Все чего я хочу сейчас — трогать ее, быть в ней. Хочу стоны ее слышать, и то, как скучала.
Я думал, потерял ее навсегда. Целый месяц без нее, это было похоже на чертов мрак. А теперь она здесь, в моей комнате. Дрожит, в ожидании меня. Маленькая моя девочка…
Она слышит меня. Вздрагивает, обернувшись, застывает, смотрит на меня огромными голубыми глазами. А я иду, понимая, что сдохну лучше, но больше никогда ее не отпущу.
Дрожит. Чувствую биение ее сердца. Наклоняюсь и вдыхаю запах ее волос, касаясь губами шеи.
— Больше не делай так, — шепчет, едва слышно. Ее пальцы касаются моих плеч, а у меня вены крутит. Только сейчас, чувствуя ее, могу осознать, как сильно истосковался.
— Никогда, мелкая, слышишь? Никогда девочка моя…
В уголках ее глаз появляются слезы. И я ненавижу себя за то, что снова делаю ей больно.
— Марго… у вас с ней…
Обхватываю ее лицо руками, не даю договорить. Этот такой бред — то, что беспокоит ее сейчас. Если бы она знала, насколько я на ней повернут, не задавала бы таких глупых вопросов.
Веду пальцами по губам ее, вижу, как хочет. Сама с ума сходит от голода и в то же время дико стыдится этих ощущений. Такая чистая, такая юная, еще не развращенная девочка. Моя. И от этой мысли срывает последние клеммы.
Обхватываю ее шею, второй рукой сжимая бедра, врезаюсь в нее, обрушиваясь на ее губы.
— Нам… нам поговорить надо… — шепчет, едва отстранившись.
Позволяю ей отойти на шаг. Раскрасневшаяся, волосы спутаны, губы ее пухлые от поцелуя кажутся еще больше. Бретелька платья спала, открывая моему взору ее правую грудь. Понимаю, что в таком состоянии я не смогу построить и пары предложений.
Подцепив пальцем вторую бретельку, медленно, наслаждаясь приятным чувством предвкушения, стягиваю и ее.
— Никаких, разговоров, Вика, — не узнаю свой голос, скрипучий.
Она вздрагивает, когда касаюсь ее соска. Пару движений и он твердеет под моими пальцами. А когда я слегка сжимаю его, сладкий стон рвется из ее губ.
Вика тянется ко мне. Тянется к губам, целуя. Проникаю языком, и это чистый кайф. После долгой разлуки чувствовать ее вкус, дышать ей, трогать ее. Срываю с нее платье. Стягиваю вниз белье. А потом от своей одежды освобождаюсь. Она замирает. Смотрит на меня, закрывая руками грудь. А у меня стояк такой — кажется, сейчас взорвусь к чертям.
Убираю за плечо пряди ее волос, любуюсь ее бархатной бледной кожей, ее тонкой фигурой. Накрываю ладонью ее грудь — идеальна, словно создана для меня. Наклоняюсь и шепчу, лаская губами ее кожу.
— Ты- моя самая горячая фантазия…
Смущается, а у самой глаза пьяные, одурманенные. Не хочу, чтобы закрывалась. Она — моя. И в эту ночь я собираюсь взять ее полностью. Каждый сантиметр ее тела попробую, каждую клетку пропитаю собой.
Все, что было до нее — обнулилось. Потеряло какой-либо смысл. Все прежние связи кажутся грязными, ненужными. Я всегда брал, ничего не давая взамен. А сейчас, готов сделать все, только бы почувствовать, как она кончает, только бы видеть глаза ее в этот момент и понимать, что моя она. Не только телом, но и душой.
С ее губ летят тихие мольбы. Она хочет этого. А я хочу немного поиграть с ней.
Подхватив за талию, усаживаю на стол. Развожу ее ноги шире, поглаживая бедра. Мои губы снова на ее губах. Чувствую, как ее пальчики царапают мою спину, она тянется ко мне.
— Скажи, — голос совранный, хриплый. Она замирает, когда я отстраняюсь, растерянно смотрит.
Губы кривит улыбка. Маленькая, неискушенная кошка. Вот ты и попалась.
— Скажи это. Я хочу услышать.
Она хмурится. Красный румянец заливает ее щеки.
— Илья, — снова стон, когда мои губы накрывают ее грудь. Выгибается дугой, требуя большего.
Ну уж нет. Я получу от этой ночи больше, чем просто секс.
Пальцы скользят по клитору, по уже влажной плоти. Шипит, трется о руку, а я отстраняюсь. Перед глазами снова воспоминания — то чертово сообщение и мысли, как трахать ее будет, что себе ее заберет. И это как чертов триггер. Готов сожрать ее, пометить, заклеймить собой. Чтобы больше никто, ни одна падаль не смела. Чтобы только моя. Только со мной.
