Неужели думает, что меня так легко заставить?
Я задумалась. До сих пор мы с мачехой избегали общения. По обоюдной негласной договорённости.
Опять же, сперва я училась в Пансионе, потом — в Академии.
Со второй семьёй отца мы пересекались лишь на каникулах, и то, я приезжала, только если ну никак не отмазаться, предпочитая даже Новый Круг и День Явления проводить в кампусе. На Новый Круг, там, конечно, пустовато, но вот День Явления всегда удавалось проводить среди друзей. С единокровными сестрами (м-м-м… тут, кстати, есть нюанс! общей-то крови в нас нет, правильнее всё же называть детей Юлианы и отца сводными мне) и братьями мы не сдружились. Близняшки раньше, когда были помладше, липли, конечно, как все девчонки к старшей сестре, а потом их как подменили. С развитием особенностей телепата — отличительная черта всех фениксов — я стала всё отчётливей различать в излучаемых сёстрами эмоциях зависть и горечь. Сомневаюсь, что Лизетта с Жоржеттой сами додумались мне завидовать. Как по мне, они обе очень хорошенькие. Были бы. Если б немножко откормить…
— Вашей светлости нужно отдельное приглашение? — раздражённо спросила Юлиана, обернувшись и заметив, что я не сделала ни шагу.
Я пожала плечами и пошла за ней. С Юлианы станется слугам приказать скрутить меня. И слуги в любом случае послушаются хозяйку. Ну, кроме Сванхальдора. Но вот старого и преданного мажордома тоже как-то подставлять не хочется.
Что-то мне подсказывает — знакомиться с предполагаемым женихом на руках слуг, спелёнатая, как младенец, не самая лучшая идея. То есть, я бы, конечно, не против попытаться убедить предполагаемого супружника в своём буйстве, чтоб подумал получше, стоит ли брать такую дефективную в жены, но… от Юлианы всего можно ожидать, в том числе «устроить знакомство», привязав меня к кровати, а потому лучше не провоцировать её, шрявь такую!
Ничего они мне при отце не сделают.
Вот только почему у мачехи такой торжествующий вид?
Не к добру. Это как пламень ясно.
Глава 7 Жених, или сватовство герцога МакОртаза
Ингури
за сутки до настоящих событий, особняк Майер, провинция Тель-Флёр
Последний раз я видела герцога МакОртаза шесть лет назад из окна пансиона. С четвёртого этажа. Из чердачного окошка, если быть точнее. До сих пор помню, как холодно было… с улицы врывался колючий снег и ледяной ветер пробирал до костей. Я стояла, вцепившись обеими руками в антимагическую решётку и смотрела, как герцог забирает Марчелу. Навсегда.
…Она плакала, не хотела с нами расставаться… Ну, это официальная версия. На самом деле Марчела не хотела умирать. И ещё больше — умирать мучительно. С тех пор, как тётка сообщила ей, что не потерпит в своём доме нахлебницу, а потому выдаёт её замуж за соседа-герцога, Марчела потеряла покой и сон. Мы все пытались помочь предотвратить эту свадьбу, кто чем, даже преподобные сёстры. Я тоже писала отцу с просьбой помочь, но ответа не получила.
Я была с Марчелой, когда за ней пришли, и даже помогла выпустить «первую порцию» цепных псов МакОртаза в окошко…
Когда меня связали и блокировали магию браслетами, заперли на чердаке. Больше во всём Пансионе никто не воспротивился драгхам в открытую.
Подойдя к крытому мобилю, герцог поднял взгляд, и не обращая внимания на невесту, какое-то время смотрел прямо на меня. Я помню, какой ужас тогда меня сковал. От одного его взгляда…
Вблизи дедуля МакОртаз оказался ещё ужасней.
Внешне привлекательный, как все драгхи. Это я от злости называю его дедулей. Скорее, мужчина средних лет с суровой складкой у губ и сединой на висках — остальная шевелюра герцога угольно-чёрная. Красивое лицо. Можно даже сказать, мужественное… если бы не следы всех пороков на нём.
Стоило герцогу повернуть голову в мою сторону, как из глаз драгха на меня вдруг уставилась сама тьма. Чёрная, всепожирающая. Вертикальные зрачки расширились, занимая всю радужку.
