Подталкиваю ее к дивану, как только она наконец-таки справилась с мытьем и фактически усаживаю ее на место. Стягиваю с нее кроссовки и откидываю их в сторону. А затем как-то не церемонясь тяну руки к пуговице ее джинсов.
— Вы совсем что ли?! — вот теперь она определенно отмерла.
— Что нет так? — безэмоционально бросаю я.
— Что вы делаете?
— Собираюсь снять с тебя джинсы.
— Я сама справлюсь, — резко одергивает мою руку. — Спасибо за помощь, но я сама все обработаю. Выйдите, пожалуйста. Дайте мне пять минут. Я быстро.
— Нет, — безапелляционно произношу я. — Это мой кабинет, и ты моя гостья. Снимай сама джинсы. Если так стесняешься, прикроешь свои трусы пледом. Детский сад, ей — Богу.
Кидаю рядом с ней плед и отхожу к столу. Делаю вид, что копошусь в аптечке, сам же краем глаза наблюдаю за тем, как осматриваясь по сторонам, Женя таки поворачивается ко мне задом, натягивает пониже водолазку и таки снимает с себя джинсы. А дальше, как будто удар под дых. Всякое мог ожидать, но точно не то, что под джинсами окажутся колготки. И не какие-нибудь там капроновые, а самые что ни на есть допотопные советских времен. Те, в которых все щеголяли в детском саду. С вечно спущенной жопой и гармошками на коленях. На Жене правда сидят по-другому, возможно, эти какие-то усовершенствованные, все-таки на дворе две тысячи десятый год, поди резинка уже другая. Но сам факт таких колготок на молодой девушке, мягко говоря, удивляет.
Беру стул и подхожу к Жене, когда та кладет раритет на подлокотник дивана. Хочется неуместно пошутить на тему какие же там тогда трусы, но мало того, что Беляшова натягивает по самое не могу водолазку, так еще и усевшись на стул, я взглянул на пятки этих самых колготок — они заштопаны. Заштопаны! Кто-то еще штопает колготки? Резко перевожу взгляд на рядом лежащие носки и ее кроссовки. Первые совершенно точно намокли. Собственно, понятно почему: подошва у кроссовок немного отошла.
Стало не по себе. Неприятно. Как будто кто-то реально ударил по дых. Мало что у нее изменилось. Просто я не понял это из-за наряда в баре, а под халатом и подавно непонятно, что там на ней надето. Появился бы кто-то весомый в ее жизни, не одевалась бы она вот так.
— Что? — как-то нервно интересуется Женя.
— Не жарковато в мае в джинсах и колготках?
— Нет. Я мерзливая.
Ничего не отвечаю. Просто потому что…нечего. Пододвигаю стул ближе и начинаю ощупывать ее ногу. Нет здесь, конечно, перелома. А вот разбитые колени впечатляют даже меня. Невезучая девчонка. И вряд ли в ее жизни ждет что-то хорошее. Хотя из нашего Мухосранска все-таки вырвалась. Но вряд ли штопанные колготки и дырявые кроссовки можно назвать взлетом. Но тут, как ни странно, есть жирный плюс. Учитывая ее внешность, найти покровителя, который даст ей хотя бы нормальную одежду и небольшую финансовую поддержку, при желании — легко. Стало быть, все-таки у Жени нет такого желания. Возможно, сказалось прошлое от избытка мужиков в жизни ее мамаши. И вот тут и возникает жирный плюс. Хорошая девочка с принципами? Хорошо, если так. Правда, я быстро одергиваю себя. Даже если это и так, у всех есть цена. Абсолютно у всех.
— Не волнуйся. До свадьбы заживет. Ты учишься платно?
— На бюджетном. Ай, больно, — вскрикивает Женя, как только я начинаю обрабатывать ее коленки.
— Ну, извини. На бюджетном…и с первого раза значит поступила. Молодец. В общаге живешь?
— Я знаю, что я молодец. И нет не в общаге.
— А где?
— Снимаю комнату. Зачем вы этим интересуетесь?
— Потому что мне интересно. Это же очевидно. Почему не в общежитии?
— Потому что мне не положено здесь место. Мне не нравятся ваши вопросы.
