Шон:
И опять его аргументы бесспорны, меня уже начало порядком раздражать то, что он везде прав, теперь будет отчитывать меня как мальчишку… Я не позволю… Ведь где–то я тоже должен быть прав…
— Я понимаю, что не могу вам указывать, и понимаю, что не должен был слышать вашего разговора, но раз так получилось, что я его все–таки услышал… И то, что я услышал, мне не очень понравилось… — я старался говорить ровно, но руки мои вспотели от напряжения. — Во–первых, вы не имеете права так обращаться с вашими сотрудниками, на месте этой бедной девушки я бы давно бросил вам заявление на стол, — что сказать «во–вторых», я не знал…
Рэндом:
О, так вот в чем дело. Наша Мари произвела на мальчика впечатление. Хм.
— Если бы эта «бедная девушка», — я не удержался от легкого сарказма, повторив его слова, — бросила заявление мне на стол, я бы не сильно расстроился. По ее милости мы уже несколько раз теряем выгодных клиентов. При этом она не только не справляется со своими обязанностями, но и сводит на нет достаточно долгую и утомительную работу всей команды. Так что ей не за что обижаться на меня, скорее, я был слишком мягок с ней.
Шон:
— Был мягок?!! — я уже почти перешел на крик, но, сдерживаясь, все же продолжил. — Если вам она так не подходит, почему бы самому не уволить ее за служебное несоответствие, и вовсе незачем обращаться с ней, как с пустым местом… — Как же хотелось стереть это выражение превосходства и правоты с его красивого личика хорошим ударом в челюсть… но вряд ли я на это осмелюсь, он выше меня и, наверняка, сильней, поэтому я просто с вызовом глядел в его серые глаза.
Рэндом:
— Не думаю, что вас касаются причины, по которым я не уволил Мари, — я усмехнулся, глядя, как яростно он ее защищает. Наверняка, запал на нее. Захотелось поддеть его. — И я не обращаюсь с ней, как с пустым местом. Просто не позволяю ее прелестной внешности влиять на мои решения. Для меня она — сотрудник, не более. Но и не менее. Если вам понятно.
Шон:
— Так вы думаете, что вы настолько неотразимы, что любая прибежит и броситься к вашим ногам, только помани пальчиком? Я уверен, что эта девушка не из таких… Я, впрочем, тоже… — вырвалось, когда понял, что сказал, я густо покраснел, поспешив добавить, — я… имею в виду, что если бы… я бы был тоже девушкой, — я смутился окончательно.
Рэндом:
— Я ничего не думаю, — насмешливо улыбнулся я, пристально глядя на него. — И меня не интересуют те, кто готов бегать, едва их поманят пальчиком. Хотя это тоже не ваше дело. — Я встал и отошел к окну, что–то наш разговор зашел совсем не туда. Я вовсе не собирался обсуждать с ним мои взаимоотношения с Мари, тем более рассказывать, как она бегала за мной первые полгода работы.
Шон:
— Не мое, я согласен, — для убедительности я еще кивнул головой, видя как он отошел к окну, повернувшись ко мне спиной добавил, — И не нужно меня игнорировать, отворачиваться от меня как будто меня здесь и нет. С вашим таким отношением к людям, я вообще не уверен, что вы найдете себе кого–то… — это уже лишнее, и я это понимал прекрасно, но так хотелось его задеть, вывести на какие–нибудь эмоции, ведь он тоже человек.
Рэндом:
— А вот это уж точно не твоя проблема, — если он хотел вывести меня из себя, он этого добился. Я одним движением оказался около него, глядя прямо в расширившиеся глаза.
Шон:
Я вздрогнул от его неожиданного появления около себя, так как мой взгляд был устремлен на бонсай, стоявший у него на столе. Поднял на него свои расширившиеся от удивления глаза и сделал шаг назад, по–прежнему неотрывно смотря ему прямо ему в лицо.
— Ваша проблема в том, что вы считаете себя центром вселенной, — я все никак не унимался
Рэндом:
— Что ты можешь знать о том, кем я себя считаю? — он отступал, я сделал шаг вперед, намеренно вторгаясь в его личное пространство. Мне захотелось испугать его. Какое он вообще имеет право лезть мне в душу? Кто он такой? Мальчишка, который вчера только увидел меня.
Шон:
Он все продолжает наступать, я делаю шаг назад, внезапно испугавшись, кажется, краска отхлынула от моего лица, но я все же продолжил наш с ним диалог.
— Я не знаю, я точно уверен, человек, таковым себя не считающий, не может ТАК обращаться с людьми, мне кажется, вы просто избалованный папенькин сыночек, которому все достается без какого–либо усилия, стоит ему лишь щелкнуть пальцем — и вот оно летит на крыльях ночи, — чего он на меня так уставился… — А другие для вас просто мелкие сошки, средства исполнения ваших желаний, — я сам себя уже перестал контролировать… и что я, правда, знаю о его жизни, но меня теперь ничто не остановит…
Рэндом:
Его почти трясло, а я внезапно успокоился. Отвернулся от него и опять ушел к окну.
— Вы слишком взволнованы, чтобы продолжать этот разговор, — устало сказал я, присаживаясь на подоконник. — Я не желаю выслушивать ваше мнение обо мне, тем более что оно опирается не на факты, а на ваши собственные комплексы.
Я удивился, почему его слова так задели меня. Ведь мне так часто приходилось сталкиваться с подобными представлениями. Мое богатство автоматически делало меня мишенью для подобных нападок, и я принимал их, как часть платы за свой статус. Почему же меня обидели его слова?
Шон:
— Нет, мы уж продолжим, — я не спеша подхожу к нему, теперь, когда он присел, мы сравнялись с ним ростом и мне больше не надо было задирать голову, чтобы взглянуть ему в глаза, — И какие у меня, по вашему мнению, комплексы? — я наклонился к его лицу довольно близко, так же нарушая его личное пространство, как недавно он мое.
Рэндом:
А вот это уже действительно было хамство. Мне следовало бы вышвырнуть наглеца из своего кабинета. Вместо этого я спокойно посмотрел ему в глаза, не делая ни малейшей попытки отстраниться.
— Я не психоаналитик, ставить вам диагноз, — мой голос звучал ровно, никаких эмоций.
Шон:
Я потихоньку начал звереть, глядя на его спокойное выражение лица, он издевается надо мной в прямом смысле этого слова… Чего стоит только его взгляд, как будто я маленький раскапризничавшийся ребенок… Надо признать, это, в общем, так и выглядело… Я все еще смотрел ему в глаза, и мне захотелось швырнуть что–нибудь в него, но я сделал другое: цветок, как раз стоявший на подоконнике, я просто смахнул на пол.
— Да пошел ты, диагноз нужно ставить тебе и я даже знаю, какой…
Рэндом:
— Ну вот, а цветок–то тут при чем? — я присел возле разбитого горшка, не обращая внимания на Шона. Все происходящее было просто сюрреалистичной картинкой. Секретарь орет на шефа и швыряет его цветы на пол. И с какой стати я позволяю ему это? Я вынул из осколков и комьев земли почти не пострадавший цветок. Его еще можно будет пересадить.
