И все же… В чем-то они повторяли одна другую, а то безграничное неземное блаженство, что обещалось мне в смутных мальчишеских видениях и снах, по-прежнему маячило где-то вдалеке.
Временами с одержимостью маньяка я принимался искать это невыразимое, неподвластное разуму, но упорно зовущее меня НЕЧТО в глазах встречных незнакомок, проплывающих чередой в живом потоке улиц.
Удивительно, как можно не свихнуться от такого количества женщин! Сколько пленительных лиц! То утонченных, недоступно-царственных, то простоватых, с пухлыми губками и лучистыми веселыми глазами, то напряженных, с пронзительным, затаенно-жгучим взором, сулящим жестокую страсть, то усталых, с трогательной грустинкой в глазах, то вызывающе раскрашенных, словно кричащих о своем желании, а то расплывчато-водянистых, как акварельный набросок, ангельских девичьих личиков. А сколько ножек! Надменных в своей грациозности, словно любующихся самими собой; и чувственно броских, дразнящих, наплывающих на тебя, как дурнота, и лукавых, не иначе подмигивающих тебе из-под разреза юбки, и по-детски наивных, не совсем уверенных в себе, робко ожидающих поддержки, восхищенного мужского взгляда… Голова шла кругом. Нескончаемой рекой женщины обтекали меня и плыли дальше, ни разу не повторяясь, как не повторяются узоры в калейдоскопе. О, как бы я желал любить их всех! Отдать им всего себя – всю свою молодость, страстность, тоску и веселость, и нежность, и восторг, пока не иссяк бы, не опустошился, не истек до дна, не изошел в поцелуях, не заблудился, не пропал среди тысяч ножек! Я жаждал напиться ими сполна и самому быть выпитым до последней капли.
Порой, не выдержав, я хватался наугад за какую-нибудь проплывающую мимо красоту:
– Девушка, – подбавлял я густоты в тембр голоса. – Простите, но мне за вами не угнаться.
– Зачем вам за мной гнаться? – (взгляд настороженный, недоверчивый, но одновременно и любопытный)
– А как же иначе! Ведь я маньяк. Уверяю вас! У меня мания – найти самую очаровательную девушку на свете. И кажется, мне наконец-то это удалось.
Если замечался хоть проблеск улыбки, значит имело смысл продолжать разговор, шагать рядом, касаясь плечом ее плеча, любуясь изящным профилем и блеском глаз.
– А что если нам заглянуть в кафе? Вы что больше любите: мороженое, шампанское… или меня?
И тому подобный треп, который и повторять-то стыдно, но который, как ни странно, часто оказывал нужное воздействие. К слову сказать, его непринужденность давалась мне тем труднее, чем обворожительнее была случайно выбранная спутница. Я знал, что треп этот необходим, особенно на первых порах, когда нельзя показывать девушке свое истинное восхищение ею, смотреть на нее как на божество, иначе она тотчас и впрямь возомнит себя богиней и не пожелает до тебя снизойти (в чем я не раз убеждался на собственном опыте). Даже если они и в самом деле богини (или хотя бы полубогини), лучше им об этом не знать.
И хотя не обязательно дело доходило до постельного финала, но в этой погоне, в этих хаотичных бросках было удовольствие, сходное, наверное, с тем, какое получают иные мужчины на охоте или рыбалке.
Особую пикантность я находил в совращении замужних дам. Признаться, удача выпадала в таких случаях реже. (В принципе, любая женщина, я думаю, не прочь быть соблазненной, разница лишь в способе. Если одной для этого требуется красивое ухаживание с множеством цветов и подарков, то другую прельстит разве что подвиг в ее честь или по меньшей мере череда безрассудных поступков.) Что же касается замужних женщин, то они поначалу с героическим упорством уклоняются от знакомства и последующих встреч, зато потом… Потом уж они пускаются во все тяжкие! Так что нелегко бывает после от них отвязаться.
Вы полагаете, ваши жены верны вам? (Я мысленно, телепатически обращаюсь ко всем благополучно устроившимся особям моего пола.) Даже если это так, не обольщайтесь. Ответьте себе честно: будь ваша жена стопроцентно уверенной в своей красоте и неотразимости, в своей фигуре, будь она окружена толпой ухажеров, наперебой оказывающих ей внимание, конкурирующих из-за нее, одержи она, наконец, победу на конкурсе красоты – осталась бы она с вами? А? Можете ли вы твердо сказать, что вас и только вас предпочла бы она среди других мужчин, предоставь ей судьба снова возможность выбора? И сейчас она с вами благодаря ли вашим выдающимся мужским достоинствам? А может быть, она с вами только потому, что на безрыбье и рак сгодится? Вы скажете: «Будь и я увереннее в себе и блистательнее, то и я выбрал бы себе более шикарную подругу». Какова же тогда цена вашего брака, вашей так называемой любви?
Ну как, вы уже не столь уверены в вашей подруге? И правильно. Встреть я вашу жену, я приложу все усилия, чтобы она почувствовала себя настоящей женщиной, а не вашим придатком, вашим подручным средством удовлетворения похоти. Я помогу ей осознать, что она заслуживает гораздо большего, чем получает от вас. Я сделаю ее счастливой хотя бы на одну ночь – счастливой в высшей степени, а не просто удовлетворенной кое-как. Впрочем, я увлекся[3] и заговорил от имени себя вчерашнего.
Наверное, это не что иное, как стремление выместить на ком-то свою сегодняшнюю боль. Как бы хотел я вернуться туда, в недавнее, вчерашнее прошлое.
… Иной раз я забавлял себя тем, что самым любезным тоном, с самым невинным лицом говорил какой-нибудь дамочке невероятные скабрезности. И надо было видеть ее реакцию!.. Как-то заприметив за столиком открытого уличного кафе двух молодых женщин, я дождался, когда одна из них отошла к стойке, и тотчас же, бесшумно и быстро, как черт, подсел к другой. Была она не то чтобы красавица, но интересна собой, чрезвычайно смугла, черноволоса, в кудряшках. Настолько смугла, что подкрашенные бардовой помадой губы мало выделялись на ее чувственном скуластом лице. Я взахлеб принялся восторгаться ее загаром, допытываться, с каких экзотических островов Океании она прибыла, и сейчас же предложил познакомиться.
– Нет. Я замужем, – последовал непреклонный отказ.
– Ну и что? – придвинулся я ближе. – Муж ведь может и прискучить. Ведь так? А у меня феноменальная память на телефонные номера. И я владею правилами конспирации. В общем так: я вам звоню под видом подруги, вы приезжаете, и мы с вами так потрахаемся, как вам никогда и не снилось!
Все это я произнес нежно-доверительным, почти задушевным голосом.
Надув щеки, чтобы не расхохотаться или не возмутиться вслух, она прикрыла лицо ладонью и отвернулась.
– С вами все ясно, – выдавила она, стараясь не глядеть на меня.
– Ах, какой сексуальный загар, – успел шепнуть я ей на ушко, поднимаясь, ибо со стороны буфета надвигалась пышнотелая веснушчатая и тоже явно замужняя напарница.
