— Нет, Елена, я не буду петь.
— Ты тоже можешь читать мои мысли?
На мои глаза снова навернулись слезы.
Это действительно была она. Она проснулась.
Она не была мертва. Она действительно была внутри, живая и невредимая.
— Нет, но выражение твоего лица сказало само за себя.
Все рассмеялись.
— Пришло время попросить прекрасную новую пару открыть для нас танцпол. Молодежь хочет веселиться.
— Слушайте, слушайте! — закричал Джордж, вызвав смех и аплодисменты.
Песня началась, и я забыл, какое у нее длинное вступление. Я вспомнил, что чувствовал в тот день, и ребята продолжали играть на инструментах, пока я пытался собраться с силами, чтобы наконец спеть слова. Именно так мы закончили с этим длинным вступлением.
Затем мой голос, наконец, начал петь текст песни:
Предан, обессилен и, может, порабощен.
Ни то, ни другое, я был спасен
Милая, дорогая, любимая, крепче обними меня.
Моё сердце — твоё, видел свет я.
— Когда он это записал? — Я услышал голос Елены, спрашивающей кого-то.
— Когда ты была в коме, — ответила ей моя сестра.
Я видел надежды, испытал страхи твои,
Я прожил годы в твоей тени.
Малыш, успокойся в объятьях моих,
Воля влюблённых у нас, у двоих.
Это действительно была одна из наших лучших песен.
Папа появился из боковой двери и помахал мне рукой. Я подошел к нему.
О, я так был неправ, любовь моя,
Где моё место, теперь знаю я.
Моя тьма умерла, больше нет зла,
Наша общая связь потрясает до дна,
Не уходи, эта печаль слишком сладка.
Я здесь и буду любить тебя всегда.
— Ладно, я не думал, что эта песня дастся ей так тяжело. Тащи сюда свою задницу, пока она не собралась встать и уйти.
Снова зазвучал припев.
— Эй, все будет хорошо, тссс, — прошептала Сэмми, и я мог только представить, через что должна проходить Елена. Если ее три месяца были такими же тяжелыми, как мои, то мне действительно нужно было побыстрее засунуть туда свою задницу.
Я вошел в приемную и не знал, где, черт возьми, она сидит.
Отец подтолкнул меня локтем.
— Елена, — раздался голос Энни, и я посмотрел на все дверные проемы.
Мой взгляд упал на ее спину. На ней было красивое викторианское платье, и мой отец был прав.
— Отпусти ее, — мягко произнес Эмануэль.
Папа сунул мне в руки микрофон.
Раздалось несколько вздохов, когда я прошел вглубь зала, а затем я спел остальную часть текста.
Малыш, успокойся в объятьях моих.
Я нуждаюсь в тебе больше, чем знаешь,
Свет во мне ты выбираешь.
Она остановилась, когда я направился к ней, но еще не обернулась. Она просто стояла там, застыв на одном месте.
Ты нужна мне сейчас, я все исправлю,
Рядом с тобой я крылья расправлю,
Чтоб бороться, чтоб победить.
Только лишь ты можешь демонов усмирить.
Твоя невинность, твоя чистота,
Они заставляют остаться меня.
Всегда так было и всегда так будет.
Она медленно повернулась, чтобы посмотреть на меня, и мои слезы навернулись на глаза, когда она затаила дыхание.
Слезы катились по ее щекам, так как я не мог подойти к ней быстрее, но в конце концов я добрался до того места, где она стояла, когда снова спел припев.
Она просто продолжала смотреть на меня, пока я исполнял серенаду, которую написал специально для нее.
Наконец, песня закончилась, и я позволил руке, в которой держал микрофон, опуститься.
Она выглядела такой красивой, и я не мог поверить, что она проснулась. Мои губы скривились в усмешке, а она подбежала и прыгнула в мои объятия. Ее губы прижались к моему лицу, и я обнял ее крепче.
