— Ты купил ей галерею. И я видела твой божественный портрет. Это ничего не значит? Ты зажмотил мне деньги на альбом, а этой курице купил целую галерею!!! Неужели она не пообещала тебе ничего утешительного?
— Ты права. Пообещала…
— Ну? Она пообещала, что поговорит с мужем?
— Да. Но…
Макс улыбнулся и замолчал.
— Глинский! Ты что издеваешься? — воскликнула я.
От нетерпения я вскочила с места, встала перед ним и затрясла его за плечи.
— Она сказала, что может мне помочь, только после того, как я сделаю то, о чем она меня попросила, — продолжил Макс. — Я должен с ней снова переспать, чтобы она попыталась спасти мою задницу.
Я отпустила плечи Макса и несколько секунд стояла в оцепенении. Да, губа у старушки не дура!
— Ты согласился?
— А ты как думаешь?
— Думаю нет… Точно нет!
Макс снова замолчал. Я несколько минут маячила перед ним, меря шагами парковку.
— Макс, соглашайся! — сказала я. — Больше нет вариантов! Ты же понимаешь, что это твой последний шанс?
Макс расхохотался в голос.
— Шанс на что? — сквозь смех выдавил он. — Стать шлюхой? Не-е-т! Я на это не пойду! Как я буду в зеркало потом смотреть? Я не позволю их семейке поиметь меня еще и со второй стороны!
— Выгони эту чертову суку из галереи! — потребовала я, как будто имела на это право.
— Зачем? Галерея процветает. Это неплохой бизнес, — уже печальным голосом сказал Макс, переменившись в лице. — Нужно же будет на что-то жить, когда лавочка закроется насовсем…
От веселья Макса не осталось и следа. Мой гнев тоже сменился на грусть. Я подошла ближе и взяла в руки его лицо.
— Макс, нельзя сдаваться. Нельзя опускать руки! Ты же не можешь без сцены.
— Федоровский не отъебется даже после смерти! Будет приходить в кошмарах, как мой отчим. Я не знаю, как жить дальше без тебя и без карьеры. Блядь, я все проебал! Все, чего желал больше всего на свете! Наверное, я это заслужил.
— Макс, не говори так…
— Я все равно ничего не пишу больше! Ничего! Эпоха группы «Глина» закончилась!
— Ты же говорил, что начал работать…
— Ага… Удивительно, но я написал две потрясающие композиции! Только они не для группы. Они к твоему концерту. Тёма уже разучивает… Больше ничего не выходит. Даже наработок нет. Как-то так…
Я была тронута тем, что Макс написал для меня музыку. Написал же он хоть что-то, значит не все потеряно?
— Ты самая удивительная девушка, которую я знаю, — прервал мои мысли Макс. — Твоя любовь безусловная, искренняя и настоящая. Ты бы мне никогда не предложила такого, как Алена, или не вынудила меня жениться на тебе, потому что ты беременна. После всего, что я тебе сделал, ТЫ, именно ТЫ пытаешься меня защитить! Не та женщина, которая якобы любила меня раньше, не та женщина, которая сейчас со мной, а ТЫ…
— Да разве может быть иначе?
— Мне не вымолить твоего прощения до конца своих дней…
— Макс, хватит! Я уже простила тебя! Перестань!
Макс поднялся на ноги и поцеловал меня. Я ахнула от неожиданности. Это был поцелуй полный нежности и благодарности. Макс не пытался «залезть мне под юбку», он просто целовал меня…
А Чуть позже, в этот же день, мне позвонила Наталья Сергеевна. Мы очень долго с ней болтали. Она рассказала, что хочет немного пожить в Москве, чтобы поддержать Макса, ну и свадьба же на носу.
— Эта Ева такая сложная девочка, — жаловалась мне бывшая свекровь. — Дорогая, я совершенно не знаю, как себя с ней вести. Да, я понимаю, что у них с Максимом скоро родится ребенок и это мой внук, но у меня нет никакого желания даже её видеть. Знаю, что это не правильно, но ничего не могу с собой поделать…
Я понимала, что теперь моя очередь выслушать человека, ведь она всегда меня поддерживала. Наталья Сергеевна поплакалась ещё и о том, что не хочет жить ни у Евы, ни у Макса. Я и сама не заметила, как пригласила бывшую свекровь пожить у меня. Она тут же с радостью согласилась.
Я повесила трубку, прекрасно понимая, что это очередные происки моего бывшего мужа. Он подговорил мать, так как ему нужен был человек, который будет за мной присматривать. Нет, я не была против, чтобы Наталья Сергеевна погостила у меня. Наоборот, я очень скучала по этой женщине и я с превеликим удовольствием начала готовиться к ее приезду.
