Нежность его ласки заставила Велвет расслабиться. Он не старался раздвинуть ей губы, находя особую сладость в том, чтобы почувствовать твердость ее плотно сжатого прелестного ротика. И вдруг, не в силах больше сдерживаться, поднял руку к ее груди и принялся ее ласкать. Она что-то прошептала, не отрывая губ, в то время как сосок ее груди неожиданно набух и выдался вперед. Он зажал его пальцами и больно ущипнул.
Ее пронзило внезапное острое желание, шедшее откуда-то из самой глубины ее женского естества. Тихонько охнув, она все-таки пересилила себя и уперлась руками ему в грудь. Его тело пылало как огонь, и какое-то мгновение она не в силах была сопротивляться. Он медленно и нежно целовал уголки ее рта, стараясь оттянуть конец их ласки.
Велвет открыла глаза и увидела, что он глядит на нее с нескрываемым желанием. Она знала, о чем он молча просит ее. На глаза навернулись слезы.
— Я не могу! — в отчаянии прошептала она и оттолкнула его. Застонав, Акбар обхватил голову руками. Он хотел ее! И у него есть полное право взять ее. Разве же он не пошел на то, чтобы оказать ей честь и жениться на ней, зная, как европейцы щепетильны в этом отношении? И несмотря на это, она все-таки отвергла его! Он опять застонал, понимая, что принуждать ее к близости бесполезно. Это было бы признанием поражения, а он не потерпел поражения еще ни в одном сражении, тем более в любовном, да еще от какой-то девчонки!
— Повелитель! — рядом с ним оказался Адали. — Повелитель, она все еще привязана к своей прошлой жизни. Это скоро пройдет. Я уверен!
Нетерпеливо фыркнув, Акбар спустился с балкона. Он ни с кем не желал общаться и уж тем более выслушивать советы на тему о том, как объезжать молодых норовистых лошадок.
Вместо этого он отправился в роскошные покои Иодх Баи, принцессы Эмбер, одной из его любимых жен. Он нашел ее за чаепитием с его первой женой, его кузиной Ругайей Бегум. Женщины встали, чтобы поприветствовать его, вежливо поклонившись. Ругайя Бегум была пухленькой ширококостной женщиной с чудесной гладкой кожей и блестящими черными глазами. Ее некогда темные волосы сейчас посеребрились, а он все еще считал ее красавицей. Рядом с ней миниатюрная Иодх Баи смотрелась как куколка. Он обожал их. Они были добрыми, любящими женщинами, никогда не доставлявшими ему никаких хлопот. И он очень ценил их мнение во всем, что касалось домашних дел.
Они удобно усадили его, обложив подушками, и предложили выпить чего-нибудь освежающего. С самого начала им было ясно, что он пришел с какой-то целью, но они ни о чем не спрашивали, ожидая, когда он сам начнет разговор. Акбар довольно вздохнул и отхлебнул крепкого горячего чая из Ассама, который они преподнесли ему. Иодх Баи протянула ему тарелочку с крошечными пирожными с начинкой из арахиса, меда и кунжута. Акбар взял одно, не торопясь съел его, наслаждаясь тягучей сладостью меда. Тут же рядом возникла рабыня с влажной салфеткой, чтобы вытереть его перепачканные руки. Теперь уже окончательно успокоившись, он откинулся на подушки и взглянул на своих жен.
— Мне нужен ваш совет в одном весьма деликатном деле, — начал он.
— Как мы можем что-то тебе советовать, Повелитель? — спросила Иодх Баи.
— Это касается моей новой жены, англичанки. Она прекрасная собеседница и все такое, но упорно отказывается лечь в мою постель. Я не хочу заставлять ее силой, но желание мое так велико, что начинает меня самого раздражать.
— Я слышала, она вдова, — заметила Ругайя Бегум. — Коли уж она не девственница, я не понимаю ее притворной застенчивости.
— Может быть, она все еще хранит память о своем покойном супруге, Повелитель? — сказала Иодх Баи.
— Да, наверное, так.
— Тогда надо заставить ее перестать думать о нем и начать думать о тебе, иначе ты никогда не получишь ее.
— Но как это сделать? — спросил он.
— Я помогу тебе, Повелитель. Я подарю твоей английской розе нашу «Ночную книгу». У меня как раз есть одна, которую я хотела послать дочери своего брата, выходящей в следующем году замуж, но у меня будет достаточно времени, чтобы приготовить для своей племянницы другую «Ночную книгу». А эту я отдам твоей розе. Завтра ты придешь к ней и попросишь показать книгу, которую я ей послала. Когда она увидит, как должны любить друг друга мужчина и женщина, уверена, что вся ее напускная стыдливость улетучится как дым.