Нравится, не нравится. Надо терпеть, моя красавица. Не знаю в какой именно меня момент шандарахнуло неуместной в данный момент идеей. Точно знаю, что, когда я приклеивал пластыри на Женины колени, желание воплотить эту идею взлетело до невозможных высот. А почему, собственно, нет? Взаимовыгодный союз. Мне — регулярный секс, ей — улучшение качества жизни. Купить ей новую жизнь не куплю, но уж улучшить точно смогу. На кой черт мне тратить время на поиски постоянной женщины, если вот она прекрасная кандидатка, которая меня привлекает. Да, не прямо сейчас. Но через три недели, когда она уже не будет в статусе моей студентки, то почему нет? Усмехаюсь в голос. Трех недель как раз хватит на «поломаться». Надо начать сейчас. Месяц? Максимум полтора и таки согласится. Жаль, конечно, если будет быстрее, но…ведь в любом случае согласится, ибо у всех есть цена. У всех. Как бы ни было жаль.
— Спасибо, — резко одергивает свою ладонь. — Вы и так уже все сделали.
— Ну не прям-таки все, — взгляд так и падает на ее ноги. Мне бы смолчать, но не могу.
— У тебя здесь кусок небритой ноги, — провожу чуть ниже колена и быстро убираю руку, ибо точно саданет. — Впечатляет. Необычно, — выдаю я, ничуть не скрывая улыбки.
— Если вам так нравится, разрешаю…
— Потрогать еще раз? — прерываю ее я.
— Вырвать волос и загадать желание. Гляди исполнится на растущей то луне, — дерзко бросает Женя.
— Учту на будущее. Сиди здесь, я принесу тебе какие-нибудь штаны медицинские. Постараюсь найти что-нибудь потемнее.
— Спасибо, — тут же благодарит Женя и отводит взгляд на свои колени.
Быстро выхожу из кабинета и иду в сестре-хозяйке. Та, видимо еще одна курица, в списке поставивших на меня ставки, нашла новенькие штаны темно-синего цвета за считанные секунды. С каким-то предвкушением иду к кабинету. Азарт. Точно, в крови вовсю самый что ни на есть азарт.
— Алексей Викторович, беляшей, к сожалению, не было, — разочарованно произносит Тамара Николаевна и протягивает мне пакет с чебуреками.
— И не надо. Вы сами чебуреки съешьте. А я скоро вкусный куплю беляш. И живее. В смысле посвежее. Да, куплю. У всего же есть цена, — бурчу себе поднос и вхожу в кабинет.
— Держи, — протягиваю Жене штаны.
Та их тут же берет и, видимо, не дождавшись того, что я отвернусь, сама отворачивается ко мне спиной и начинает надевать штаны. Еще несколько минут назад, увлеченный ее колготками, а затем ободранными коленями, я даже не обратил внимания в целом на Женины ноги. Хорошие у нее такие бедра. Далеко не худые по современным меркам. Это даже несколько забавно, учитывая тот факт, как девицы сейчас маниакально стремятся к болезненной худобе. И сильный, очень сильный контраст по сравнению с той худющей болезненной девочкой.
Женя быстро скидывает в рюкзак джинсы, колготки, а затем надевает промокшие кроссовки. Дурочка. К гадалке не ходи — мечтает отсюда свинтить.
— Стой, — хватаю Женю за предплечье, как только та направляется к двери. — У меня к тебе серьезный разговор. Я задержу тебя буквально на пару минут. Присядь обратно.
— Ну, — нервно произносит Женя, натягиваю рукава водолазки на ладони.
— Я приглашаю тебя…скажем в это воскресенье на ужин, плавно переходящий в завтрак. Как ты на это смотришь? — была бы жива мама отхерачила бы сейчас меня ремнем, учитывая, что это та самая девочка передо мной. И в принципе была бы права. Однако, мамы нет, а вот азарт у меня в крови и эмоции на лице Жени есть. Кайф. Наступит на ногу, херакнет кулаком мне в морду, покажет средний палец или просто пошлет на хрен?
— Святые профитроли. Столько есть с утра до ночи это даже для меня жёстко, Алексей Викторович, — ай да красава. Один — ноль, точно в ее пользу. — я если столько жрать, то не выдержит кровать. Так что вынуждена отказаться.
— Стой, — вновь ловлю ее за руку. — Один-ноль в твою пользу.
— А мы во что-то сейчас играем?
— А ты еще не догадалась? Кажется, начали мы в баре.
— Там же и закончили.
— Нет. Я решил продолжить. Я вообще крайне прямой человек, поэтому скажу все как есть. Ты мне нравишься. Поэтому я предлагаю тебе стать моей любовницей. Через недели три. Как раз после занятий.
— В смысле?
— Хочу, чтобы твои трусы свисли. Бриллиантов не жди, но съемную квартиру, финансовую поддержку и перспективы в медицине — да.