Бывшая свекровь приехала за день до концерта, поэтому её я тоже пригласила посетить мою презентацию. По приезду мы распили с ней две бутылочки винца и поговорили о насущных темах. Она по-прежнему сокрушалась о нашем расставании с Максом. Было уже далеко за полночь, когда мы сидели в кухне, пьяненькие, раскрасневшиеся от вина, курили и слушали Монеточку. Это Наталья Сергеевна познакомила меня с ее творчеством, а не наоборот. Вообще эта женщина была особенной во всем. Она водила «Вица», курила «Беломор» и собиралась сделать себе модную татуировку. Мы с ней обнялись, признавшись друг другу в любви, и она попросила обращаться к ней на «ты». Я все еще звала ее «мамой», но чтобы на «ты»?
— Мама, расскажи, кто был отцом Макса, — попросила я, набравшись смелости.
— Почему был? — удивилась свекровь. — Он и есть. Томас Миллер. Он жив и здоров.
— Томас Миллер? Он что англичанин?
— Канадец, — поправила меня Наталья Сергеевна.
— У Макса такие чёрные волосы и выразительные глаза, я всегда думала, что у него какие-нибудь цыганские корни. Я никогда не спрашивала у него про отца, думала, ему будет неприятно.
— Не поверишь, но у меня он тоже никогда не спрашивал об этом. Мы ни разу не разговаривали на эту тему, а когда я пыталась завести с ним разговор, Максим переводил тему.
— Неужели Максу совсем не интересно?
— Конечно же, интересно, — грустно рассмеялась свекровь. — Но ты же знаешь, его гордость и самолюбие затмевают всё. А может быть, он просто боялся правды. Боялся, что он может быть кем-то брошен. Что кто-то может отказаться от него.
— А как было на самом деле? Он тебя бросил, когда узнал про ребёнка? И как вы вообще познакомились.
К моему удивлению, свекровь мечтательно улыбнулась, припоминая события минувших лет. Она даже как-то внезапно помолодела и изменилась в лице, которое наполнилось светом и любовью. Я-то думала, что она поведает мне грустную историю о том, как ей разбили сердце.
— Томас спортсмен. Хоккеист, — рассказывала Наталья Сергеевна, жестами показывая мощь телосложения мужчины. Я мечтательно подперла подбородок рукой, приготовившись к романтической истории. — Он очень высокий, здоровенный. Невероятные синие глаза… Да, что я тебе рассказываю, — спохватилась женщина, отыскивая свой телефон на столе между тарелок. — Вот он.
Она протянула мне телефон с открытым «Фейсбуком». Я начала листать фото ещё не старого и поистине красивого мужчины. Томас был по-прежнему широкоплеч и подтянут. Для мужчины за 50, он был просто красавец. Макс был очень на него похож. Только черты лица были не такими грубыми, а нос без горбинки. Теперь можно было бы представить Макса в будущем. Жаль, что этого будущего у нас не будет.
— Ты его отыскала? — удивилась я. — Вы общаетесь?
— Нет, конечно! Мне просто было любопытно узнать, какой он сейчас.
— Но почему? Не томи, мама!
— Мы познакомились, когда он приехал на соревнования в Москву. Пошли с подругой в ресторан, на её День Рождения. Они с командой отдыхали за соседним столиком. Томас пригласил меня на танец. И понеслось. Я очень мало знала английский, но ты знаешь, слова там были ни к чему. Это была страсть, огонь, буря, вулкан! Я не писатель и не поэт, мне трудно подобрать слова более точные, но любовь накрыла нас обоих. У нас закрутился бурный роман, а через месяц он уехал. А ещё через месяц я узнала, что беременна. Он обещал вернуться за мной, но этого так и не случилось. Он знал только моё имя и адрес моей съёмной комнаты. Тогда ещё не было той квартиры, где мы с Максимом жили позже. Чтобы получить трёшку от завода, мне пришлось три года быть любовницей директора и подделывать документы. — Свекровь усмехнулась, видя мои округлившиеся глаза. — Это вам не на «Айфон» насосать! — гордо произнесла она. — Да что говорить, конечно, трудно было! Денег нет, жилья нет, маленький ребёнок на руках. Если бы не моя сестра, царство ей небесное, страшно представить, как бы мы выжили. — Я налила нам ещё выпить. Я, всегда жившая на всём готовеньком, восхищалась мужеством этой женщины. — Пришлось бросить институт и закончить курсы секретаря-машинистки, чтобы пойти работать. Родители, узнав, что я жду ребёнка без отца, отказались от меня и ни разу не видели внука, не смотря на то, что он был единственным. Моей сестре Бог детей не дал.
