Мэри Уэсли
Опыт воображения
Посреди поля лежала вверх копытами овца.
Когда огибавший это поле поезд дальнего следования со скрежетом остановился, пассажиры первого класса почувствовали едкий запах подгоревших тормозных колодок. Кто-то чихнул.
Сильвестр Уайкс отчетливо слышал скрип и стоны металла, жалующегося на вызванные резким торможением перегрузки. С его места в углу ему был хорошо виден длинный хвост вагонов, стоявших по периметру ярко-зеленого поля, в центре которого лежало на спине несчастное животное. Вокруг раздались удивленные голоса: „Почему остановились?“ Один из пассажиров выразил беспокойство, что в результате задержки он опоздает на пересадку; другой желчно заметил, как разительно отличаются порядки на английских железных дорогах, обслуживаемых компанией „Бритиш рейл“, от просто не сравнимых с ними условий на железных дорогах Франции, Германии, Швейцарии и Италии. Громко лязгнула вагонная дверь, и в поле зрения Сильвестра Уайкса появилась бегущая фигура.
Стянув с носа очки для чтения, он потянулся за очками с бифокальными стеклами. Фигура была в брюках, но имела несомненно женские очертания. Женщина подбежала к овце, нагнулась, ухватила ее за шерсть, подняла на ноги и теперь стояла, придерживая покачивающееся на ногах животное.
— Что там происходит? — спросил проходивший мимо Сильвестра пассажир и бесцеремонно перегнулся через него, чтобы поглядеть в окно. От него несло табаком и алкоголем. Сильвестр отшатнулся.
— Минуточку! — раздраженно проворчал мужчина, хотя Сильвестр не сказал ему ни слова. — Дайте-ка я взгляну на это в свой старенький бинокль! Я любитель-орнитолог, — сообщил он Сильвестру. — На днях я с этим биноклем наблюдал жизнь птиц на островах Силли. Таких, как я, называют чудаками. — Он покрутил окуляры бинокля. — Ага! Вот она! Там овца лежала на спине. Хотите посмотреть?
— Спасибо, нет! — Сильвестр еще сильнее вжался в спинку своего кресла.
— Я заметил ее, когда остановился поезд, — сказал мужчина, облокотившись на столик и выпятив зад в проход между креслами. — А ничего девочка! Хотите взглянуть? — опять спросил он, протягивая бинокль.
Сильвестр снова отказался.
— Интересно, чего это она там лежала на спине?
— Они иногда застревают, — сухо ответил Сильвестр.
— Да ну!
— И умирают.
— От прилива крови к голове что ли?
— Это, между прочим, вагон для некурящих, — заметил Сильвестр.
— Я знаю, — невозмутимо сказал мужчина. — Я еду в следующем вагоне. Шел из буфета. Ага! — воскликнул он. — А вон появился наш проводник. Не правда ли, злюка? Противный тип. Азиат — вы это наверняка заметили, когда он проверял билеты. Все они такие казуисты! Просто упиваются своей властью! О! Он ей что-то кричит, а она кричит ему в ответ. Видимо, это она остановила поезд. Она, кажется, немного не в себе. Как вы думаете, а она не сумасшедшая?
Сильвестр не ответил.
— Пахнет скандалом, — сказал мужчина. — Ее будут судить. Эта остановка поезда может стоить ей кучу денег. Ага, она отпустила овцу, и та запрыгала прочь. Проводник повел девицу обратно к поезду. Вы в самом деле не хотите взглянуть?
— Пошел вон! — не сдержался Сильвестр.
— Ладно! Ладно! Остыньте! — буркнул мужчина. Он выпрямился, и бинокль плюхнулся прямо на складку жира над его животом. Сильвестр услышал, как за ним с характерным шумом захлопнулись двери тамбура.
Сильвестр с наслаждением вытянул ноги, которые он подобрал, чтобы их не отдавил надоедливый пассажир, и горестно посмотрел на треснувшие в его руке очки с бифокальными стеклами.
Подняв глаза, он снова увидел перед собой своего мучителя.
— Думаю попробовать перекинуться с ней словечком, — сказал тот. — Не хотите пойти со мной? За этим может скрываться какая-нибудь история. Она в вагоне второго класса. Что вы думаете?
— Ах, оставьте ее в покое! — воскликнул Сильвестр и тут же пожалел, что сказал это.
— А вы не защищайте! Она вам что, приятельница или кто-нибудь еще? Не оставила овцу в беде, да? Но не очень-то беспокоилась о тех, кто едет вместе с ней в одном поезде! А ведь некоторых из нас ждут дела. „Оставьте ее в покое!“ Во дает!
Мужчина был явно нетрезв. Сильвестр прикрыл глаза, надеясь услышать, как за ним снова закрываются двери вагона.
