Цвет греха. Алый

Да, этот мой грех — слишком тяжёлый…

Кажется, ещё немного, не унесу.

Нужно срочно что-то придумать…

И придумываю. С лёгкостью. Тем более, что и в самом деле сегодня собиралась это сделать, правда, не совсем таким образом, но да ладно, так даже лучше будет, учитывая моё состояние.

— Могу я ещё раз взять твой телефон? — тут же озвучиваю.

Нож опускается на разделочную доску куда громче и резче, чем все предыдущие разы. Дальше — ожидание, за время которого я почти жалею об этой своей просьбе. Но сказанного не вернёшь.

— Если ты снова собираешься позвонить отцу… — отзывается Кай, а его ладони на мне смыкаются крепче.

Не договаривает. Я перебиваю его.

— Нет. Не для этого.

Для чего тогда в таком случае — не говорю. Намеренно. За последние сутки, после посещения фермы, я почти полностью распознаю все раздвинутые им для меня грани дозволенного, с учётом нашей сомнительной сделки. Но нужно удостовериться. И эта пробуемая мной граница — как раз одна из них.

— Хорошо.

Не сразу отпускает. Определённо сомневается. Именно поэтому, как только возможность появляется, я не испытываю нашу судьбу снова. Телефон неподалёку, притягиваю его к себе, далеко не отхожу, дожидаюсь, когда смогу им пользоваться, остаюсь рядом. И это верное решение. Мужчина возвращается к своему занятию. Совсем немного, и с луком закончено. Не приходится долго объяснять, что делать с другими ингредиентами. Я же набираю в поисковике ещё один интернет-магазин. Довольно узкой специфики. Не с первой попытки удаётся увидеть именно то, в чём я нуждаюсь. Всё-таки та разбитая мною рамка для фото — видавшая немалые годы, такие сейчас редко где продаются. Но я нахожу.

— Доставки нет. Придётся забрать, — обозначаю итог своей деятельности.

Кай не проявляет никакого видимого интереса, делает вид, что ему безразлично. Даже после того, как я оставляю телефон, нахожу стикер и ручку, которыми записываю нужный адрес, после чего приклеиваю его на холодильнике. Но я улавливаю, как он едва уловимо морщится, когда заканчивает нарезку и разворачивается к крану с водой, чтобы помыть руки, оценив последствия моей вариации, знаменуемые несуразной бумажкой с надписями моим почерком. Невольно усмехаюсь, вспомнив об его дотошности к мелочам в расстановке. И тоже вида не подаю. Возвращаюсь к приготовлению будущего завтрака. Вся основная работа сделана, остаётся завернуть ломтики бекон в кольцо, выложить на дно картофель и перец, всё остальное придётся добавить чуть позже, сперва дождаться хрустящую корочку и выделенный жир. Тем и занимаюсь. Про кофемашину тоже вспоминаю. Но с ней управляюсь опять не я. А пока есть время, решаю приготовить салат, добавляю к нему ещё парочку приятных и радующих глаз мелочёвок.

И…

— Приятного аппетита, — сообщаю с открытой гордостью, когда все приготовления завершены, а я сама заканчиваю с сервировкой стола.

Пусть мысли мои не на месте до сих пор, но всё выглядит довольно хорошо, а Кай явно оценивает мои поварские способности, слишком уж голодно смотрит. В том числе и не на завтрак. А новый полученный мной внезапно поцелуй при последующем почти случайном столкновении — да, немного порывистый, и на этот раз совсем не нежный, глубокий и жадный, до головокружения. И разбитой чашки, задетой нами случайно.

— Спасибо, — шепчет он мне в губы.

А у меня перезагрузка мозга случается.

Я не ослышалась?

Кажется, нет…

Но не уточняю.

Перезагрузка же!

Которой он технично и мастерски пользуется. Усаживается сам на стул поблизости и меня усаживает. К себе на колени.

Не возражаю.

Всё ещё перезагрузка!

Полная.

Длится она до самого окончания завтрака. А возможно и чуточку дольше. Когда послушно проглатываю подсунутую мне горсть витаминов и таблетку обезболивающего. Потом тоже, в спальне, куда Кай меня решительно уносит, устраивая на постели рядом с собой, цинично избавляя меня от своей футболки, вновь прижимая меня к себе слишком крепко, прикрывая нас обоих перестеленным ранее мной покрывалом.

— Отдохни немного, — проговаривает он мне в затылок.

Я…

И правда, засыпаю.