— Не обманывай себя. Ты всегда был таким, просто боялся в этом признаться.
— Я? Боялся? — снова расхохотавшись, Мин убирает вибратор от ее лица и мягко гладит по волосам, потом по щеке. — Такие как я и Кронос ничего не боятся.
— Ты ставишь себя на один уровень с Кроносом? — насмешливо бросает Кая. — Ты просто гадкий, мерзкий, напыщенный, никчёмный любитель на его фоне. Тебя даже извращенцем в полной мере назвать сложно, потому что ты настолько слаб, что сам ничего не можешь. Знаешь, почему мужчины любят смотреть, как мучают и трахают женщин, которые оказались им не по зубам?
— Сколько спеси и гонора, — побагровев от льющегося изо рта пчелки потока оскорблений, Мин резко сжимает пальцы на ее горле. — Ну, давай, просвети меня.
— Ты не садист, и не господин. Ты гребаный мазохист и слабак. Ничтожество, — шипит она.
— Ничтожество, говоришь? — Ноздри мужчины взбешённо раздуваются, на лбу проступают вены, кадык бешено двигается вверх-вниз, глаза того и гляди вылезут из орбит.
Захрипев в приступе злобы, он вместо того, чтобы придушить суку, безвольно ослабляет пальцы. На обеих руках. Игрушка с шипами снова летит на пол, а Кая, воспользовавшись моментом, отталкивает охреневшего от ее наглости Мина. Затем резко встает на ноги и смотрит на него сверху-вниз.
— Ничтожество, — кивает она, ударяя его ногой в грудь. Рухнув на спину, он раскидывает руки в стороны и начинает хохотать, как припадочный. Наклонившись, Кая поднимает с пола вибратор и решительно надвигается на бьющегося в истерическом припадке Мина.
— Как насчет того, чтобы засунуть эту штуковину в твою пасть? — забравшись на него верхом, она делает ровно то, что он несколько минут назад. Подносит вращающейся иглы к его губам.
— Не советую, пчелка, — резко успокоившись, совершенно ровным голосом отвечает Мин. — Если заткнешь мне рот, то никогда не узнаешь, как умер славный Виктор Гейден и его сынок.
— Ты лжешь, — прищурившись, Кая недоверчиво смотрит в ухмыляющееся лицо ублюдка, но его триумфальная улыбка говорит о другом. Не врет. Он не врет. Внутри что-то обрывается, по венам растекается холод. Пчелка пытается сделать вдох, но ничего не выходит. Все тело словно парализовано болью и ненавистью. В мысли просачивается такая необъятная тьма, о существовании которой она даже не подозревала. Наверное, так и выглядит смерть.
— Виктор не поверил в твою гибель, — продолжает говорить Мин, словно специально прощупывая пределы пропасти, в которую рухнула раздавленная пчелка. — Начал искать, лезть, куда не следует, и Улей позаботился, чтобы он навсегда исчез, заодно прихватив с собой старшего сына.
— Уничтожу, мразь, — свирепо зарычав, Кая импульсивно замахивается, чтобы обрушить на его голову прибор, приспособленный для нанесения увечий, но не убийства. Мин снова оказывается быстрее. Одной рукой он ловит ее запястье, второй хватает за горло, и через мгновенье она уже прижата лопатками к полу. Навалившись на девушку всем телом, ублюдок сжимает коленями ее бедра, не давая пнуть себя в пах.
— Кто теперь слабак и ничтожество? — брызгая слюной, шипит ей в лицо господин Мин.
Разъяренно хрипя и брыкаясь, Кая пытается скинуть с себя мерзкую тушу, но несмотря на бушующие в ней безумную ярость и адреналин, силы не равны. Он сильнее, выше, крепче телосложением, и его не пичкают сутками психотропными препаратами. Он не живет в постоянном стрессе и принимает долбаный целебный наркотик из крови породистых пчел. У него все шансы. Он — господин, она — его собственность.
Как бы не так! Извернувшись, Кая вгрызется зубами в его руку, которой он удерживает ее за шею. Рот тут же заполняет соленая кровь, только подстегивая в пчелке инстинкт убийцы.
— Бешеная сука, — взвыв от боли, он сжимает пальцы крепче, и свободной рукой бьет ее по другой щеке. Она держит удар и сильнее стискивает челюсти. Совершенно обезумев, она захлёбывается его кровью и урчит от удовольствия, не чувствуя ни боли, ни страха. Бешеная сука будет грызть эту падаль, пока он не сдохнет.