Она молчит. Это злит меня.
— Скажи, — рычу.
Зверь рвется наружу, и я едва могу сдерживать себя. Губы на ней, она изгибается, пытается сама устроиться на нем, но я торможу ее, удерживая.
— Скажи, Вика — с нажимом, глядя в ее глаза.
— Хочу тебя, Верх. Хочу… — шипит от злости.
Скулы сводит от ревности.
— Меня хочешь… или его?
Она поднимается, ее губы у моих, а сама в глаза смотрит открыто так, что внутри все сжимается.
— Тебя. Только тебя. Всегда.
Твою мать! Это чистый кайф. Резким движением поворачиваю ее на бок. Испугана. А когда я врываюсь в нее, на полную, с ее губ слетает тихий стон. И это, бл*ть, полное безумие. От каждого движения — дрожь по телу. Будто девственник. Месяц воздержания, и теперь, когда она здесь… я едва могу справляться с собой и не сойти с дистанции раньше времени.
Вика отворачивается, чувствую, как напряжена. Она уже близко. Голодная, как и я. Сжимаю ее бедра, ласкаю пальцами ее грудь, а она еще больше еще громче стонет. Никогда. Больше никогда не отпущу ее. Не позволю уйти. Убью каждого, кто только в ее сторону посмотрит. Моя.
Беру ее за подбородок. Губы пухлые свои приоткрыла, смотрит на меня потерянным, безумным взглядом. Пальцем веду по ее верхней губе. Выхожу и вхожу на полную, наклонившись, ловлю ртом ее стон.
Выпускаю ее лицо, она отворачивается, уносясь в космос обратно. А я надышаться не могу, насмотреться.
Не понимаю, как это происходит. В один момент в моих руках оказывается телефон. Включаю камеру и начинаю запись.
Продолжаю трахать ее. Жадно трахать. Так, что при каждом моем движении, стол под нами отдает противным скрипом.
— Вик… — зову ее, замирая. Она поворачивается. Видит камеру, удивленно впивается в меня глазами.
— Что?
— Ты мне доверяешь?
Она молчит. Только головой кивает. А меня уже совсем другое волнует. Хочу услышать от нее ответ.
— Ты скучала? Там без меня… скучала?
В первые секунды не понимает, что происходит. И следующее мое движение внутри нее, уносит последний крохи разума. Трахаю ее, стискиваю пальцами нежную плоть, бедра ее ласкаю.
Она молчит, и это бесит меня.
Останавливаюсь. Вика рычит. Поворачивается, смотрит на меня волком. Губы кривит улыбка, и теперь я чувствую, что вот-вот кончу от одного только взгляда голодной волчицы. Наконец выпустила когти. Наконец она стала прежней.
— Я задал тебе вопрос. И пока не ответишь, я не дам тебе кончить, девочка, — произношу с улыбкой. А она в камеру смотрит.
Пару секунд неизвестности — как чертова вечность. А потом Вика просто берет и подтягивает меня к себе, схватившись за шею. Ее язык касается моей груди. Она ведет языком по моей коже, ни на секунду не сводя глаз. В потемневшем взгляде такие черти скачут, бл*ть.
— Да, — в самые губы. Сжираю ее. Притягиваю к себе целуя, а потом снова отпускаю, вбиваясь в нее по-полной. Она извивается, я вижу, как ее тонкие пальцы скользят по гладкой поверхности стола, царапая деревянную поверхность ноготками. Ласкаю ее грудь, и чувствую, как она начинает кончать. Каждый спазм ее лона, каждый стон ловлю и запоминаю на камеру.
Знаю, что придется уйти с рассветом. Боюсь, я дико боюсь остаться снова без нее. Хочу урвать хотя бы кусок. Хочу хотя бы так, частичку ее, хоть клочок того кайфа, что мы разделяем сейчас. Страх того, что она снова уйдет все еще сидит внутри. И мне страшно думать о том, что я могу остаться один. Что ее не будет. Эти мысли выводят из себя, выматывают.
Глава 8
Вика
Мое тело изнеможенное. От его поцелуев и ласк, от его губ и рук. Я в его объятиях горячих, и это самое лучшее место на планете. Это мой рай. Высокий, татуированный, показавшийся мне бандитом при первой встречи и так сильно влюбивший в себя уже на второй. Я люблю его. Всецело, каждой клеточкой тела. Я люблю его так сильно, насколько это вообще возможно. И его руки — это единственное место, куда я хочу возвращаться каждый день.
