И в этом вопросе Эдгар показывает себя дотошным исследователем, который задает вопросы даже о мелочах.
— Думаю, я смогу что-нибудь придумать, — обещает Эдгар через полчаса или даже целый час беседы, захлопнув папку, в которой сделал острым карандашом несколько заметок.
— Только пожалуйста, без всяких заумных изысков! — говорю, спохватившись. — Я только недавно пережила отравление и острый аллергический шок. Не хотела бы есть что-то тяжёлое.
— Тебе понравится мой суп из утки, — обещает повар.
Эдгар собирается уходить.
Немного поколебавшись, я задаю вопрос:
— Вы давно работаете на эту семью?
— Очень.
— Глеб… Какой он?
Глеб. Как непривычно называть Бекетова по имени! Ощущение, что я совершаю нечто запрещённное и непристойное, что-то сладко ёкает внутри у самого сердца.
— Глеб? Хм… Он любит шоколадный торт Захер, телятину с острым соусом. Глеб не переносит сыр с плесенью и считает луковый суп извращением.
— Что-что? — удивляюсь, потому что хотела узнать о другом.
Эдгар улыбается:
— Я запоминаю людей по тому, что они едят и как. Тебя я точно запомню. Ещё ни разу в моей работе не приходилось сталкиваться с таким большим количеством всяких «но».
— Ой, можете не заморачиваться на мой счёт. Просто отварите куриную грудку и немного гречки. В последнее время в доме мачехи я только так и питалась…
— Выше нос, девочка. От меня ещё никто не уходил голодным и расстроенным.
* * *
Голодной я точно не осталась. Но вот расстройства избежать не удалось.
Время в томительном ожидании тянется невероятно медленно. За дверью стоит противный Денис, который временами даёт о себе знать, постукивая по двери то ли дубинкой, то ли пистолетом.
Хорошо, что не входит, а то бы я сошла с ума от страха и беспокойства.
Меня тревожит, что Бекетов не появляется. Неужели переговоры с отцом затянулись настолько долго? Или они уже обо всём договорились?!
Вдруг Бекетов решил сбросить проблемный груз?!
Ведь даже сексом Бекетову не удалось со мной заняться, я едва не умерла…
Из комнаты я никуда не выхожу. Прислуга приносит еду и напитки прямиком в спальню.
— Ваш ужин.
Ужин?! Чёрт побери…
Из предложенного я выбираю фруктовый салат и съедаю совсем немного. Аппетита нет. Есть не хочется, хочется увидеть Бекетова.
Но он не собирается появляться.
Подойдя к двери, я стучу и прошу забрать поднос. Дверь немедленно распахивается. В проёме появляется мерзкая рожа Дениса с грязной ухмылкой.
— Моя смена длится до самого утра. Будет долгая и тёмная ночь, — нагнетает ужаса.
— Забери поднос, — отвечаю, не обращая внимания на слова охранника со скрытой угрозой.
— Выйди и поставь на столик, — предлагает Денис, отойдя на метр от двери.
Он наблюдает за мной с аппетитом падальщика, который только и ждёт удобного момента, чтобы напасть исподтишка.
Собирается выманить меня в коридор, чтобы потом напасть на меня, объяснив произвол тем, что я самовольно покинула комнату.
— Можешь не протирать во мне дыру взглядом. Надеяться не на что! Я не собираюсь пересекать границу. Не стой бесполезным дурнем, забери поднос! — повторяю ещё раз и опустив поднос на пол, лёгким пинком заставляю металл скользить по дорогому паркету, натёртому до блеска.
— Ты такая болтливая, — говорит тоном, не предвещающим ничего хорошего.
— А ты такой огромный шкаф! — выпаливаю от страха. — Но чем больше шкаф, тем громче он падает.
Потом захлопываю дверь, закрыв изнутри на тоненькую цепочку.
— Цепочка? — тихо спрашивает Денис и проводит по двери чем-то тяжёлым, звуком действуя на мои взвинченные нервы. — Она такая тонкая…
Кажется, он собирается добавить порцию грязных обещаний, но его прерывают.
— Дэн, тебя требуют на пост. Срочно, — слышится голос второго мужчины.
— Иду. Здесь постой.
— Поднос заберёшь? Тебе как раз по пути!
