— Нет! — Макс расхохотался. — Это что, шутка какая-то? Он же педик?
— Как видишь, нет. — Я снова вставила ключ в домофон. — Пока, Макс!
Макс и не думал прощаться. Он вошел в подъезд следом за мной.
— Я хотел навестить маму, если ты не против? — сказал Макс.
— Да, пожалуйста! — ответила я.
Я правда была не против.
— И что, когда свадьба? — подколол меня Макс, когда мы ехали уже в лифте. — Ты же меня позовёшь?
— Это вряд ли, — улыбнулась я. — Алонсе очень ревнив.
— Нет, ты серьезно?
— Да, Макс! Я не понимаю, что тебя удивляет? — Я уже отпирала дверь квартиры, а Макс все не унимался. — То, что я встретила интересного мужчину или у тебя сомнения в его ориентации?
— Ты что, уже с ним спала?
— Кхм, нет еще. Я тебя наберу, когда это случится! — пообещала я Максу. — Мам, к тебе пришли! — позвала я свекровь и закрылась у себя в спальне.
Я опасалась, что Макс будет долбиться в двери, чтобы что-то еще мне сказать, но он не постучал. Я сидела в комнате, как мышка, до тех пор, пока не услышала, как он прощается с матерью в прихожей и за ним закрывается входная дверь.
Я очень устала. Мне хотелось умыться, выпить еще чего-нибудь горячительного и лечь в постель. Наталья Сергеевна курила на балконе, когда я зашла себе за вискарем. Я предложила и ей тоже. Она не отказалась.
— Зачем ты это делаешь? — спросила Наталья Сергеевна, проведя рукой по огромному букету роз, стоящему на столе в ведре с водой. — Он же уже старый.
— Мама, не спрашивай, — грустно ответила я. — Просто так надо. — Мне не хотелось никому ничего объяснять и доказывать. Я ещё сама толком не поняла, во что ввязываюсь. У меня голова шла кругом. — Мам, ты не хочешь насовсем в Москву переехать? — сменила я тему разговора. Бывшая свекровь пожала плечами. — Я же надолго уезжаю, может быть, ты бы пожила у меня? Максу с ребенком помогала бы…
— Ох, Олька, не знаю! — вздохнула Наталья Сергеевна. — Все так быстро происходит. То одно, то другое… Еще вчера ты мне звонила, чтобы узнать, как лечить моего мальчика, а теперь уезжаешь во Францию… Я не успеваю за этим ритмом.
Я понимала, о чем говорит эта женщина. Я чувствовала почти тоже самое.
— Мама, это просто Москва, — сделала я умозаключение.
Я уже лежала в постели, когда позвонил отец. По голосу я слышала, что он пьяненький. Ирина родила мальчика. Папа поздравил меня с братиком. Я поздравила его в свою очередь с наследником, поинтересовавшись, поедет ли он завтра на работу. Для меня это было важно, ведь завтра все решится. Отец заверил, что, конечно же, поедет. Я повесила трубку и расплакалась.
Слишком, слишком много событий в один день для меня одной! И хороших и плохих.
В такие моменты мне казалось, что я живу на этом свете очень долго. Для человека, которому всего 21 год, я пережила слишком много. Я еще не закончила университет, а уже была седая, как старуха. Я и чувствовала себя старухой. Можно ли устать от жизни в 21? Еще как! Я думала о том, нужно ли было мне это замужество? Не погорячилась ли я? Должна ли я вообще помогать Максу? Что с того, что он больше не будет выступать? Он же может заняться чем-то еще? Люди разводятся каждый день и не приносят себя в жертву ради друг друга.
А был ли отъезд в Париж на самом деле жертвой? Я всего лишь уезжаю в другую страну на пару лет. Я буду жить с мужчиной, с которым мне даже не придется спать, богатым, красивым, влиятельным. Это подарок судьбы увидеть что-то новое, как-то поменять свою жизнь, направить ее в нужное русло. Нет, это не жертва.
Наверное, я все же делаю это не только ради Макса. Безусловно, он наконец-то вздохнет спокойно, наш город очистится от наркоты, папа, арестовав такого «жирного» преступника, снова самоутвердится в своей профессии. А я? Будем считать, что у меня просто заграничный контракт. Сколько мне там обещал Алонсе? 1 000 000 евро! Даже если он ничего мне не заплатит, пожить два года в Париже за его счет не худшая участь.
