула.
— Пожалуйста, не переключайте на него звонки, пока он не скажет, что освободился, — негромко попросила Миа. — Нам нужно обсудить серьезное дело.
— Конечно, — кивнула Элинор. — Если вам понадобится ланч, позвоните мне, и я закажу.
Последнюю фразу Миа оставила без внимания. Она устремилась к кабинету Гейба, испытывая нарастающий ужас. Ей была ненавистна сама мысль, что придется рассказывать Гейбу о снимках, показанных Чарльзом. О его угрозах. Ей отчаянно не хотелось ворошить случившееся в Париже. Они с Гейбом предали это забвению.
Услышав шаги, Гейб недовольно сдвинул брови. Он оторвался от бумаг, но при виде Миа сразу вскочил из-за стола и набычился:
— Миа? Какого черта ты здесь делаешь? Все в порядке? Ты должна была лежать.
Он обнял Миа за плечи, прижал к себе и вгляделся в ее лицо, словно пытался распознать симптомы.
— Мне нужно тебе кое-что сказать, — пролепетала Миа. — Насчет вчерашнего дня… и того, что случилось на самом деле.
Гейб отстранился, чтобы лучше ее видеть, и ужаснулся выражению ее лица. В висках застучало. Он испугался. С Миа творился какой-то кошмар. Такого еще не бывало. Казалось, она провела бессонную ночь. Она была измучена и сломлена.
Он вспомнил, как накануне ему почудилось, что она плакала. И вот она признается: стряслась какая-то беда.
— Присядь, — выдавил Гейб.
Он потянул Миа к дивану, но она замотала головой и даже вырвала руку.
— Я не могу сидеть, Гейб. Я слишком волнуюсь. Стоя мне легче говорить. Я должна рассказать тебе все и молюсь, чтобы ты не разозлился — на меня.
Теперь Гейб забеспокоился всерьез. Он ничего не понимал, хоть убей. Вчера все было безоблачно — до ланча. Она ушла за едой и вернулась, промокшая до нитки, чуть ли не в шоке.
Он нахмурился сильнее, поймав ее ответный взор, — беззащитность светилась в нем, как маяк. Она боялась. Он содрогнулся, поняв, что страх внушал либо он сам, либо его реакция на ее рассказ.
Стремясь разрядить атмосферу, Гейб провел по рукавам ее куртки и чуть сжал ей плечи. Она вздрогнула и быстро отдернула руку, мгновенно зажав место, к которому он прикоснулся.
Какого черта?
— Сними куртку, — сказал он твердо.
Миа переминалась с ноги на ногу, шумно дыша. В глазах сверкнули слезы, приведшие его в ступор.
Не желая ждать ни секунды, Гейб стал раздевать ее сам — стянул куртку с плеч, затем взялся за рукава. Миа не сопротивлялась, но отводила глаза. И вот куртка упала на пол. Гейб сразу увидел плечо. Рукава кофточки были короткими, скрыть синяки уже было невозможно.
Он выдохнул, взирая на багровые кровоподтеки, и хотел было дотронуться, но не стал, опасаясь сделать ей больно.
Взяв Миа за другую руку, он увлек ее к свету:
— Что случилось?
Гейб осторожно прикоснулся к отметинам, и в висках у него застучало, когда он осознал, что те отчаянно похожи на отпечатки пальцев, как будто кто-то схватил Миа за руку и держал. Мужская рука.
