— Привет, — сказала она, немного отодвигаясь от него. Женщина внимательно огладывала его, оценивая одежду, пожирая глазами золотой Ролекс, видневшийся из-под кожаного рукава. Ледяной расчет в ее глазах был так же холоден, как и сердце в его груди.
Господи, если бы он мог покончить со всем этим. Его уже тошнило от этого дерьма. Но его тело требовало освобождения, облегчения. Он чувствовал, как громче шумит его кровь, и с каждым болезненным ударом пульса его мертвое сердце превращалось в пыль.
— Как тебя зовут? — Спросил он.
— Тиффани.
— Рад познакомиться, Тиффани, — солгал он.
* * *
А в десяти милях от «Одного глаза» Джон, Мэри и Бэлла отлично проводили время, сидя около бассейна. Мэри громко рассмеялась и посмотрела на Джона.
— Ты это несерьезно.
Это правда. Я просто ходил взад-вперед между кинотеатрами.
— Что он сказал? — Ухмыльнувшись, спросила Бэлла.
— Он посмотрел «Матрицу» четыре раза в день премьеры.
Женщина рассмеялась.
— Джон, мне тяжело говорить тебе это, но ты просто жалок.
Он улыбнулся ей, немного покраснев.
— Властелин колец тебя также зацепил? — Спросила она.
Он покачал головой, сделал несколько жестов и выжидающе посмотрел на Мэри.
— Он говорит, что ему нравятся боевые искусства, — перевела она, — а не эльфы.
— С этим не поспоришь. Все эти волосатые ноги. Брр.
Налетевший порыв ветра смахнул опавшую листву в бассейн. Когда листья поплыли по воде, Джон наклонился и схватил один.
— Что у тебя на запястье? — Спросила Мэри.
Джон повернул руку так, чтобы она могла повнимательнее разглядеть кожаный браслет. На нем были какие-то аккуратные пометки типа иероглифической надписи.
— Он очень красивый.
Я сделал его.
— Можно мне взглянуть? — Спросила Бэлла, наклонившись. Вдруг улыбка исчезла с ее лица. Сузив глаза, она посмотрела на Джона. — Где ты его взял?
— Он говорит, что сам его сделал.
— Так откуда ты?
Джон отдернул руку, очевидно, раздраженный излишним вниманием Бэллы к собственной персоне.
— Он живет здесь, — ответила Мэри. — Он родился здесь.
— Где его родители?
Мэри повернулась к подруге, удивленная ее внезапной настойчивостью.
— У него их нет.
— Никого?
— Он сказал мне, что вырос в приюте. Так, Джон?
Джон кивнул и прижал руки к животу, словно защищая браслет.
— Эта надпись, — настаивала Бэлла, — ты знаешь, что она означает?
Мальчик покачал головой, вздрогнул и потер свои виски. Через какое-то время показал что-то медленными жестами.
— Он говорит, что она ничего не значит, — прошептала Мэри. — Она приснилась ему. Ему просто понравилось, как она смотрится. Бэлла, полегче, окей?
Казалось, Бэлле потребовалось время, чтобы взять себя в руки.
— Прости… Правда, я очень сожалею.
Мэри взглянула на Джона и сделала попытку снять возникшее напряжение:
— Ну, а какие еще фильмы тебе нравятся?
Бэлла поднялась на ноги и одела кроссовки. Без носков.
— Ребят, извините меня. Я на минуточку отойду. Скоро вернусь.
Прежде, чем Мэри смогла произнести хоть слово, женщина повернулась и побежала через луг. Когда она скрылась в тени, Джон посмотрел на Мэри. Он все еще дрожал.
Мне пора идти.
— У тебя болит голова?
Джон уперся костяшками пальцев в лоб между бровями.
У меня такое ощущение, что я очень быстро съел мороженное.
— Когда ты ужинал?
Он пожал плечами.
Я не помню.
У бедного мальчика, скорее всего, была гипогликемия.[29]
— Слушай, почему бы нам не пойти в дом и не поужинать? В последний раз я ела только днем, восемь часов назад.
Но он лишь гордо вскинул голову.
Я не голоден.
— Так, может, ты просто посидишь рядом со мной, пока я буду есть?
Вероятно, ей удастся втянуть его в поздний ужин уже в процессе.
Джон поднялся на ноги и протянул ей руки, словно хотел помочь встать. Она слегка оперлась на его ладонь. Вместе они направились к задней двери, держа обувь в руках, и их голые ступни оставляли мокрые отпечатки на холодном каменном полу вокруг бассейна.
* * *
Бэлла ворвалась к себе на кухню и остановилась. У нее не было никакого плана, когда она уходила. Она просто знала, что нужно что-то предпринять.
Джон был проблемой. Серьезной проблемой.
Она не могла поверить, что сразу не поняла, кто он. Но все же он еще не прошел через изменение. Да и кто бы стал ждать встречи с вампиром на заднем дворе у Мэри?
Бэлла чуть не рассмеялась. Она все время проводила время на заднем дворе у Мэри. Так почему же другие вампиры не могли делать того же?
Упершись кулаками в бока, она уставилась на пол. Черт возьми, что же ей делать? Проникнув в сознание Джона, она не обнаружила там никаких знаний об их расе, их народе, традициях. Мальчик ничего не знал: даже не представлял, кто он и кем он в скором времени станет. И он действительно не знал, что за символы были изображены на его браслете.
Зато знала она. Это слово произносилось как Террор[30] на Древнем Языке. Это было имя война.
Как же случилось, что он затерялся в человеческом мире? И сколько ему осталось до Превращения?[31] На вид ему было лет двадцать, значит, оставалось еще пару лет. Но если она ошиблась, и он приближался к двадцатипятилетию… Парень был в опасности. Если рядом с ним не будет женщины-вампира, которая поможет ему пройти через Превращение, он погибнет.
Первой мыслью было позвонить брату. Ривендж[32] всегда знал, что делать. Проблема была лишь в том, что, если он начинал чем-то заниматься, от него уже было невозможно избавиться. И он имел печальную тенденцию запугивать всех до смерти.
Хэйверс.[33] Можно было бы попросить помощи у Хэйверса. Как врач он наверняка мог сказать ей, сколько времени осталось у парня до Превращения. И, возможно, Джон мог бы остаться в клинике до тех пор, пока его будущее не проясниться.
Да только вот он не был болен. Перед превращением, как и остальные вампиры, физически он был очень слаб, но она не чувствовала в нем никаких недугов. А Хэйверс предоставлял медицинские услуги, а не держал бесплатную гостиницу.
Кроме того, его имя… Имя война…
Точно!
Она направилась в гостиную в поисках телефонной книги, которую держала в столе. На последней странице был написан номер, который распространялся среди вампиров уже около десяти лет. По слухам, с помощью него можно было связаться с Братством Черного Кинжала. С расой воинов.