— Если только она не холодна по натуре, — добавила Ругайя Бегум. — Эти европейские женщины совсем не такие, как мы.
— Она не холодна, — сказал он. — Она теплая и ласковая, но ее замужество длилось меньше трех месяцев, а потом ее мужа убили. Ее всегда очень оберегали родители, и, хотя она в этом и не признается, я думаю, что до замужества она даже ни разу не целовалась.
— Ее родители были хорошими людьми, оберегая ее непорочность, — одобрила Ругайя Бегум. — Она очень хороша, хотя и совсем не такая, как мы. Я несколько раз видела ее в банях. Ее кожа похожа на топленые сливки.
Он улыбнулся.
— Я знаю, — сказал он, и Иодх Баи улыбнулась ему в ответ.
— Я уведомлю тебя, когда книга будет отправлена, — сказала она.
Он ушел от них, уверенный, что теперь все будет в порядке. Как только он вышел, Ругайя Бегум и Иодх Баи приказали рабыне налить им свежего чаю.
— Он так же рвется в бой, как и в молодости, — заметила старшая, Ругайя Бегум.
— Когда-то он всегда хотел всех нас сразу. Помнишь историю с Альмирой? — спросила Иодх Баи, изящно взяв чашку с чаем.
Ругайя Бегум усмехнулась:
— Да, я помню выражение лица ее первого мужа, старого шейха, когда Акбар заявил, что тому следует развестись с Альмирой. — Она неприятно усмехнулась. — Старый черт присмотрел себе Альмиру еще с детства и все ждал, когда же сможет проткнуть ее нежную молодую плоть своим никуда уже не годным членом. Он лелеял ее, как какой-нибудь садовник лелеет редкостный розовый куст, и вдруг обнаружил, что лелеял-то его для кого-то другого! Это разбило ему сердце, и он умер прежде, чем успел развестись с ней. Ирония судьбы! Он даже женился на ней, когда она была еще совсем девочкой, чтобы быть уверенным, что она не достанется никому другому! — Она положила в рот пирожное и с удовольствием принялась уплетать его.
— Сейчас все по-другому, — сказала Иодх Баи. — Похоже, он влюбился. Одних он просто хотел чуть ли не по-животному, с другими ложился, потому что так требовали государственные дела, третьих, как в нашем случае, он и правда чуть ли не обожал, но никогда бы не поверила, что Акбар может влюбиться. Никогда… до сегодняшнего дня.
— Ты боишься, что она родит ему сына, который заменит ему твоего? — коварно спросила Ругайя Бегум. — У нее самой детей не было?
— Нет, — ответила Иодх Баи. — Древние мусульманские святители, которые предрекли рождение Салима, предсказали, что у Акбара будет только три сына. Так оно и вышло. Первый — мой Салим, потом Мюрад Альмиры и, наконец, Даниял Румпати. Румпати родился семнадцать лет назад. Потом рождались только девочки. Я не боюсь за Салима, особенно теперь, когда у него уже есть собственный сын.
— Тогда, значит, ты боишься за себя, Иодх Баи. Может быть, ты боишься, что новая любовь Акбара перевесит его привязанность к тебе?
Иодх Баи самоуверенно усмехнулась. Они с Ругайей Бегум — старинные подруги. Если кто-нибудь и знал ее так же хорошо, как она сама, то это была Ругайя Бегум.
— Может быть, я чуть-чуть ревную, — призналась она.
— Тогда тебе надо сделать то же, что сделала я в молодости. Нельзя изводить себя каждый раз, когда Акбар заводит себе новую жену. Я так решила, когда появилась ты.
— Я? — Иодх Баи удивилась. — Ты ревновала Акбара ко мне? — Она была женой Повелителя вот уже двадцать семь лет и никогда даже не подозревала этого.
Ругайя Бегум рассмеялась:
— Конечно. Вспомни, ведь я была первой женой Акбара. Я вышла за него замуж, когда мне было всего девять лет. Он был моим любимым двоюродным братом и первым мужчиной в моей жизни. Когда мне исполнилось пятнадцать, он женился на другой нашей двоюродной сестре, Зада Бегум, и когда ни она, ни я не смогли родить ему наследника, он женился на Салиме Бегум, вдове Байрамхана. У нее к тому времени уже был сын, но Акбару она смогла подарить только дочь, Шахазад Ханим Бегум. Потом появилась ты, принцесса Эмбер, и вышла замуж за нашего Повелителя. Зада и Салима были вне себя, что ты раджпутка, а не мусульманка. Помнишь, как они избегали тебя, когда ты впервые появилась в гареме?
