— То есть… Стамбул? — мрачно и даже зло произносит Адем.
Хм…
Школа. Другая страна.
Неожиданно. С учётом того, чем эта троица занимается.
Занятно…
А пока я думаю над этим, Адем свой разговор быстренько сворачивает:
— Понятно. Скоро буду.
Телефон отключает, прячет тот в карман своего чёрного пиджака. Разворачивается. Судя по всему, на выход, почти окончательно позабыв о нашем существовании.
— Мне нужно уехать, — бросает сухо вместо прощания.
Уверена, так бы и покинул нас, загруженный каким-то своими проблемами, а то, что это именно они — как данность, всем своим нутром чувствую, хотя бы по изменению его настроя. Но Кай его окликает:
— И куда ты?
Неохотно, но мужчина всё же притормаживает.
— Доберусь до Мюнхена, оттуда в Стамбул.
— Что-то случилось?
Последующий тяжёлый выдох со стороны уходящего — самое яркое свидетельство и подтверждение всем моим домыслам.
— Жена, — криво ухмыляется Адем, обернувшись. — Нашлась.
В первую секунду я решаю, что ослышалась.
Он… женат?
Серьёзно?
И что значит, нашлась?
— Вернёшься?
— Посмотрим.
Так и уходит. А я, как стою с приоткрытым ртом, так и остаюсь с ним в таком виде, даже после того, как Кай возобновляет наше обоюдное шествие к вип-зоне на втором уровне заведения, далеко не сразу всё же решаясь у него тихонько спросить:
— Он, правда, женат?
Почему-то до сих пор не верится…
А ещё посещает несуразная и очень низменная мысль о том, что и Кай — тоже, женится когда-нибудь. Все ведь, так или иначе женятся. Рано или поздно. Заводят семью. Детей. И…
Не со мной будет этот союз, разумеется.
И от этой мысли…
Грустно. Тоскливо. До такой степени, что аж в груди щемит.
Дура я, вот да!
Идиотка полнейшая!
— Да. Четырнадцать лет, как в браке.
Дальше…
Я зависаю.
Сколько?
— Ого, — единственное, что я соображаю вслух. — Рано он женился.
— Да. Есть такое, — пожимает плечом Кай.
Прежде пропитывающее его напряжение постепенно отступает. По интонации различаю. Он ведёт меня по ступеням, аккуратно поддерживая за талию, изредка ловя мой длинный подол, не позволяя никому, кто попадается на пути, задеть или хоть как-то потревожить меня. И эта его на первый взгляд мимолётная предупредительность, проявленная как бы невзначай… щемит в моей груди теперь ещё крепче, чем прежде.
— А что с ними случилось? Она правда, пропала? — интересуюсь, чтобы хоть как-то абстрагироваться от собственных чувств, которые совсем неуместны и неправильны.
— Ага. Сбежала от него, — не сразу, но отвечает на мой вопрос Кай. — Откуда вдруг столько интереса к Адему? — прищуривается, едва мы останавливаемся, и внимательно вглядывается в моё лицо.
Звучит, почти, как ревность…
Мне бы погасить, переиначить это направление разговора, зная, как быстро закипают эмоции в мужчине передо мной, и чем это может обернуться для нас обоих, но маленькая шальная часть меня не желает никому покоя, так и подталкивает сказать:
— Других интересных тем для обсуждения пока не нашла, — откладываю взятую с собой сумочку в сторону, приподнимаюсь чуть выше, заново ловлю мужскую ладонь и тянусь к нему ближе, покрепче перехватываю наши сцепленные вместе пальцы, пусть то и выглядит откровенной провокацией. — Подскажешь?
И да, я реально наслаждаюсь последующей реакцией. Совсем не скромно, может быть даже бесстыдно глядя в темнеющий синий взор напротив, пока тянусь ещё выше, к его губам, ловлю тяжёлое дыхание. Очень уж хочется почувствовать свой роковой соблазн как можно ближе, пока у меня есть такая возможность. И да, я не прогадываю ни на гран в этих своих стремлениях. Последующий поцелуй — совсем не с моей подачи, позволяет проникнуться сполна. Глубокий. Жадный. Протяжный. Требовательный. До головокружения. До расползающихся мурашек по коже. И полного забытья о том, где мы находимся, как это может выглядеть со стороны, если вдруг наше уединение будет прервано.
— Лучше покажу, — срывается с его уст хриплое.
Где-то в отдалении слышится торжественная музыка. Она разливается по общему залу нотами очередного пафоса, подтверждающего торжественность и важность происходящего. Для них. Тех, кто там, в отдалении. Не для меня. Весь мой мир сейчас — этот исключительный мужчина. Мой. И пусть не по-настоящему. В моём сердце и душе — всё реальное. Не будет другого. Никогда. А я сама вспоминаю об остальном лишь после того, как Кай от меня отстраняется. Совсем ненадолго. И лишь для того, чтобы развернуть лицом к тем, кто там — внизу. Вынуждая меня ухватиться обеими ладонями за спинку ближайшего кресла, которое служит моим единственным прикрытием, едва подол платья задран через вырез на моём бедре и частично отведён в сторону, а мужчина пристраивается сзади, забираясь под тонкую ткань, под которой и нет абсолютно никакой преграды к моему обнажённому телу и пробуждённому желанию.