Поняв, что она сдохнет, но не отцепится, пока не вырвет кусок мяса из его руки, господин Мин тянется к заветной кнопке на свои часах, и в этот момент над ним нависает темная тень трутня.
— Я могу вам помочь. Прикажите, — услужливо предлагает он.
— Давно пора, — облегченно выдыхает почетный гость Улья, оглядываясь на подоспевшего, пусть и с опозданием трутня. Глаза Мина изумленно округляются, когда он замечает в руке парня отливающий сталью нож. В горле господина клокочет невнятный звук. Схватив его за волосы, Эйнар одним плавным и четким движением перерезает ему глотку. Кровь густым фонтаном брызжет на распластанную под ним пчелку.
— И я о том же. Давно пора, — расцепив зубы, Кая сталкивает с себя ослабевшую ношу. — Долго ты еще собирался сидеть в углу, как наказанный мальчик?
* * *
Кая
Мин неловко заваливается на бок. Выражение неподдельного изумления сменяется шокированным неверием. Мыча и булькая, он пытается зажать расползающуюся рану из-за болевого шока забыв про спасительные часы.
— Я ждал удобного момента, — оправдывается Эйнар. — Это ты устроила цирк вместо того, чтобы действовать по инструкции. На хрена его было злить?
— Тебе не понять. Ты шестой уровень, я — элита, — припоминает она недавно сказанную им фразу, смысл которой дошел до нее только сейчас.
Выплюнув на пол кровь и вытерев ладонью рот, Кая переворачивается и встает на четвереньки. Попутно прихватив брошенный трутнем нож, она ползет к бьющемуся в судорогах подыхающему господину. Склонившись над ним, она растягивает губы в безмятежной ласковой улыбке. В последней попытке оттянуть неизбежное, он снова тянется к кнопке на часах, но на этот раз опережает Кая, вонзая лезвие в его запястье.
— До встречи в аду, Габриэль, — нежно шепчет она, вытаскивая нож. Взяв рукоятку обеими ладонями, пчелка заносит его над головой. — Никто не должен…, — острие входит сначала в правый глаз. — Нас увидеть, — затем в левый.
Дикие вопли Мина звучит для нее, как райская музыка. Вытекающие глазные яблоки, лужа крови и мочи под обделавшимся ублюдком не вызывает ни тошноты, ни отвращения. Вот так выглядит смерть! И в ней есть своя неуловимая, омерзительная красота.
— Он умер, Кая, — не дав вдоволь насладиться моментом, влезает в ее кровожадные мысли тихий голос трутня. Оторвав взгляд от изуродованного черепа мертвеца, она резко вскидывает голову.
— Я заметила, Эй.
— Не называй меня так, — поморщившись, просит он. — Мы, вообще-то в одной команде. Ты как, вообще? — приблизившись, Эйнар протягивает ей ладонь. В синих глазах плещется океан искреннего сожаления, напомнив ей о том, что она на время расправы над Янгом заблокировала в своем сознании. Разорванное в клочья сердце болезненно дергается в груди, посылая стрелы ядовитой боли во все уголки тела.
Нет. Не сейчас. Слезы и истерики будут позже.
— Я в порядке, — самостоятельно поднявшись, Кая обходит ошеломленного ее хладнокровием трутня.
С ног до головы покрытая брызгами крови, с зажатым в пальцах окровавленным кинжалом и с адским огнем в глазах, она выглядит жутко и устрашающе. Попав под влияние исходящей от нее животной энергии, он непроизвольно отступает на шаг назад.
— Сколько у нас есть времени, до того, как сюда кого-нибудь пришлют? — уточняет она ледяным тоном.
— Гостевые номера звуконепроницаемые. Мы здесь не дольше часа, — задумчиво прикидывает Эйнар. — Время есть, но самостоятельно нам все равно не выбраться, нужно…
— Я помню, что нужно ждать Бута, — перебивает Кая. — Пойду посмотрю, что там в гробу.
— Зачем? — удивленно уставившись вслед пчелке, решительно направившейся в озвученном направлении.
— Не просто же так он сюда его приволок. Пусть не он лично, но какая на хрен разница.
Покружив вокруг, она проводит ладонями по крышке и торцам, ища замки, но гроб, или скорее саркофаг, абсолютно гладкий. Ни одной гребаной выпуклости.
