Поттер вздохнул.
— Я не хочу жить в мире, где правит Лорд.
— А в мире, где правит Орден Феникса, хочешь?
— Орден созван на время войны. Если Волан-де-Морт падет, его распустят.
— Может быть и так. Хотя на самом деле ты этого не знаешь.
— Малфой, я знаю, что такое зло! Прекрати меня запутывать, я знаю, что жестокость Лорда несовместима с человечностью! С жизнью вообще несовместима!
— Так что насчет жестокости Ордена?
— Они никого не убивают! Разве что Пожирателей Смерти, так это уже не люди.
— Умница, Поттер! Наконец-то ты это сказал. Орден делит волшебников на достойных и недостойных, так же, как и Лорд. Орден убивает недостойных — так же, как и Лорд. Орден жесток и бесчеловечно непримирим к ним — так же, как и Лорд. Разница только в критериях отбора этих достойных. Суть при этом остается одна и та же. Ты не находишь?
Гарри долго молчал, глядя на дно своего кубка. Потом залпом допил, что оставалось, и повернулся к Драко. В глазах его стояли слезы.
— Что, по-твоему, мне делать, Малфой? — тихо спросил он. — Всю свою жизнь я живу взаймы. Я виновен в смерти родителей. Из-за меня погиб Седрик. Это я убил Сириуса, затащив его в Министерство. Тонкс разорвали, когда она прикрывала меня! Меня, понимаешь? Все эти люди умирали, чтобы я жил. Зачем МНЕ эта жизнь, Малфой? Может, я хочу, чтобы Волан-де-Морт добил меня когда-нибудь, и катись оно все к черту? Я устал быть обязанным и отрабатывать то, что я все еще жив. В моей жизни нет ничего, что стоило бы жизни Римуса или того же Крама. Но они продолжают и продолжают умирать. И этот счет все копится. Только я уже никому за него не благодарен. Понимаешь?
Драко молча смотрел ему в лицо.
— Понимаю, — мягко сказал он, наконец. — Только и ты пойми. Может, тебе и все равно, кто тебя убьет. Но не лучше ли, если ты так не веришь в политику Ордена, перестать его поддерживать? По крайней мере, это было бы честнее.
— Кто бы говорил о честности, Малфой, — ответил Гарри. — Перестану — а дальше что? К Лорду на поклон идти? Это еще более бесчестно. И глупо вдобавок.
— Значит, стань третьей силой, Поттер. И создай свое будущее, раз тебе так необходимо в него верить.
Гарри горько улыбнулся и поднял взгляд вверх.
— Я сошел с ума, — сообщил он небу. — Я сижу здесь с Малфоем, пью вино и рассуждаю, не предать ли мне своих друзей.
— Рано или поздно они предадут тебя, — ответил Драко, тоже поднимая голову. — Если это уже не произошло… Выкинут из своей жизни. Начнут лгать, и ваша близость рассыплется. Иначе и не бывает.
— Почему, Малфой? — прошептал Гарри. — Почему так? Раньше ведь все было по-другому…
— Раньше вы были детьми. Теперь просто выросли.
— А ты?
— А я и не был ребенком, Поттер. И даже не играл в него, в отличие от тебя.
— Ну что ты за человек, Малфой… — покачал головой Гарри. — Есть в тебе вообще хоть что-нибудь человеческое?
— Сформулируй конкретный вопрос.
— Дружба, любовь, сострадание. Боль, наконец. Есть в тебе хоть что-нибудь, кроме гордыни и эгоизма?
— Уж не горечь ли я слышу в твоем голосе, Поттер? — насмешливо сказал Драко. — Зачем тебе так нужно, чтобы я умел чувствовать боль? Что дают все эти переживания? Между прочим, это твое хваленое сострадание чуть не отправило тебя сегодня на тот свет.
— Сдается мне, ты снова увиливаешь, — вздохнул Гарри. — Что, я задел нужную струнку?
Драко прикусил губу, отвернулся и замолчал.