В ответ слышится матерок, но всё же Денис забирает поднос и судя по топоту его ног, он уходит. Прислушиваюсь к тому, что происходит за дверью.
Новый охранник не пытается войти и как-то запугать меня. Он стоит молча. Я в относительной безопасности, потому что заперлась на цепочку!
Однако Денис обещал вернуться. В таком случае цепочка его не остановит.
Я почему-то верю в слова этого ублюдка, верю в возможность того, что он может войти и ни одна дверь не станет помехой, ведь у него есть барское разрешение измываться надо мной.
Цепочка Дениса не остановит.
Я обвожу взглядом комнату в поисках подходящей мебели. Пожалуй, вон тот миленький комод на гнутых ножках сгодится. Скатываю ковёр и толкаю комод.
С виду такой маленький, но тяжеленный до ужаса. Дерево натуральное, не прессованный картон!
Ножки комода с трудом передвигаются по полу, оставляя ужасно глубокие борозды.
— Ещё немного… Ещё чу-у-у-у-точку… Последний бросок… Мы почти на финише! Соберись, тряпка! — подбадриваю себя, упираясь пятками в пол и толкая задом комод в сторону двери.
Кажется, готово! Осторожно пробую открыть дверь, она наталкивается на край комода. Хорошо, хоть какая-то преграда!
Пот с меня льётся градом. Я ещё не настолько хорошо чувствую себя после отравления, чтобы лихо справляться с передвижением мебели. Опускаюсь на пол, переводя дыхание.
Внезапно из-за двери слышится:
— Отойди в сторону, — звучит знакомый, хриплый голос.
Дверь распахивается. Ну, почти распахивается, ударившись о комод.
— Марианна, открой.
— Бекетов, это ты?!
— Я. Открой дверь.
— Не могу-у-у-у, — стону, ударившись лбом в колени. — Неужели нельзя было прийти на пять минут раньше? Я так старалась, что сил не осталось!
— Забаррикадировалась? — догадывается. — Ладно. Сиди. Я через окно войду. Только открой для меня двери балкона. Справишься без происшествий?!
— Очень на это надеюсь.
Я распахиваю балконную дверь и жду появления Бекетова. Он перебирается на балкон Бирюзовой спальни с балкона соседней. Наверняка у соседней комнаты тоже какое-то очень помпезное название.
Главное сейчас другое — мужчина, ворвавшийся вихрем, и мои мысли, устремившиеся галопом в его направлении.
— Привет, Глебушка.
Чёрт. Всё-таки не сдержалась.
Бекетов словно невзначай опускает правую руку на пряжку ремня, иронично выгибает светлую бровь.
— Напрашиваешься, Проблема?
Глава 6
Бекетов
— Всего полдня тебя не видел, а ты уже совсем распоясалась…
Наступаю в сторону мелкой.
— Надо бы тебя хорошенько…
На языке вертится матерное.
Неприличные и грязные мыслишки берут верх над разумом. Марианна же глазеет на меня так, словно съесть хочет.
— Я тебя так сильно ждала! — выдыхает и сама делает шаг навстречу.
Такой крохотный, нерешительный шаг в мою сторону. Но этого хватает, чтобы захотеть большего и заключить её в жадно-грубые объятия.
Я на неё зол. Теперь ещё больше, чем прежде.
Потому что теперь всё, к чему я стремился, оказалось прохеренным.
По её вине!
Можно бросить на могилу своих стремлений большой венок с чёрной траурной лентой.
— Ой! — стонет, когда пальцы жадно мнут её попку.
Признаюсь, я часами могу разматывать грязные, взрослые фантазии о её тугой, кругленькой попке с молочно-сахарной кожей. И вся она именно такая, напоминает конфетку. Причём упаковка не имеет значение. То, что мне нужно, прячется под шмотками.
Пальцы сами путешествуют по её телу, изучая кожу впалого живота, покрывшуюся мурашками от прикосновения, обводя тугую, крепкую грудь с торчащими сосочками.
Девчонка льнёт ко мне крепче, гладя по груди, едва не мурлыкает, только протестующе постанывает, когда хватка пальцев становится слишком жёсткой.
Как же мне её вытрахать хочется… Чтобы не бесила и не волновала кровь!
— Я по тебе соскучилась, а ты по мне скучал? — заглядывает в глаза.
