Как будто и в самом деле до сих пор сплю…
Вот только совсем не детские ощущения эти её касания вызывают. Стоит вспомнить, что на нас обоих совсем нет ни нитки одеяния. Она — полностью обнажена. Прекрасна, как тысяча грехов. Упругая грудь вздымается при каждом новом вдохе. Слишком уж соблазнительно касается моей груди, на тонкой грани провокации. Так и манит распробовать, вобрать в себя, услышать срывающийся с лакомых губ умоляющий стон.
А она будет умолять, точно знаю…
Медные локоны спадают по хрупким плечам в лёгком беспорядке, и мне хочется собрать каждый, почувствовать, какие же они шёлковые на ощупь, зарыться в них руками, поглубже вдохнуть исходящий от них аромат. Дотронуться до бархатной кожи. Непременно губами и языком. Она охеренно вкусная, я помню, нереально забыть. Если бы красота имела вкус, то это непременно была бы моя хорошая девочка.
Да, хорошая…
Пока ещё не совсем испорченная мной. Уже начал ведь пачкать собой. Хорошенько подготовив ко всему тому дикому и зудящему наваждению, что живёт в моей голове, которое я намерен накормить и воплотить в самом ближайшем будущем, уверен, ей тоже понравится ничуть не меньше, об этом я позабочусь.
Если бы не это её физическое состояние…
Но ничего, я подожду. И всё равно получу от неё хотя бы каплю столь нужного мне утоления моей жажды. Не могу отказать себе в этом, даже сейчас и при таком раскладе.
Невозможно не хотеть.
Её…
Такую охуенно отзывчивую.
Дурею с неё...
Куда хлеще, чем при нашем первом знакомстве. Каждый раз, когда она течёт на моих пальцах, кончает для меня так интенсивно и быстро, что у меня крыша окончательно едет, пока я смотрю на неё, ловя новую дозу чистейшего кайфа только от одного её этого вида. Ведь моя девочка особенно хороша в такие моменты.
А уж когда она сама тянется за поцелуем…
Всё. Хана всей моей ничтожной выдержке.
— Ты ведь понимаешь, что мне этого будет мало? — предупреждаю честно.
Как и говорил ей однажды, изучил её достаточно, чтобы понять, каким будет ответ. Ловлю его в широко распахнутых глазах ещё до того, как она что-то мне скажет. Тень лёгкого смятения, пополам со смущением — красноречивее всяких слов. Не оставляю ей такой никому не нужной на самом деле возможности. Впиваюсь в пухлые губы, подобно оголодавшему зверю. Я ведь и правда голодный. Мне мало. Её — мало. Всегда. Катастрофически больше необходимо, наравне с элементарной возможностью дышать. Ею дышать. Ведь понял уже, только так это и работает. Именно благодаря моей девочке уходит та самая беспроглядная тьма, реально прячется, не мешает по-настоящему жить. И пусть я выгляжу, как помешанный. Я ведь и правда такой. Помешался на ней. Одержимый. Иначе разве возможно? Когда в мозгах, как клеймо невыводимое сидит и свербит неумолимая потребность банально затрахать её до потери сознания. Чтоб ничего и никого не помнила, кроме меня. Только меня одного знала, всегда хотела и вспоминала. Никого больше. Не отдам.
Только моя…
Эва
Удивительно, но я сплю почти весь день. Просыпаюсь ближе к вечеру. И то не пробудилась бы, если бы не расслышала голос Кая, которому, судя по всему, приснился какой-то жуткий кошмар, связанный с его родителями, вернее с погибшей матерью. Никогда прежде не видела его таким. Всё внутри моментально и предательски сжимается порцией беспросветной боли, стоит мне понять, что происходит. Что угодно бы отдала в тот миг, лишь бы стереть всё то, что я различаю в его глазах и чертах лица, без лишних раздумий себе бы забрала, если бы то было возможно.
Но из нас двоих привык брать сам Кай…
Он и берёт. С меня. Сполна. Предварительно затащив в душевую, отпуская в довершение всего минуту, чтобы смириться с этой мыслью и физически подготовиться. Обещание — оно же угроза помочь самому в случае промедления очень даже срабатывает. И да, этого мужчину ничто в этой жизни не остановит, если он собирается получить желаемое. Он и получает. А я открываю для себя новые грани наслаждения. Оказывается, чувствительность организма в такие дни, как у меня, повышена не только по части боли, но и удовольствия, особенно приятно-острого, по грани моего очередного сумасшествия на волне захлестнувшей похоти, которая накрывает до такой степени, что принять его внушительную плоть в себя — как какое-нибудь проклятое благословение… Но я и сама не лучше. Сама ведь, первая к нему тянусь, сама провоцирую, позволяю сделать с собой всё, что ему вздумается, получаю от этого не меньше греховного блаженства, чем мой партнёр. Лишь бы только действительно стереть всё плохое, заменить… собой. Нечего мне ему больше дать взамен.
Хотя его, похоже, всё и так превосходно устраивает…
Последующее приглашение собраться, принарядиться и выйти из дома, прогуляться вместе с ним и посетить вечернее мероприятие городского масштаба — своеобразная награда. В эксклюзивном именном приглашении мужчины в роскошное люксовое место числится “плюс один”, и на тот момент я ещё не знаю, что наш совместный будущий вечер посвящён не только моему препровождению в компании Кая Вернера, потому и выполняю всё с лёгкостью и расторопностью, храня напрашивающуюся улыбку на своих губах, никак она у меня не гаснет в последнее время.
