Это уникальное изделие, украшенное изящными цветочными узорами по всей ткани. Без корсета, оно кажется немного более откровенным, наивно небрежным. Легкая ткань обнимает мою грудь, спускаясь глубоким V-образным вырезом, а затем обвивает талию в несколько слоев. Нет возможности спрятать амулет эгузкилоре, поэтому я снимаю его, делаю небольшой надрез в подушке и прячу внутри. Потом заберу его. А может, нет. Может быть, Эрис заберет меня в свои покои, и я не вернусь сюда. Если так, то кулон будет моей наименьшей заботой.
Пышная юбка, открывает бёдра с обеих сторон, обнажая мои ноги, так что спрятать кинжал там невозможно.
Рукава длинные, но ткань настолько тонкая, что мне приходиться перевязывать руку бинтом, скрывая браслет Тартало.
Я даже не пытаюсь уложить волосы. Надеваю туфли, которые прислал принц, и иду на встречу со своей охраной — без оружия и без плана.
По пути в тронный зал я обдумываю возможность оправдаться, притвориться больной или даже принять каплю яда Морного плюща, чтобы парализовать себя и выиграть время; но сомневаюсь, что Эриса остановит моя агония.
Меня удивляет, что он не празднует этот союз в банкетном зале, но еще больше поражает вид, который предстает за дверью, украшенный замысловатыми деталями..
Нет зрителей. Только несколько солдат по обе стороны зала, образующих коридор.
Это не большое помещение. Высокие окна впускают тусклый утренний свет, открывая вид на заснеженный сад, на который вновь начинает падать снег. В центре — трон.
После пяти ступеней из белого мрамора, как снег, возвышается трон, который когда-то, должно быть, принадлежал родителям Лиры.
Рядом с ним, на коленях и с кляпом во рту, находится Нирида.
Я глубоко вдыхаю, и один из стражников подталкивает меня вперед, когда я останавливаюсь. Не могу избавиться от ощущения, будто меня ведут, как послушную жертву, к эшафоту.
От Эриса ни следа, но, несомненно, он скоро появится.
Я медленно поднимаюсь по пяти ступеням, растягивая каждый момент, и бросаю Нириде взгляд, полный понимания. Я помогу ей, хотя пока не знаю, как.
Страх проникает между моими пальцами, но колени не дрожат, когда я встаю между троном и Ниридой и сглатываю.
Секундой позже боковая дверь открывается, и из-за спин королевских солдат появляется принц, тоже одетый в белое, за ним идет старший священник в нескольких шагах позади.
Эрис сияет ослепительной улыбкой, которая не предвещает ничего хорошего, и идет ко мне, приложив руку к груди с показным обожанием.
— Ты восхитительна, — громко произносит он.
Его шаги эхом раздаются по всему залу.
Я замечаю, взглянув на другую сторону, что узнаю солдат в первом ряду — они в униформе, отличающейся от королевской, без видимого оружия, стоящие напряженно и неподвижно. Это люди Кириана и Нириды, те самые, что сопровождали нас сюда: преданные солдаты, которые должны были знать, чем занимаются их капитаны. За ними стоит еще один ряд вооруженных стражников, следящих за каждым движением.
Привести их сюда, если он намерен казнить Нириду, даже без оружия — это крайнее высокомерие, даже для него.
— Я думала, что это будет публичная церемония, — говорю я, нервничая.
Замечаю, что главный священник не подходит ближе. Он стоит в углу, рядом со стражниками, сжимая дрожащими, старыми руками тяжёлый том священных писаний.
— В нынешних обстоятельствах немного сдержанности — лучшее решение. Но не бойся, ты будешь окружена подходящими людьми. Самый важный еще не прибыл. — Эрис делает паузу, садится на трон и поворачивается к своим солдатам. — Стража! Приведите его!
Зловещее предчувствие пронизывает меня, пока я жду.
Та же дверь, через которую вошел Эрис, открывается, и двое стражников быстро входят.
Сердце замирает, когда я осознаю, кого они привели.
Кириан.
Его волосы растрепаны, он только в брюках. Рубашку с него сняли, и, вероятно, целитель перевязал его грудь, сначала горизонтально, затем по диагонали. На бинтах просачивается кровавая линия, где, кажется, открылась большая рана.
