Быстро оглядываюсь. Нет, я не герой ее романа. Но в этот раз шаблон сломал и вернулся.
Отнес вещи в машину, перегнал ее поближе к тропинке, а потом не мешкая, уже в потемках, поспешил обратно. Подобрал Марину всё на том же пеньке — какую-то жалкую, беззащитную, напуганную. Она уже не плакала, только всхлипывала.
Дальше хулиганка мне на спину залезла, руками и ногами вцепилась намертво. Ну я и дотащил ее до крузака. Оказавшись в салоне, девица снова быстро освоилась, приободрилась, легко и непринужденно болтала, пока не вырубилась на заднем сиденье, дав мне возможность, наконец, подумать о важном.
Итак, что мы имеем. Рыбачить утром решили на вип-месте у озера Чистого. Товарищи колхозники, как называет местных Марина, заверили, что такой рыбалки в моей жизни еще не было. И не обманули, блть.
Выехали на трех машинах. Со мной сел помощник нашего главного агроинженера Давид Поляков. Я вел машину по знакомому с юности пути, Поляков поддакивал, забывая упомянуть, что старой дорогой уже лет семь как никто не пользуется.
Когда застряли, с час пытались сами выбраться — не вышло. Поляков пошел за помощью и пропал еще на час. Остальные рыбаки выехали раньше и должны были к нашему приезду разложить лагерь, но на озере следов недавнего кемпинга я не обнаружил.
Хотя Чистое большое, мог в теории и не заметить.
И тем не менее, куда делся Поляков? Не похитили же его по пути? Тут по трассе девчонки шастают, и ничего.
Вновь бросаю взгляд назад, словно проверяя, на месте ли хулиганка. Чуть не поимел ее сегодня. Конец лета, цветущая природа, запах воды, густой зелени и костра. Тишина вокруг. Усталость в мышцах и приятное удовлетворение после сделанной работы. Жажда вознаграждения. Ее зазывающие голубые глаза, приоткрытые алые губы, юное тело — сочное, ставшее доступным. В паху стрельнуло от предвкушения девичьей нежности, мягкости, тепла... Банальное отсутствие секса вдруг в списке проблем вышло на первое место.
Делаю глоток воды.
С моими нынешними деньгами, именем и властью ничего бы мне никто не сделал. Ни ее пропавший отец, ни отчим в погонах. Ну пятнадцать лет, ну и что.
Приятно осознавать, что, несмотря на беспринципность, вечное раздражение и равнодушие, какие-то ориентиры в жизни еще остались.
Похвалив себя мысленно, я выжимаю педаль газа.
— Эй, вставай, — бужу Марину, когда мы подъезжаем к ее улице.
— А? Что? — Она подскакивает, трет глаза.
Футболка растянулась, оголив плечо и верхнюю часть груди. Я отворачиваюсь.
— Какой дом у тебя? Улица Вишнёвая, а дальше? Говори скорее.
Молчит. Мне приходится вновь обернуться — на лице Марины паника. Девушка натягивает плед до подбородка.
— Ты с ума сошел?! — пищит она. — Езжай вперед, до самой дальней остановки, которая у старого молокозавода находится.
— Я никуда больше не поеду, устал как лошадь.
— Если кто-то увидит, что меня на тачке с хутора привезли — всё, капец мне будет!
Глава 8
— До чего высоконравственная у нас, блть, станица, оказывается! — саркастически присвистываю.
— Нисколько. — Марина надувает губы. — Но проблем не хочется. С хуторскими катаюсь, а местным отказываю. А мне жить здесь вообще-то еще долго. Данил, пожалуйста, тут два километра в сторону. По-человечески прошу тебя.
— Ровно два километра, — нехотя иду на поводу.
Кое-как найдя безлюдное место, которое удовлетворяет хулиганку, я жму на тормоз. Марина выпрыгивает на улицу.
— Я тебе сдачу не отдала.
— Оставь себе.
Вручаю ей перцовый баллончик и быстро поднимаю стекло. Она смеется.
— Ну пока, — говорит весело.
Напоследок стреляет в меня хитрыми глазищами, а потом, развернувшись, прихрамывая идет в сторону остановки. Я зачем-то с минуту наблюдаю за ней. Изначально Марина казалась мне старше, но чёрт знает этих деревенских, развитых не по годам девок... Она обхватывает себя руками, прижимает к груди сумку.
