— Спасибо, — бормочу я, ненавидя то, что мне понадобилась помощь.
Я оглядываюсь в поисках Итана, чертовски надеясь, что он наблюдает, пока толкаю отремонтированный ящик. Мне хочется ухмыльнуться ему и сказать: «Хорошая попытка, засранец».
И нахожу его прислонившимся к своему автобусу, его руки запутались в волосах Моники, а язык проник в ее горло.
— Мерзкий урод.
Я толкаю ящик вперед и обдумываю свою месть.
ГЛАВА 4
ИТАН
Плотные шторы на койках туристического автобуса облегчают сон. Я никогда не знаю, в котором часу просыпаюсь, пока не отдерну их и не увижу солнце.
Сегодня утром я проснулся от непонятного ощущения. Открываю глаза и…
— Господи, боже! — Мое сердце переходит от сна к бегу на четверть мили, когда я вижу два широко раскрытых глаза и ничего не выражающее лицо, смотрящее на меня.
— Ты проснулся.
— Конечно проснулся, ты, маленький псих. — Я кладу ладонь на грудь. — Как долго ты на меня смотришь и где твои родители?
Поскольку жены и дети едут с нами в турне, мы распределили места в автобусах. У Бетани и Джесси свой автобус. Райдер, Джейд, Кэти и няня едут в одном автобусе. Я еду с Беном, Эшли и Эллиот, что немного усложняет проведение ночевок. Не то чтобы мне это запрещали. У Бена и его семьи есть вся задняя часть автобуса с дверью, которая запирается, а у меня — передняя.
Вчера вечером я мог бы пригласить Монику поехать с нами в Канзас-Сити. Уверен, что мы нашли бы миллион разных поз, чтобы скоротать время, но она сказала мне, что влюблена в меня, когда мы едва достигли второй базы, поэтому так и не озвучил приглашение. Любовь или даже ее иллюзия — это то, с чем мне не хочется иметь ничего общего. Поэтому попросил охрану вызвать ей такси до дома. Я был достаточно счастлив, знать, что она послужила определенной цели, а воспроизведение раздраженного выражения на лице Томми заставило меня ухмыляться, пока я не заснул.
— Эшли в душе, а папа пошел за едой. — Эллиот, крошечный человечек, не покинула свою позицию у изголовья моей койки. — Что такое С и М?
Я стону и тру глаза.
— Слишком рано для вопросов. Погугли.
— Хорошо, — говорит она со слишком большим энтузиазмом для — я проверяю свой телефон — восьми часов утра.
Сползаю с койки и разминаю затекшие мышцы.
— Кофе.
Не отрывая взгляд от ноутбука, Эллиот указывает в сторону мини-кухни.
— Он еще горячий.
Спотыкаясь, я иду и наливаю себе чашку. Затем сажусь за стол напротив Эллиот. Из окна я вижу, что мы находимся на площадке в Канзас-Сити. Автобусы и полуприцепы с транспортными контейнерами выстроились в очередь и персонал уже разгружает оборудование. Я прищуриваюсь в поисках Томми. Сколько времени ей понадобилось, чтобы починить колесо на том ящике прошлой ночью?
— Какая разница, — бормочу я. Однако не могу оторвать взгляд от окна.
— Са-до-ма-зо-хизм…
И вот я проснулся. Закрываю ноутбук, покачивая головой.
— Не знал, что ты умеешь читать.
Она наклоняет голову, каштановые локоны падают на один глаз.
— Мне семь. — Эллиот прищуривает свои маленькие глазки. — Что значит фетиш?
— Эш! Ты там закончила?
Крошечная девочка продолжает смотреть на меня, ожидая ответа.
Я кричу:
— Поторопись. Пожалуйста.
Секунды спустя Бен открывает дверь с бумажным пакетом в руках.
Я откидываю голову назад в облегчении.
— Бог есть.
— А ты думал, что нет? — говорит добрый пастор, выгружая и открывая пластиковые коробки, наполненные яйцами, беконом, фруктами и кексами. — Если у тебя есть вопросы, связанные с верой, Итан, ты всегда можешь задать их мне. — Он отодвигает ноутбук и ставит перед Эллиот завтрак.
— Твоя дочь хочет знать, что значит «фетиш». — Я потягиваю кофе, ожидая увидеть, как голова Бена взорвется.
Он моргает на свою дочь один, два, три раза, затем поворачивается к задней части автобуса.
