Неро смотрит на меня с холодным безразличием и безжалостностью, от которой у меня колотится сердце и учащается дыхание. И этот вползающий в душу страх манит и гипнотизирует меня. Я прогоняю прочь свои мысли и чувства, концентрируясь на том, что нужно сделать.
— И кто же теперь правая рука босса? — спрашиваю я, чтобы, пользуясь случаем, получить нужную мне информацию. Неро больше доверять нельзя, а это значит, что нужно извлечь для себя все возможное и убираться отсюда ко всем чертям.
— Нам нужно поговорить.
Я фыркаю от смеха.
— У тебя был не один день, чтобы поговорить со мной. Боюсь, тебе чертовски не повезло, поэтому теперь отвечай на мой вопрос. Кто теперь охотится на меня? — мой взгляд настороженно устремляется к дверям. Все это слишком затянулось. Я чувствую, что вот-вот потеряю контроль, и мне это совсем не нравится.
— Никто на тебя не охотится. Ты убила Арнальдо.
— Вот именно, — огрызаюсь я. — Мафия — это крысиная стая. Убиваешь одну, а на ее месте появляются еще две.
— Уна, — его рука медленно поднимается и накрывает мою. Ледяной холод постепенно исчезает из его глаз и сменяется чем-то знакомым, но не менее опасным. Я позволяю ему опустить мою руку с пистолетом вниз. И в этот момент внезапно чувствую себя совершенно опустошенной. Месяцы, проведенные в бегах, дают о себе знать. Мне думалось, что это уже никогда не закончится. На секунду я зажмуриваюсь, пытаясь побороть усталость и странную боль от осознания себя обманутой.
— Я теперь правая рука босса, — тихо говорит Неро. — Никто не причинит тебе вреда.
Мои глаза в удивлении расширяются.
— Какого хрена?
Глава 6
Неро
Она такая неистовая. Такая чертовски красивая. Ее некогда светлые волосы выкрашены в тускло-каштановый цвет — мне он не нравится. Из-за него она выглядит совершенно неприметной. Она похудела и, судя по виду, устала: лицо осунулось, а под глазами темные круги. И, конечно, живот. Уна беременна. Я думал, что в этой жизни меня уже ничем не удивишь. Я ошибался.
В голове по-прежнему крутится тысяча вопросов, требующих ответа, но мне совершенно не до них. Я словно пребываю в каком-то оцепенении. Последние три дня ее держат взаперти в подвале, потому что, черт возьми, я не знаю, что сказать ей. Я в бешенстве от того, что она сбежала, оставив в качестве объяснения только записку. Она не поверила в то, что я смогу защитить ее от Арнальдо, во всяком случае, я так думаю. И вот, наконец-то, мне удается найти ее, а она беременна. Этот ребенок должен быть от меня. Так вот почему она ушла. Не хотела мне говорить. Черт! И вот тут рождается новый клубок вопросов. Они возникают в голове один за другим, но все до единого сопровождаются неутихающим гневом.
Уна следует за мной в одну из комнат особняка. Я подхожу к барному столику в углу комнаты, наливаю стакан скотча и уже готов протянуть его ей, но с сомнением останавливаюсь. Она же беременна. В результате выпиваю залпом сам — мне это нужнее.
Все еще сжимая в руках пистолеты, Уна нервно осматривает комнату. Она выглядит так, будто готова убить кого угодно, не моргнув и глазом, а потом сбежит. Но я никуда ее не отпущу.
— Почему ты мне не сказала? — спрашиваю я. Это не вопрос, а обвинение.
Уна садится, скрещивает ноги и откидывается на спинку дивана. На ней по-прежнему только майка и шорты, и мой взгляд, скользнув по ее длинным загорелым ногам, поднимается к животу и останавливается. — Я имел право знать.
Она приподнимает бровь и сжимает губы в тонкую линию.
— С чего это? Чтобы ты приказал мне избавиться от ребенка? Или ты решил сыграть в идеального папашу? — склонив голову на бок, Уна прищуривается.
Она права. Ребенок никогда не был частью плана. Что бы я сказал ей?
— Поэтому ты решила просто сбежать? «Да пошло оно все! За мной охотятся самые могущественные люди в мире, но мне наплевать на собственную безопасность, даже несмотря на гребаную беременность!». Ты так решила? — я даже не осознаю, что кричу на нее, пока не замолкаю. В комнате воцаряется звенящая тишина, прерываемая только звуком моего тяжелого дыхания. Раньше мне не нужно было, чтобы она говорила об этом, но сейчас это не вариант. Мысль о том, что Арнальдо мог убить ее, не самая приятная, но я знаю, что Уна в состоянии справиться сама. Хотя … если добавить к ситуации ее беременность, то все меняется.