Ее запах приветствовал мои ноздри, когда я возвращался домой. Она была моим домом. Я нежно губами коснулся ее шеи, когда ее губы коснулись моей щеки, и я закружил ее. Счастливый, что она не застряла где-то там, куда я не мог последовать.
— Где, черт возьми, ты был? — В конце ее голос надломился.
— Прости, что так долго, — прошептал я. — Я так сильно скучал по тебе. — Я шмыгнул носом, когда слезы навернулись мне на глаза.
— Я думала, ты умер, — захныкала она.
Мои губы коснулись ее виска и задержались на несколько секунд.
— Я думал, ты умерла. — Мой голос тоже сорвался, губы все еще задерживались на ее виске, когда рука нежно обхватила ее затылок, вероятно, испортив прическу, но мне было все равно.
— Сорняки так легко не погибают. — Она смеялась и плакала одновременно.
Мое тело затряслось от беззвучного смеха, когда я откинул голову назад, чтобы посмотреть на нее. Мое зрение затуманилось, когда я уставился на нее. Я не мог вспомнить, когда в последний раз был так счастлив. Она нежно коснулась пальцами моих волос, прежде чем дотронуться одной рукой до моего лица. Я растаял от ее прикосновения и вдохнул сладкий цветочный аромат, который остался на ее запястье.
— Ты далека от сорняков, Елена. Ты — роза.
Она усмехнулась.
— Роза?
— Да. — Я снова крепко прижал ее тело к своему. — А я — колючка, из тех, кто причиняет адскую боль.
Наши губы снова коснулись друг друга, и мне было все равно, был ли ее отец защитником или нет. Ему придется привыкнуть к этому, и довольно быстро, так как это не скоро исчезнет.
— 37~
Король Альберт прочистил горло, и поцелуй прервался.
Я посмотрел на него, слегка приподняв бровь. Он выглядел лучше, больше походил на того короля, которого я помнил.
— С возвращением, Блейк. На минуту я подумал, что у тебя ничего не получится. — Его голос тоже звучал лучше.
— Мой король, рад видеть, что ты выглядишь здоровее.
Елена вырвалась из моих объятий и ударила своего отца по руке.
— Ты знал?
— Это был сюрприз, сладкая горошинка. — Он рассмеялся. — Как думаешь, почему я выбрал эту песню?
— Как давно ты знал? — Голос Елены звучал расстроенно.
Я улыбнулся, когда увидел их вместе. Позже я узнаю подробности о том, как прошло их воссоединение.
— Этим утром, — я нежно смотрел на нее, а она смотрела в ответ, — не так давно, и я прилетел сюда так быстро, как только мог, когда папа сказал мне, что ты наконец проснулась. Я буквально приземлился десять минут назад, а мне еще нужно было петь.
Она рассмеялась и подошла, чтобы обнять меня одной рукой. Я положил голову на ее макушку.
Король Альберт снова прочистил горло. И мне пришлось подавить смех, когда его брови недоверчиво изогнулись.
— Серьезно. Мне девятнадцать, — запротестовала Елена.
— Не волнуйся, я уже подготовил речь, — сказал я, глядя на короля.
Он слегка прищурился, и его губы дрогнули. Что напомнило мне о том, на что способны мои сферы? В них еще оставалось немного сока для грандиозного финала.
— Итак, ты получил свои дурацкие сферы? — спросила меня Елена.
Я заулыбался.
— О, они далеко не дурацие, и думаю, пришло время показать всем, на что они способны.
— Что они делают? — Елена слегка разинула рот, глядя на меня.
Я приподнял брови.
— Это сюрприз, так что иди, оденься потеплее, надень плащ и ботинки.
— Почему? — Она заскулила.
— Просто сделай это. Я не хочу, чтобы ты испортила свое красивое платье.
Король Альберт посмотрел на нее, слегка нахмурившись.
— Ты тоже, — сказал я королю. — Это то, что вам обоим нужно увидеть.
Елена указала на меня пальцем.
