Он демонстративно поднял руки, показывая, что больше не собирается ко мне прикасаться. Отчего-то это резануло по натянутым нервам. Я даже не сразу сообразила, почему.
— К тебе это не относится, — произнесла негромко.
— Да?
— Да.
Мне безумно хотелось, чтобы он дал мне возможность объяснить, что я имела в виду, но Макс отвернулся, взял бумаги и протянул мне:
— Их надо передать как можно быстрее. Время уходит, было бы обидно не дотянуть до победы нескольких часов, — он поморщился словно от боли и передернул плечом, и до меня вдруг дошло.
— Фердинанд тебя почувствовал?
— Не настолько, чтобы контролировать печать полностью, но достаточно, чтобы пытаться это сделать. Слишком долго сопротивляться я не смогу.
— Вот, — я торопливо сунула ему в руку флакон с остатками жидкости и забрала папку. Он положил самодельную подвеску в карман.
— Оставлю на крайний случай. Ты знаешь, куда нам идти?
— Знаю.
***
К середине следующего дня город охватили волнения. Вести о гибели канцлера передавали из уст в уста, да и пожар, подчистую уничтоживший не только богатейший дом столицы, но и десяток ближайших к нему хозяйственных строений, не мог остаться незамеченным. Поговаривали, что на рассвете к пепелищу явился сам король, однако в спину ему полетели оскорбления и проклятия, и Фердинанд предпочел убраться до тех пор, пока слова не сменились чем-то более увесистым.
Не знаю, с чьей легкой руки произошла первая стычка горожан со стражей. Не знаю, что именно послужило причиной второй, но когда колокол часов на ратуше отбил десять ударов, столица превратилась в бурлящий котел. По улицам то и дело проносились конные отряды стражи или группы наспех, вразнобой вооруженных людей, а от поднимающихся к нему клубов дыма пахло не только углем и дровами, но и смертью, паленой шерстью и плотью.
На первом этаже постоянно хлопали двери, толпились какие-то люди, забегали и выбегали посыльные. Среди ранних утренних визитеров я видела хорошо знакомые лица: друзья и союзники моей семьи, военные, флотские, даже несколько людей, которые, как я помнила, прежде работали на Фредерика Глосси.
Я наблюдала за всей этой суетой из окон роскошного зала второго этажа в доме Ансельма фон Кёллера, взявшего на себя труд передать бумаги трибуналу. Карл оказался прав в выборе человека, которому следовало возглавить союз против короля. Лорд Ансельм, наш с отцом давний знакомый, будто только и ждал подходящего момента, чтобы расправить крылья и броситься в атаку. Мне, переодетой в лучшее платье его молодой супруги, увешанной её драгоценностями и даже обутой в её обувь, все утро пришлось принимать заверения в верности и преданности от людей, которые до вчерашнего дня боялись произнести мое имя иначе, как шепотом.
— Леди Сюзанна, какое счастье видеть вас снова… Боги услышали наши мольбы… Вы вернулись — и солнце вновь сияет над Лидором… Это огромная честь…
Я улыбалась, протягивала руку для поцелуя, благодарила за верность, мысленно стараясь оживить в памяти, какие именно привилегии эти люди выпрашивали у Карла в обмен на свою помощь. Некоторые из визитеров с опаской косились за моё левое плечо, где молчаливым изваянием замер линаар, отводили взгляд, что-то мямлили, путаясь в обращении ко мне и даже в моей фамилии. Ни одному из них я не стала облегчать задачи, ни разу не попросила Макса выйти, игнорируя намеки, что некоторые вопросы лучше обсуждать наедине.
К демонам.
Меньше года назад они позволили этому браку состояться, пусть теперь сгорают от неловкости, кланяясь простолюдину и палачу. Штрогге был и оставался единственным, к кому я могла повернуться спиной, не опасаясь смертельного удара. И единственным, кого я действительно хотела видеть сегодня рядом с собой.
Макс выдержал этот парад лицемерия так невозмутимо, словно и вправду был гранитной скалой, а не существом из плоти и крови. Лишь когда нас оставили в покое, он позволил себе слабость и буквально сполз на вышитый золотой нитью и обтянутый шелком диван.
— Держишься?
