Нет.
Грудь и горло пылали, он втянул воздух и откатился в сторону. Древко сломанного копья Зурваши опустилось на его левую заднюю ногу. Хрустнула кость, и его пронзила сильная боль. Оба ощущения исчезли к тому времени, как он поднялся на ноги.
Каким-то образом он удержал свое боевое копье, хотя наконечник его был в грязи. Зурваши бросилась на него, раскинув руки, чтобы схватить. Он взмахнул копьем, брызнув грязью и обломками ей в лицо.
Она зарычала и отвернула голову в сторону, вслепую размахивая древком. Кетан попятился, чтобы избежать удара. Намереваясь вонзить в нее свое копье со всей силы, он уперся ногами позади себя. Его задняя левая нога подогнулась.
Кетан зашипел, его выпад ослаб из-за неожиданной потери опоры. У Зурваши было достаточно времени, чтобы прийти в себя — но не раньше, чем его копье вонзилось ей в живот. Его наконечник наполовину погрузился внутрь; она остановила его, обхватив большой рукой древко.
Он крепче сжал оружие, когда его глаза встретились с ее, его жвалы широко раскрылись.
— За Эллу!
Кетан зарычал, в этом звуке было столько же ярости, сколько боли; он уперся ногами в землю, вызвав новый приступ боли в раненой ноге, и оттолкнулся изо всех сил.
Королева зарычала, когда наконечник копья вошел почти по самое широкое место. Алый цвет пузырился по краям раны и стекал на инкрустированную золотом кожу ее пояса. Ее тело напряглось, кожа натянулась поверх твердых мышц; так быстро, что всех сил Кетана уже не хватало, чтобы сдвинуть ее с места.
Он схватил боевое копье обеими нижними руками вместе с верхней парой, сцепив суставы в бессмысленной попытке противостоять ее мощи.
— Все твои усилия, — сказала Зурваши, делая шаг вперед; копье не вошло глубже, а заставило Кетана отступить. — Все твое неповиновение. Вся твоя ярость. И это не привело ни к чему.
Копье удерживало ее на расстоянии трех сегментов от Кетана. Вне ее досягаемости, но не вне опасности. Но так и должно было быть — это всегда должно было закончится тем, что он сразится с ней.
Зурваши продвинулась еще на шаг. Кончики ног Кетана скользнули по земле джунглей и оставили в грязи борозды, а задняя нога снова заболела, угрожая подогнуться. Древко копья хрустнуло в крепкой хватке королевы.
— Я научилась воевать еще до того, как ты вылупился из яйца, маленький Кетан, — Она сильнее сжала копье. Звук того, как древко разломилось дальше, был заглушен раскатами грома, прокатившимися по небу.
Она заскрежетала жвалами и заставила его отступить еще на один сегмент.
— Мое величие сформировалось задолго до того, как ты взял в руки копье. Что ты для меня, как не вещь, с которой я могу делать все, что захочу?
Он выпустил боевое копье верхней правой рукой как раз в тот момент, когда древко разлетелось вдребезги в ее хватке. Его пальцы поймали единственное копье, которое осталось в кожаном мешке, перекинутом через спину.
Зурваши отбила боевое копье в сторону и бросилась на Кетана.
— За Ишкала! — он перекинул зазубренное копье через плечо и метнул его одним плавным, сильным движением. Оно ударило Зурваши в грудь как раз в тот момент, когда сломанное древко ее копья ударило Кетана в открытый правый бок. Щепка пробила его шкуру и разбилась о нагрудник. Сила удара отозвалась в каждой его кости. Он отшатнулся назад, королева сделала то же самое, зазубренное копье торчало из ее груди.
Где-то вдалеке Айви снова позвала его по имени. Его сердца сжались и запылали огнем. Скоро он вернется к своей паре. Очень скоро.
Нога Кетана наткнулась на что-то длинное и твердое: одно из упавших зазубренных копий. Он зацепил его когтями на ноге и подтянул к рукам. Весь его правый бок пульсировал при каждом движении.
Зурваши попятилась еще дальше, схватившись за копье, воткнутое ей в грудь. Кетан с первого взгляда понял, что рана не смертельна. Наконечник копья застрял только в твердой кости ее груди, не проникнув во внутренние органы — не смертельно, но болезненно.