И меня потянуло вдруг к этой тьме. Как магнитом. То есть меня-то не тянуло. Просто ощущение возникло, словно на шею поводок накинули и дёрнули. Но стоило понять, что мне пытаются навязать волю, как натяжение тут же сошло на нет. Ну и ухмылка садиста тоже поспособствовала моему экстренному торможению.
Таким взглядом на нас смотрят лишь драгхи. Как на обед. На сочный бифштекс.
Стоило мне застыть посреди комнаты, отставая от мачехи, в глазах драгха мелькнуло что-то похожее на недоумение. В следующую секунду ментальный ошейник, внушаемый чужой волей рванули снова. На этот раз сильнее! Но я застыла на месте статуей.
И вдруг от герцога отделилась какая-то тень! По спине пробежал ледяной холодок. Чёрный смерч метнулся ко мне через всю комнату и было даже удивительно, что ни отец, ни Юлиана не замечают его. Сконцентрировавшись, я окружила себя кольцом пламени. Смерч принялся расти, расширяться, а огненное кольцо — таять. Но ближе эта чёрная воронка приблизиться не могла, что, судя по тому, как на щеках герцога заходили желваки, жутко разозлило «жениха».
…Отец с герцогом вернулись к начатому ранее разговору. Герцог надменно сообщил, что делает большое одолжение дому Майер, принимая меня без приданого.
Было там приданое или нет, я так и не поняла. Вроде отец собирался возразить, но в последний момент его остановила Юлиана. Она решительно пересекла кабинет и положила руку на локоть отца.
— Пусть подойдёт и поставит свою подпись, — по-прежнему обращаясь к моему отцу, сказал герцог. — Я приеду к её совершеннолетию в академию. Мне нужен будет пропуск.
Юлиана пихнула отца локтем, и он поспешно приказал мне «делать то, что говорит его светлость».
7.2
— Нет, — ответила я, качая головой и оставаясь на месте.
— Ингури! — процедила мачеха, но герцог жестом заставил её замолчать. Сам же резко повернул голову в мою сторону.
— Не советую говорить мне нет. Невеста. Плохая примета перечить жениху перед свадьбой.
— И всё же нет.
Герцог ухмыльнулся очень многообещающе и отвел взгляд. Не успела я выдохнуть с облегчением, как герцог вдруг сказал моему отцу:
— И всё же она мне подходит. Не хочет подписывать — значит, консуммация брака произойдёт сегодня. Мне нужны гарантии
Но судя по тому, как расправил отец плечи, он успел вспомнить, что он — барон, а не какой-то мелкий дворянчик.
Мама же моя была вождём! Она оставила свой народ, оставила Солнечную Долину, спускаясь вслед за отцом в человеческие земли…
Отец не ждал, что она согласится. А после долго не мог поверить своему счастью. У фениксов есть традиция: приглашая жену в свой дом, мужчина совершает подвиг в её честь и преподносит ей Дар Жизни — для каждой пары он свой. Девушка обязана его принять, даже если намерена ответить отказом. Так вольный народ чтит своих женщин.
Наш обычай гораздо красивее людского. Люди ценят деньги больше поступков.
Отец слышал об этом обычае и потому спросил маму, чего бы ей хотелось. И поклялся добыть это, чем бы то ни было. Мама ответила, что ничего не нужно, просто он останется должен ей желание. Отец дал слово, что исполнит всё, что она попросит… А мама попросила свободы для меня. Когда меня забрали с островов, я ничего не сказала отцу. Он сам пришёл говорить со мной, сказал, что его слово, данное маме, всё ещё в силе. И я сама вольна выбирать себе господина. Мужа. Понятие свободы у людей и фениксов всё же очень разное.
…До меня отцу, конечно, нет дела, у меня нет иллюзий на этот счёт. Но позволить гостю порочить имя своего рода, в своём доме…
— Удачная шутка, герцог, — проговорил барон Майер с ледяной улыбкой. В этот момент я готова была простить ему всё: равнодушие, холодность, даже то, что позволил забрать меня из Долины. — Мы оценили. Уверен, все, кроме моей дочери. Ровно через три дня, четырнадцатого разноцвета вы можете официально претендовать на её руку.