— Говори, Малфой. Только говори правду, раз уж сегодня такая ночь. Завтра можешь снова стать непробиваемой сволочью, если тебе так необходимо ею казаться.
— Казаться? — переспросил Драко.
— Судя по тому, что ты не можешь сейчас прямо ответить на мой вопрос — да.
Малфой обреченно вздохнул. Потом поставил рядом с собой опустевший кубок и снова принялся рассматривать свои руки.
— Сегодня день рождения моей матери, Поттер. Честно говоря, я и вышел сюда, чтобы побыть один. Не думал, что найдутся еще идиоты торчать здесь в такой дождь.
Гарри на секунду закрыл глаза. Чего-то подобного он, наверное, и ожидал… но не этого.
— Малфой, — осторожно позвал он.
— Что? — отозвался тот.
— Расскажи мне, как она умерла.
— Зачем?
— Ты же хочешь поговорить о ней. Вот и расскажи.
Драко грустно усмехнулся.
— А какие слухи ходят в Ордене на этот счет? — спросил он, пряча лицо в ладони.
Гарри заговорил, аккуратно подбирая слова.
— Как и везде. Что ее убил Волан-де-Морт. Ничего ведь толком неизвестно. Когда нашли тело… ну, то, что от него осталось… решили, что так. Мощный выплеск магии, и… в таком виде… Это точно не кто-то из наших, и не похоже на Пожирателей. Почерк не тот, и по силе. Решили, что она, видимо, пыталась воспротивиться Лорду, или просто чем-то мешала ему. Вот и убил.
Малфой прерывисто вздохнул.
— Вранье это все, до последнего слова, — сказал он, не поднимая головы. — Темный Лорд тут ни при чем. Ее убил Люциус.
— Что?!
— Люциус. Это он, — Драко посмотрел на Гарри. В его глазах плясали странные огоньки. — Я видел, Поттер, я знаю. Только… не было там никакой магии. Отец просто бил ее, пока она не превратилась в то, что вы нашли. А выплеск он потом соорудил, когда тело прятал.
Драко сотрясала крупная дрожь. Костяшки сцепленных пальцев побелели от напряжения. Но он не останавливался. И не отворачивался.
— Она кричала… все это время. Долго. Я слышал. Я был в замке, Поттер, и я слышал… ее крики. Слышал, как они ссорились с отцом. Как она залепила ему пощечину и сказала… сказала, что он — чудовище. И что она не позволит ему… И тогда он ударил ее. Еще и еще. А потом она стала кричать… Я… не смог войти, Поттер. Он поставил сферу, и... Он обезумел. Понимаешь? Просто обезумел… Она уже… была мертва, а он все не мог… остановиться.
— А потом? — тихо спросил Гарри.
— Что потом, Поттер? Ни черта я потом не помню… Две недели в горячке провалялся. Потом и узнал… официальную версию. И что похороны уже состоялись. Без меня. И что помолвку Лорд великодушно дозволил на июнь перенести… в связи с моей болезнью, думаю. Траур-то ему до факела. А меня отправили обратно в Хогвартс. Почти сразу.
— Ты говорил с отцом?
Драко отрицательно покачал головой.
— Не стремился. Он, видимо, тоже меня избегал. Так что мы с ним с тех пор не встречались.
— Малфой?
— Что?
— Извини, — прошептал Гарри.
Драко криво улыбнулся.
— Не за что, Поттер. Ты прав. Я кричу, что сделал выбор… Но если бы я действительно его сделал, я бы уже ничего не чувствовал. Как Люциус. Так что… я трус и лжец… ничем не лучше тебя.
Гарри тоже осторожно улыбнулся.
— Можно еще вопрос?
— Задавай, несчастье…
— Ты вернулся в Хогвартс в конце января. Похороны Нарциссы были где-то на каникулах, я помню, как читал об этом в «Пророке», тогда почти никого в замке не было. Даже если после ее смерти ты две недели проболел, где ты был остальное время? И почему не приехал сразу?
