Целый час на экране под тихо мурлыкающую музыку и журчание воды расхаживали полураздетые девушки. Они расхаживали по пляжам, паркам, садам, расхаживали по узким улочкам старинных городков, заходили в шикарные виллы, купались в бирюзовых подсвеченных бассейнах, ездили по серпантинам на роскошных кабриолетах.
Сперва Валенсия думала, что это такая реклама красивой жизни, которая ждет учениц, если они будут хорошо учиться.
Но потом в кадре стали появляться мужчины, и характер рекламы несколько изменился.
Мужчины были молоды, мускулисты и спортивны. Сначала они мило беседовали с полураздетыми девушками за столиками вечерних кафе, ездили с ними на кабриолетах, гуляли под ручку на улочках. По мере того, как вечерело, они начинали девушек к себе ненароком прижимать, а руки то и дело оказывались на тонких девичьих талиях.
Дальше события развивались предсказуемым образом.
Вот полураздетые мужчины и полураздетые девушки на ночных пляжах под луной. Вовсю целуются под шум прибоя. Вот они уже плавают вдвоем в подсвеченных бассейнах, и он прижимает ее к борту, одной рукой лаская спину, а другой развязывая завязку на трусах.
А вот они уже в постели под балдахином, раскиданы по подушке длинные, светлые волосы. Мужчина нависает над уже полностью раздетой девушкой, как лев над добычей, вдавливает ее в кровать, сверху падает полупрозрачная завеса от комаров и чужих взглядов, но сквозь нее вполне можно разглядеть согнутые в коленях женские ноги и мужские возвратно-поступательные движения.
Конец.
Валенсия недоуменно смотрит на почерневший экран. В голове крутится один вопрос. Ват зэ фак?! Какого хрена это было и зачем нам это показали? Если это учебный ролик, то чему он должен научить? Или это психологический тест? Показать, а потом наблюдать реакцию. Что будут делать ученицы? Полезут в душ мастурбировать? Попрутся в ночные клубы искать на жопу приключений? Кстати, а ночные клубы тут есть? А камеры видеонаблюдения в этой комнате?
Надо бы найти этих двух сучек и расспросить. Но пока рано. До прощения далеко. Задница болит так, словно побывала на субботнике и пропустила через себя целую роту патрульно-постовой службы.
За окном уже темнело. Небоскребы зажигали огни.
Самое время сделать то, что нужно было сделать еще утром. Пойти на разведку. Обойти весь этаж, поискать пути отступления. Оценить положение. Понять, что делать дальше.
Коридор ее встретил мертвой тишиной и полной пустотой.
Она быстро пробежала мимо комнаты Льен, откуда неслись мяукающие звуки какой-то азиатской музыки. Мимо комнаты Селены, где музыки не было, зато доносились хриплые вскрики и удары о боксерскую грушу. Селена поддерживала себя в боевой форме.
За комнатой Селены начиналось царство отбракованных. Комнаты тех, кого выгнали из проекта. Их было больше двух десятков, пустых гигантских помещений с минимумом мебели, покрытой белыми чехлами. Некоторые из них были закрыты. Другие стояли с дверями нараспашку.
Коридор тянулся вокруг небоскреба, заметно загибаясь влево. Валенсия даже дернулась от неожиданности, когда из-за поворота показались большие запертые двери. По бокам стояли двое охранников в бронежилетах и с автоматами.
Один преградил ей путь.
— Вам сюда нельзя, леди,
— Туда — и не собираюсь, — сказала Валенсия. — Дальше иду. А что там?
— Лестница. И апартаменты босса.
— Эй! — вскричал второй. — Чего болтаешь? Забыл уже?
— Проходите мимо. Не задерживайтесь, — сразу посуровел первый.
— А если я хочу поговорить с боссом? Мне что делать? Записку вам писать, чтобы передали?
— Ага, — сально ухмыльнулся второй. — За письку.
Он откровенно раздевал ее глазами, хотя и раздевать особо было незачем. Все и так было видно.
Валенсия поймала себя на мысли, что стесняется своего секс-шопного школьного костюмчика.
— Слышь, новенькая, — сказал второй. Его маслянистый взгляд не поднимался выше ее грудей. — Тебя куда поселили? В восьмой?
— С какой целью интересуетесь? — она услышала эту надменную фразу в каком-то сериале и с тех пор вставляла ее к месту и к месту.