— Эш! Мне бы пригодилась твоя помощь!
Я хихикаю, когда его жена заходит на кухню. Она одета более консервативно, чем обычно, в пару обтягивающих задницу розовых леггинсов и белую обрезанную толстовку. Она целует Бена, прикусывая его губу, когда отстраняется, что заставляет его схватить ее за задницу, зарычать и снова поцеловать.
Они такие чертовски противные.
— В чем дело? — спрашивает она, когда Бен наконец отпускает ее рот. Эшли целует пушистые волосы Эллиот, а затем идет готовить себе тарелку с едой.
— Эллиот спросила Итана, что значит «фетиш». — У Бена огромные глаза.
Эш даже не вздрагивает.
— О, это просто. — Она хрустит кусочком бекона. — Мне нравится, когда твой папа носит спортивные штаны, так?
Эллиот кивает.
— Можно сказать, что твой отец в спортивных штанах — это мой фетиш. Другим людям могут нравиться ноги их партнера. Это называется фут-фетиш. Некоторые фетиши кажутся нам очень странными и трудными для понимания, поскольку у нас их нет. Это как чья-то личная вещь, которая их… возбуждает.
Впечатляет. И прямо в точку. Я бы точно все испортил, если бы попробовал. Обмениваюсь взглядом с Беном, который, кажется, удовлетворен объяснением жены.
В дверь нашего автобуса стучат.
— Войдите! — кричу я.
Бетани поднимается по ступенькам.
— Кто готов к школе?
Жена Джесси имеет педагогическое образование, поэтому занимается с Эллиот на дому, когда ездит с нами.
Эллиот спрыгивает со своего места.
Эшли занимает ее место.
— Никогда не видела, чтобы ребенок так радовался школе.
Я потягиваю свой кофе.
— Аналогично.
Школа никогда не была моей фишкой. На следующий день после окончания школы я переехал в Лос-Анджелес с несколькими парнями, с которыми играл в группе. У нас были мечты о платиновой пластинке, которые для большинства из нас умерли в дымке белого порошка и голливудских вечеринок. Мне повезло встретить менеджера Джесси, Дэйва, иначе я, вероятно, был бы сейчас мертв.
— Пойдем, на арене есть комната с большой белой доской. Мы можем поработать над математикой там. — Бетани берет ребенка за руку. — У тебя было хорошее утро?
— Да, я разбудила Итана, и мы поговорили.
— Весело. — Она ведет Эллиот вниз по лестнице к двери автобуса. — Ты, должно быть, очень нравишься Итану, раз он так рано встал с постели.
Дверь открывается, и перед тем, как она закрывается, Эллиот говорит:
— У Итана фетиш на детей.
— Что?! Нет!
Эшли и Бен фыркают и смеются до истерики.
— Возможно, — говорит Эшли между вдохами, — мне следовало… уточнить.
— О, это просто замечательно. — Я допиваю остатки кофе и опускаю чашку в раковину. — Очень смешно, ребята. Реально, блядь, смешно.
Я запираюсь в ванной, гадая, будет ли этот тур и дальше превращаться в чистый ад или удача наконец-то изменится.
ТЕЙЛОР
План возмездия пришел мне в голову вчера вечером, когда я рылась в корзине для мусора.
На каждом шоу фанаты бросают на сцену всевозможные вещи — по большей части бесполезные, если только кому-то не нужны тридцать семь пар стрингов и нижнего белья без промежности. В рамках своей работы я просматриваю корзину, чтобы отобрать письма поклонников для артистов. Мой отец заставлял меня делать это в детстве, вероятно, чтобы занять меня. Не думаю, что те письма, которые я выбирала, когда-либо попадали к кому-либо из участников группы, но мысль о том, что кто-то нашел время написать о своих чувствах, чтобы поделиться ими с совершенно незнакомым человеком, который создал музыку, влияющую на жизнь этого человека? Как кто-то мог просто выбросить их?
И вот, когда рылась в корзине для мусора, я увидела то, что мне было нужно, лежащее там, как средневековый меч возмездия. Предмет взывал ко мне. Вдохновил меня.
Я стою в темноте у сцены в тот момент, когда Джесси Ли и его группу только что вызвали на сцену. Мой желудок скручивается в узел от нервов и головокружительного волнения. Сейчас самое подходящее время. Моя расплата спрятана под моей безразмерной толстовкой, и если бы не было так темно, кто-нибудь мог бы заметить ее из-за размеров.