Краем глаза Кетан заметил второе упавшее копье. Он подбросил его в воздух, поймал левой рукой и двинулся вперед.
— За мою праматерь, — прорычал он, нанося удар правым копьем, целясь в одну из ее рук. Его левое копье ударило прежде, чем она смогла прийти в себя, нанеся новую рану на ее животе. — За моего отца.
Его копья наносили удары так же быстро и часто, как дождь, падающий вокруг него. С каждым ударом он выкрикивал имя того, кто погиб из-за нее. С каждым ударом вытекало все больше крови королевы, стекая по ее золоту и коже, по кусочкам фиолетового шелка, смешиваясь с дождевой водой и падая на землю.
Взревев, она вырвала копье из груди и замахнулась им на Кетана. Он низко пригнулся, глубоко вогнав одно из своих в самый верхний сегмент ее передней ноги. Нога Зурваши подогнулась. Падая вперед, королева взмахнула рукой.
Кетан выпустил застрявшее оружие и откинулся назад. Ее когти прошлись по его лицу, оставляя горящие следы от правого глаза до челюсти. Он быстро повернул голову к ее руке, щелкнув жвалами. Их клыки разорвали плоть на ее правой руке, но не смогли ухватиться.
Зурваши удержала себя на согнутом суставе неповрежденной передней ноги и метнула в Кетана копье, которое высвободила из своей груди.
Он изогнул туловище. Наконечник копья задел его живот. Кетан опустил руки, зажав ими древко оружия между своим боком. Прежде чем Зурваши успела отступить, он ударил передней ногой по ее вытянутой руке. Хрустнула кость.
Королева хрюкнула, выпустив копье. Раскрыв жвала, она зашипела и бросилась на Кетана, широко расставив три руки.
Сердце Кетана колотилось от холодной, глубокой ярости, и он метнулся в сторону. Зурваши просто разминулась с ним. Инерция движения уже несла ее на землю, когда он повернулся и вонзил копье ей в поясницу чуть выше задних части тела.
— За всех, кому ты причинила вред! — он схватил копье, зажатое у него под мышкой, высоко поднял его и прыгнул, стремясь вонзить его ей в затылок.
Он лишь смутно осознавал крики поблизости, бешеное движение на краю поля зрения, другие выкрикивали его имя. Во время любого другого сражения он бы увидел. Он бы не позволил своему обзору стать таким узким.
Сеть поймала его как раз перед тем, как его копье попало в цель. Тяжелые шелковые нити, утяжеленные камнями, опутались вокруг его конечностей и оружия и изменили угол его прыжка.
Его копье задело костяной выступ между шеей и плечом королевы и ударилось о землю. Кетан навалился на нее сверху, тяжело приземлившись на бок. Он почувствовал толчок при приземлении в своей сломанной ноге, почувствовал, как деревянные щепки, вонзившиеся в бок, проникают глубже, почувствовал, как горячая кровь стекает по щеке, но все это ничего не значило.
Нет! Нет, нет, нет!
Кетан бился, пытаясь вырваться из сети, атакуя нити клыками и когтями, пытаясь разорвать их, вытягивая руки и ноги наружу.
Вокруг него роились тела; его хватали за руки, когти впивались в шкуру, а королева поднималась под ним.
Когти Кетана вонзились в схватившего его врикса, но он слишком запутался в сети. Он ревел, когда его оттаскивали от Зурваши. Ревел и дрался, нанося как можно больше урона окружающим, и все это время не сводил взгляда с королевы.
Пленители швырнули его на землю. Толстые, твердые лапы опустились на его спину, руки и ноги, пригвоздив к месту.
— Зурваши, — прорычал он, поворачивая голову, чтобы снова увидеть ее.
Королева стояла прямо, ее плечи вздымались от неровного дыхания. Кровь струилась из ее многочисленных ран, как струи ливня, стекающие со скалы, но ее янтарные глаза горели жизнью. Она наклонилась двумя руками, ухватилась за древко копья, торчащее из ее передней ноги, и отломила его на расстоянии ладони от раны.
— У тебя нет чести! — вскрикнула Налаки.
— Честь — для дураков, — отрезала Зурваши. — Мне нужна только сила.
— Эта битва была между тобой и Кетаном, — прорычала Корахла откуда-то из-за спины Кетана.