Я выжимаю газ, «Крузер» трогается. Мой день еще не закончился.
До хутора долетаю быстро, скорость не сбавляю и сбавлять не планирую.
Любому очевидно, что подставили. Специально. По носу щелкнули, как пацана, и на место указали. Почему бы не поржать над тупостью столичного наследника? Возможно, я и сам бы поступил так же, но сегодня я по другую сторону баррикад.
А значит, возвращаться надо так, чтобы запомнили надолго.
Грязный, словно вырытый из земли внедорожник влетает на нашу улицу и с ревом шин резко тормозит у усадьбы, поднимая на небольшой площади пыль и нарушая спокойствие южного сельского вечера. Музыка орет из окон, заглушая местную развлекательную программу. В пятницу здесь всегда топят бани, на площади жарят шашлык, кучкуются, обсуждают тяжелую неделю, сплетничают.
Кафешек и баров на хуторе нет — за этим ездят в станицу или город. Тут все свои.
Я выключаю музыку не сразу. Выхожу на улицу, достаю из багажника мешок с рыбой. И тяжелой походкой иду к зоне барбекю. Целенаправленно.
Ага, все наши сидят. Собутыльники херовы.
Вижу, в котелке что-то варится.
При моем появлении музыку выключают, разговоры прекращаются. Смотрит народ враждебно, но мне уже пофигу.
Злость внутри вновь щупальца выпустила, они лелеют мое эго, детские обиды и просто дрянной характер. Да, я могу попытаться войти в положение и понять многое, но не попытки выставить меня идиотом.
— Уху варите? — бросаю им в лицо вопрос-утверждение.
— Да, вот уже скоро будет готово... — с улыбкой отвечает повар.
— Вы в баню сходите, Данил Андреевич, — по-отечески советует управляющий. Он ровесник и бывший друг моего отца. — И подходите, накормим, напоим. Расскажете про приключения. Вы, кажется, заблудились. Мы вас искали-искали, не нашли. Но это ничего, десять лет прошло, откуда вам помнить. Идите, идите в баньку, — умиляется он мне, как неразумному малышу.
Я беру тряпку, наматываю на ладонь. Подхожу к чану и не раздумывая переворачиваю его! Суп выплескивается на плиту, стол, пол... Народ отпрыгивает, боясь обжечься. Возмущенно вопит, кроет матом.
— Щуку фаршированную приготовь, — рявкаю я, швырнув на стол мешок с рыбой. И смотрю на повара: — Сейчас.
Часы в башке отсчитывают мгновения. Одно. Второе. Третье... Я не двигаюсь, смотрю в глаза. Дернется, откажет, выкажет сомнение — придется увольнять и выгонять. Заступятся за него — драка будет.
Напрягаюсь всем телом, ожидая почувствовать удары со спины, сбоку... Все вокруг чужие. Молчание режет драматическую паузу на лоскуты. Аж физически больно.
— Конечно, Данил Андреевич, будет сделано. — Повар стреляет глазами в пол.
Я выдыхаю. И нет, я не забыл добавить «пожалуйста». И он это понял.
— Зачем же вы так с ухой... — всплескивает руками наш агроинженер, который тоже должен был быть на рыбалке. По ходу, он и был. Только в другом, менее диком месте.
— А где Поляков? — хмурюсь я.
Поднимаю глаза и вижу знакомую фигуру, которая выруливает из переулка, резко поворачивается вокруг своей оси и заруливает обратно. Смотрю на агроинженера. Умный мужик, на нем вся наша техника. Пришел уже после моего отъезда, но работает по совести и исправно. Что же делать?
— Много не пейте, — говорю я. — Завтра в восемь ко мне зайдете.
Тот кивает. Всё еще под впечатлением от моего появления и щук, которых повар одну за другой достает из мешка.
— Одну готовить или... — начинает повар.
— На всех, — перебиваю я. Ищу глазами управляющего: — Баня топится, говоришь?
— Должна быть готова. Сейчас пошлю кого-нибудь проверить, Данил Андреевич.
Я очерчиваю всех глазами, проверяя, может, кому есть что добавить. Отчитывать смысла нет — вокруг взрослые люди, все всё понимают. Киваю своим мыслям и иду в усадьбу.
Срочно помыться и отпариться! От усталости, перенапряжения, да и, чего греха таить, страха пальцы подрагивают. Пот катится между лопаток.
Надеюсь, никто не замечает.