Не видеть Макса два года, вот что будет невыносимо! Мы только смогли наладить отношения, как друзья. Нет, друзья из нас были так себе. Да, после того, как я узнала, что у него серьезные отношения с Евой, мы с ним не были близки, но я знала себя и знала Макса, а рано или поздно это бы случилось. И так, мало по малу, я бы все-таки стала его любовницей, питаясь жалкими подачками Макса. Еще бы я пила, заливая свою бездонную пустоту…
Я долго ворочалась в постели, но сон не шел. Мне вспомнились слова Макса о том, что концерт заканчивается только для зрителей, а для артиста нет. Стоило мне закрыть глаза, как передо мной, как наяву возникали лица зрителей, мои стихи и аплодисменты снова звучали в моей голове…
Я мысленно выругалась и сходила на кухню, чтобы «накатить» еще. Снова улегшись в постель, я ждала, когда сработает «выключатель» и я смогу отдохнуть…
Интересно, как бы сейчас все было, если бы я все же умерла? Мне было нужно что-то, что придаст новый смысл моему существованию в мире живых. Если я не хотела жить ни ради себя, ни ради Макса, ни ради отца, ни ради друзей, значит, мне нужен был человек не из этих категорий. «Он наполнит тебя новой жизнью» — вспомнила я слова мамы в момент суицида. Меня осенило так, что я подпрыгнула на кровати.
Мне нужен был ребенок!
— Он такой красивый! — искренне восхитилась я.
Я держала сверток со своим братиком. Мы с отцом забрали Ирину из роддома, и теперь меня было не оторвать от малыша. Мысль о том, что я хочу ребенка не покидала меня несколько дней. Я решила все взвесить, прежде чем заманивать Макса в постель. Конечно же, вопрос о том, кто будет отцом, не стоял. Это будет Макс, и никто иной. Я размышляла еще о том, что бы было, если бы я захотела ребенка раньше, когда того же желал и Макс. Были бы мы вместе? Ответ отрицательный. Да и я бы не решилась в тот момент. Как говорится, если бы у бабушки был хрен…
Я поцеловала ребенка. От него так необычно пахло: молочком, солнцем и счастьем. Я не сдержалась и расплакалась от переполнявших меня эмоций. Теперь я знала, как будет пахнуть мое счастье, и я рассуждала об этом так, как будто я была уже беременна.
— Ты чего? — спросил удивленный отец, видя мои слезы. — Дай мне Кольку подержать.
Отец осторожно взял из моих рук сверток с сыном, его лицо просияло от нежности. Никогда не видела отца более счастливым. Я, двадцатиоднолетняя кобыла, ощутила укол ревности.
— Папочка, а ты будешь меня любить также сильно, как раньше? — дурашливым детским голосом пролепетала я.
— Дурочка! — Отец обнял меня второй рукой.
Мы все трое рассмеялись над моими словами.
— Это правда, что ты выходишь замуж за француза? — спросила Ирина, и они с отцом переглянулись.
— Да, — ответила я и опустила глаза.
Как они узнали? Я еще ничего им не говорила.
— А ты нас знакомить вообще собираешься? — В голосе отца звучали нотки обиды.
— Хорошо, папочка, давай ты пригласишь его в гости и вы все обсудите.
— Это не тот ли Алонсе, который вел дела с Виктором Волковым? — Отец выглядел обеспокоенным. — Я завел уголовное дело на еще одного его партнера, Ивана Федоровского. Кто-то на днях принес мне в отделение компромат на него, и сейчас он арестован.
Я, как никто другой, знала об этом. Что я могла сказать отцу? Я была не готова к подобным расспросам.
— Сам у него все спросишь, — ответила я. — В любом случае, я уже все решила. Мы уезжаем сразу, как только я получу диплом.
— А как же Макс? — Ирина наступила на больную мозоль.
Я поправила кофту на левом запястье.
— Он женится раньше, 21 мая. Нас с Алонсе тоже пригласили, — ответила я.
Отец и Ирина снова переглянулись.
— Как по мне, так вы два идиота, — не сдержался отец. — Но поскольку вы взрослые идиоты, то, что тут поделаешь?
Мнение отца сейчас точно ничего не решало. Меня больше беспокоило то, что я скажу Алонсе по-поводу своей будущей беременности. Ему придется взять меня в жены беременную или я скажу потом, что была ложная тревога. А вдруг он разозлится и убьет меня?