— Я всегда могу обеспечить свою безопасность. Не забывай, кто я такая, — говорит Уна, свирепо сверкая на меня глазами.
Ее неприкрытое пренебрежение выводит меня из себя. Быстро преодолев разделяющее нас расстояние, я нависаю над Уной, упираясь рукой в спинку дивана за ее головой. Она вздергивает подбородок и кривит губы. Свободной рукой я хватаю ее за подбородок и сильно сжимаю, вынуждая запрокинуть голову. Ее невероятные глаза цвета индиго встречаются с моими, и ощущение предстоящей жестокой расправы нависает над нами, как штормовая туча. Черт, я скучал по этому. Я скучал по ней. В конце концов, зачем нужны сила и власть, если им никто не бросает вызов?
— Я не из тех, кто забывает.
Ее пальцы сжимаются на моем запястье, ногти впиваются в кожу. В моменты, когда между нами разыгрываются такие безмолвные битвы, я хочу ее сильнее всего. Я хочу ее жестокость, ее ненависть, ее боль и ее слабость, но больше всего я хочу ее сердце, тело и душу. Я хочу все, что она может дать. И всегда буду хотеть, независимо от времени и расстояния между нами. Она не сможет убежать от меня. Мы идеально подходим друг другу — настолько, насколько могут подходить друг другу такие разные люди, как мы. Это злит, но отрицать нет смысла: она имеет надо мной власть.
Я обвожу большим пальцем контур ее лица, и взгляд Уны опускается на мои губы. Черт, я хочу ее!
Никогда не могу определить, чего хочу больше: убить ее или поцеловать. Наверное, все вместе.
Я крепче сжимаю лицо Уны и накрываю ртом ее губы, отчаянно желая насладиться вкусом. Она сжимает зубами мою нижнюю губу, а затем, просунув между нами руку, довольно сильно толкает меня в грудь.
Выпрямившись, я наблюдаю, как она заходит мне за спину, и ее изучающий взгляд скользит по моему телу. Уна похожа на вражеского полководца, выискивающего слабые места в обороне противника.
— Я не доверяю тебе, — говорит она.
С глубоким вздохом я скрещиваю руки на груди.
— Разве я дал повод считать себя ненадежным?
Уна подходит вплотную ко мне.
— Скажи, Неро … как можно пройти путь от простого боевика до младшего босса всего за несколько коротких месяцев? — она приподняла одну бровь. — Даже путем шантажа, заполучив в свое распоряжение убийцу и заставив ее убрать всех конкурентов, а потом назначив цену за ее голову … — она смотрит на меня в упор. — Даже так тебе не удалось достичь положения младшего босса, — Уна склоняет голову набок. — Так скажи мне, капо, кого еще ты шантажировал, чтобы занять это кресло?
Я провожу ладонью по ее пояснице и притягиваю к себе. Ее округлившийся живот прижимается к моему. Меня не должно это волновать и уже тем более не должно нравиться, но тот факт, что она носит в себе моего ребенка, невероятно заводит. Моя маленькая жестокая бабочка станет матерью? В голове не укладывается.
— Скажи, что доверяешь мне, и я расскажу, как заполучил это место, — шепчу я ей на ухо.
— Я не доверяю тебе, — рычит Уна.
— Значит, мы зашли в тупик, ведь чтобы ответить на твой вопрос, я должен рассказать то, о чем мало кому известно. Мне нужно быть уверенным в тебе. Но и ты должна доверять мне.
Сдвинув брови, она слегка отстраняется от меня.
— Ты хочешь, чтобы я тебе соврала? — за последние несколько месяцев она стала очень настороженной. Даже больше, чем обычно.
— Зачем ты это делаешь, Morte? — спрашиваю я. — Зачем убегаешь и прячешься, даже после того, как убила Арнальдо? Зачем ты убегаешь от меня? Почему не доверяешь? Разве я не был рядом, когда все могло полететь к чертям собачьим?
— Основной причиной этого был ты сам. Ты не можешь объявлять себя героем только потому, что навел порядок после устроенного тобой же бардака, — Уна отступает от меня на шаг, в сторону дивана. Она всегда так делает, когда волнуется. — Я скажу, если объяснишь мне, почему тебя сделали младшим боссом.