Я присела рядом, положив руку на его взмокший лоб. Макса лихорадило как в тот день, когда он вернулся после долгой ночи во дворце, однако в этот раз надежда была только на посыльных, скорость и то, что Карл не оплошал, готовя почву для официального обвинения.
— Я послала за твоим аптекарем, если он еще в городе, его доставят сюда. Он сможет призвать мою магию, а я — ослабить печать.
— Его нет, — его пальцы судорожно сжались на алмазном флаконе. — Я заходил к нему ночью, когда обнаружил пропажу, хотел купить нужные для снадобья ингредиенты. Конечно, у старого брюзги другое оборудование, но кое-что можно было придумать. Увы, аптекарь исчез, а вместе с ним — все сокровища и тайны его лавчонки. Я отправил весточку фрои Жеони, у нее хранятся другие мои запасы, но доставка займет несколько дней.
— Дерьмо.
— Остается только ждать.
— Ты уверен, что после ареста Фердинанд потеряет возможность управлять магией?
— Нет, — он поморщился и потер лоб, я мягко отстранила его руку и сама принялась массировать его виски, стараясь хоть немного облегчить головную боль, — но надеюсь. Когда умер его отец, печать оставалась бесконтрольной до самой коронации наследника. Одна корона, один маг. Если все как в легендах, и власть вашего дома держится на соглашении между аристократами, то у меня есть шанс выкарабкаться. В любом случае, из города меня не выпустят, да и надоело бегать: лучше так, чем в страхе и медленном безумии.
Он замолчал ненадолго, а потом произнес на полтона тише обычного:
— Знаешь, мне кажется, я могу услышать его мысли и чувства. Он в гневе, точнее — в ярости. В нем борется отчаяние и обреченность, он растерян, обескуражен, возможно даже, испуган, он ищет выход, как загнанная в угол крыса. Пытается дотянуться до меня, пробует заставить мое тело подчиниться его воле, нашептывает приказы.
— Какие? — похолодела я.
— Убить тебя, — усмехнулся он, не делая попыток пошевелиться. — Задушить, свернуть тебе шею, перерезать горло. Все что угодно, лишь бы остановить лавину, которая уже сорвалась. Так что если решишь уйти отсюда или прикажешь запереть меня где-то за надежной дверью, я пойму.
— Макс, — я склонилась к самому его лицу, одной рукой провела по коротким, жестким волосам, второй покрепче сжала его руку. — Я не оставлю тебя сейчас, не после всего, через что мы прошли, пусть и не по своей воле, но вместе. В задницу Фердинанда. Если моя кровь хоть немного пригодна для магии, если клеймо не отторгает её, то я буду пытаться тебе помочь.
Я коснулась его плеча напротив печати и ощутила жгучую боль, ударившую в ладонь. Резко вдохнула сквозь стиснутые зубы, но руку не убрала, наоборот, воспроизвела в памяти рисунок из шрамов и потянула силу на себя. Рука онемела до самого локтя, но Макс почти сразу задышал ровнее и немного расслабился.
Не знаю, сколько мы так просидели, мне даже показалось, что линаар заснул. Вскоре с улицы донесся бешеный стук копыт, затем громкие крики — кто-то срочно требовал лорда Ансельма фон Кёллера и леди Сюзанну Гвейстер. Я осторожно поднялась и, крадучись, чтобы не потревожить спящего, спустилась вниз.
— Миледи, милорд, — вестник был мне незнаком, но его юное лицо выдавало нешуточное волнение.
— Говори, — приказал хозяин дома.
— Штурм дворца, милорд. Его величество всё еще там, но счет пошел на минуты. Мы получили вести от наших людей в его охране, они не дадут королю скрыться.
— Отлично, — радости в тоне фон Кёллера было не много, но вот облегчение — мелькнуло.
— Что с бароном Мейдлигом?
— Жив и цел, сейчас он в доме главного судьи. Однако есть и менее радостные новости: бунт вышел из-под контроля, в городе погромы. Сожжено и разграблено несколько домов, принадлежавших ближайшим друзьям королевской четы, мы уточняем количество жертв. А сейчас толпа движется в сторону квартала торговой гильдии.
— Почему гильдии? — удивленно переспросила я.