Каждый из стражников поддерживает его за плечи, практически волоча по мраморному полу, пока не бросают его у подножия лестницы, ведущей к трону, к ногам Эрису.
Кириан падает на одно колено. Его лицо искажено болью, когда он пытается подавить стон, и ему не хватает сил поднять голову.
Ощущение облегчения от того, что он жив, быстро сменяется горечью, зарождающейся в груди.
— Ах! Личный охранник моей невесты! Капитан Кириан! Теперь, полагаю, все в сборе.
— Эрис, — поворачиваюсь к нему, волнуясь. — Отпусти его. Посмотри на него. Он все еще ранен.
— Чепуха, — возражает он. — Капитан достаточно силен, чтобы выдержать это, правда же?
Кириан не отвечает. Он продолжает сидеть с опущенной головой, одной рукой упираясь в колено, а другой — в ступень перед собой, едва удерживаясь на ногах.
— Что здесь происходит? — напряженно спрашиваю я, стоя рядом.
Эрис вооружен, и я думаю, есть ли у меня шанс отобрать у него собственный меч раньше, чем он попробует добраться до меня.
В любом случае, его стража убьет меня за секунду.
Мне трудно дышать.
— Это, дорогая, наша свадебная церемония. — Он указывает на Нириду, стоящую на коленях на полу, наблюдающую за происходящим с яростью. — А это — мой подарок. Ты всегда ревностно защищала интересы Львов, поэтому я решил, что это будет уместно. Как я и говорил, мы казним ее, но после церемонии, чтобы она могла стать свидетелем.
Кириан содрогается.
— Хотя идея хорошая, — медленно говорю я, прощупывая почву, — мне кажется, Моргане было бы больно это пропустить.
Эрис улыбается широкой, зубастой улыбкой.
— Моя мать будет рада узнать, что я уже женился. Она устроит торжество в нашу честь в Сирии, и все обиды будут заглажены. — Внезапно он хлопает в ладоши. — Ах! Чуть не забыл! Какой я невежливый! Стража! Оружие капитана!
Двое стражников снова исчезают и вскоре возвращаются с поясом Кириана, перевязью на грудь и несколькими ремнями и лентами.
Я не понимаю, зачем Эрису вооружать Кириана, пока один из стражников не передает пояс Эрису, а другие двое поднимают капитана на ноги.
— Позвольте, я помогу вам, — мурлычет он, медленно спускаясь по ступеням, чтобы закрепить сталь на его бедре.
Кириан едва держится на ногах. Двое других поддерживают его, не давая коленям подогнуться под тяжестью ремня.
Самое ужасное начинается потом. Эрис затягивает ремень на его раненой груди, и Кириан издает крик боли, разрывающий мое сердце и заставляющий некоторых из его людей обеспокоиться. Сам капитан замечает это и поднимает руку, чтобы никто не вмешивался. Кто знает, что мог бы сделать им Эрис.
Принц с удовольствием улыбается и похлопывает его по спине.
— Держись, друг. Мы же не хотим, чтобы ты предстал на церемонии безоружным и бесчестным. Если понадобится, тебя поддержат, чтобы ты оставался на ногах.
Эрис жесток и имеет свои причины желать унизить Кириана, но я думаю, что здесь дело не только в ревности, и эта мысль тревожит меня, пока я осторожно наблюдаю за каждым его нарочито медленным движением. Нашел ли он способ доказать, что Кириан был с Ниридой во время мятежа?
Он закрепляет каждую пряжку, затягивает каждый ремень на его обнаженной коже, и Кириан стойко это выносит, пока внезапно не вырывается из рук стражников резким движением, чуть не падая на землю.
Но он удерживается на ногах и поднимает голову.
Эрис смотрит на него сверху, вновь восседая на троне, и улыбается с истинным удовлетворением.
— Так-то лучше. Ты не согласна, Лира?
Сердце бьется так сильно, что мне требуется несколько мгновений, чтобы ответить.
— Я действительно считаю, что это…
— Тихо, — резко обрывает он, без малейшей улыбки. Принц вновь превращается в безжалостную холодную статую, полную лишь ярости. — Ты уже выяснила, чего требовали мятежники? Что они выкрикивали, пока мы их убивали?