Он ухмыльнулся.
— Ясен пень с какой! Зайду к тебе ночью после смены.
— На предмет чего? — вторая услышанная фраза.
— Блин, краля. Ты по-человечески можешь разговаривать? На предмет потрахаться, конечно, чего же еще? Ты же шлюха. Вот и зайду. Деньги есть, не волнуйся. За классику сколько берешь? Ну и плюс за щеку присунуть.
Она подняла голову и взглянула в его мутные глаза.
— Я. Здесь. Не работаю.
И быстро пошла прочь. Дальше по коридору.
— Ишь ты, курица, — услышала она за спиной.
— Да они все такие, — тихо сказал первый. — Как здесь оказываются, тут же изо всех щелей говно лезет. Забей.
— Хрена с два я забью, — пробормотал второй. — Только после того, как ей забью по самые помидоры. Смотри какая! Попкой туда-сюда…
Она почти побежала.
Какого лешего на нее клюют одни уроды? Или других просто не существует?
Когда охранники с их дверью скрылись за поворотом, она остановилась отдышаться.
И тут же услышала чей-то тихий плач.
Плакали за стеной, в одной из покинутых комнат.
Дверь в нее оказалась закрытой, но не запертой.
Валенсия осторожно заглянула внутрь.
У балконного окна сидела на полу африканка в желтой клетчатой юбчонке, и самозабвенно рыдала.
— Привет, — Валенсия шагнула в комнату. — Тебя кто-то обидел?
Африканка сразу обрубила плач, будто его и не было, и воззрилась на нее, как на привидение.
— Ты кто?!
— Новенькая. Меня сегодня привезли.
Африканка скользнула взглядом по ее клетчатой юбочке и немного успокоилась.
— Тебя ведь Наоми зовут?
Она кивнула и спросила:
— Что ты здесь делаешь? Если ты новенькая, ты должна сейчас быть в своей комнате. Ждать хозяина, который придет с тобой знакомиться.
— Да ты что! Какая неожиданность. А меня никто не предупреждал.
— По крайней мере со мной так было. И с некоторыми другими девочками.
— И в чем заключается это знакомство? Он приносит бутылку вина, конфетки и цветы?
— Нет, — недоуменно отвечает Наоми. — Зачем? Вино в комнатном баре есть. Хозяин приходит, мы занимаемся сексом, потом спим, утром снова занимаемся, а потом он уходит.
— А. Вот даже как.
— Конечно. В этом смысл знакомства. Если хозяин покроет тебя два раза, считай повезло. Он тебя отметил. А если ни разу, или вообще не придет, значит надолго ты здесь не задержишься.
— А если я не приду?
Наоми округлила глаза.
— Такого еще никто не делал. Наверное, приравнивается к «он не пришел». А может что похуже. Я бы на твоем месте бежала сейчас к себе сломя голову.
— Так скоро и сделаю. После того, как ты ответишь на вопрос. Почему ты плакала?
— Я не плакала.
— Ну да, извини, не плакала. Ревела, как белуга. Так будет точнее. Тебя кто-нибудь обидел?
— Какое тебе до этого дело? — тихо спросила она.
— Ровным счетом никакого. Но я, как любая эгоистка, думаю о своей безопасности. И если рядом кто-то плачет, значит безопасности нет. И надо бы разбираться. Тебя охранники обидели?
— Какие охранники?
— Те, что за поворотом у дверей стоят. Они кого хочешь обидят.
— Меня они не обижали. Я их даже не видела.
— Повезло. Тогда в чем же дело?
Наоми долго молчала. Взгляд испуганно бегал.
— Я думаю, они сегодня ночью придут за мной, — наконец прошептала она.
— Прости. Они — это кто?
Она вскочила и приблизилась к Валенсии.
— Люди за стеной.
И закрыла ладошкой рот.
— О них лучше не разговаривать. Они услышат где угодно и ночью придут и за тем, кто говорил, и за тем, кто слушал.
— Суровые люди.
— Разве ты не слышишь их шаги?
Валенсия сделала вид, что прислушивается.
— Увы, нет. Наверное, я не достойна их слышать.
— Идем со мной!
Наоми выбежала в коридор и подбежала к внутренней стене, где за весь путь от своей комнаты Валенсия не встретила ни одной двери, ни одного намека на то, что там находится. Доступны ей были только комнаты внешнего кольца.