— Вы порезали ладонь. — Пассажир все еще топтался рядом с ним. — Сломали очки. Каким это образом?
Не дождавшись ответа, мужчина ушел, и двери наконец за ним закрылись.
Поезд тронулся и стал постепенно набирать скорость. Сильвестр положил сломанные очки в карман и вытер кровь на порезанной ладони. От гнева он вспотел. Ему хотелось чего-нибудь выпить, но он не решился пойти в буфет, чтобы не столкнуться там опять с этим чудаком. Он не разглядел как следует девушку, а когда попытался вспомнить, как она выглядит, то в его памяти всплыли белое лицо, черные глаза, широко открытый в крике почти прямоугольный рот и вскинутые порывом ветра каштановые волосы. Она выглядела более ранимой, чем спасенная ею овца. Кроме того, она была похожа на человека, охваченного отчаянием.
Будет ли проводник груб с ней? Когда он зашел в купе, чтобы проверить билеты, то произвел впечатление скромного, вежливого человека. Его голову украшал тюрбан, напоминающий красивую экзотическую ракушку. Нет, проводник будет с ней вежлив и поступит в строгом соответствии с правилами. И уж конечно, не станет ее запугивать. Совсем другое дело — этот любитель подглядывать за птичками. А может быть, он журналист? „За этим может скрываться какая-нибудь история“ — эти слова не могут не настораживать. Если он журналист, то именно такие типы работают на бульварные издания. Сочтет ли нужным проводник защитить девушку? Может быть, в поисках убежища она запрется в туалете? Сильвестр представил себе скорчившуюся фигурку девушки, которой придется провести весь остаток путешествия в тесном и, возможно, дурно пахнущем закутке. Может быть, следует пойти за этим чудаком и помешать ему воспользоваться состоянием девушки, ее уступчивостью и доверчивостью. В противном случае он наверняка, игнорируя ее рассказ, сфабрикует собственную версию. И появится статья под броским заголовком типа „Пути взаимопонимания. Драма в поезде дальнего следования“, или „Пастушка бросается спасать овцу“, или что-нибудь авангардное, например, „Попытка игры в прятки в драме бараньей отбивной“. Возмущенный Сильвестр вскочил на ноги, но тут же снова сел, подумав, что излишняя спешка может только испортить дело.
Когда поезд остановился в Ридинге, он принялся внимательно рассматривать выходящих пассажиров. Не сошла ли она с поезда? Поезд тронулся опять, и Сильвестр подумал, что если не сошла, а он был почти уверен, что нет, то скорее всего она возьмет свою сумку и пройдет по вагонам вперед, с тем чтобы оказаться в Паддингтоне среди первых в очереди за такси или у входа в метро. Если она будет проходить через этот вагон и тот тип станет ее преследовать, решил Сильвестр, то он преградит ему дорогу и задержит, дав ей возможность отделаться от него.
Девушка не появилась.
Скрипя и подергиваясь, поезд вползал под своды Паддингтона. „А как же я ее узнаю, — подумал Сильвестр, — у меня сломаны очки, я не знаю точно, как она выглядит, и могу судить о ней лишь по тому впечатлению, которое она на меня произвела!“ Он поднялся, снял с полки свою дорожную сумку и присоединился к очереди на выход.
Когда он увидел девушку, пробиравшуюся сквозь толпу пассажиров, ему вспомнилась Грета Гарбо в кинофильме „Ниночка“, который он видел в черно-белом варианте несколько лет назад. На ней были длинное черное пальто до пят и надвинутая низко на глаза большая черная шляпа. Он не был твердо уверен, что это она, пока не заметил шнырявшего в толпе знакомого чудака, который ловко, как игрок в регби, избегая столкновений, быстро скользил среди пассажиров, стараясь опередить девушку и оказаться прямо перед ней. Как только рядом с ним промелькнуло черное пальто, Сильвестр сделал резкий шаг в сторону и перерезал чудаку дорогу. Отпрянув, тот столкнулся с электрокаром, на котором высилась целая гора почтовых мешков, и упал, ударившись задом об асфальт, а девушка исчезла.
Сделав вид, что он ничего не заметил, Сильвестр пошел не спеша дальше и занял очередь за такси.
„В данном случае не было необходимости подставлять подножку, — подумал Сильвестр, — но если бы это потребовалось, я не раздумывая сбил бы его с ног“.
Примерно в то же самое время, когда Джулия Пайпер остановила поезд, чтобы спасти овцу, ее мать, Клода Мей, собиралась с духом, намереваясь приступить к уборке. Ее дом только что покинули те, кто пришел после похорон ее зятя Жиля и внука Кристи, чтобы выразить ей свое соболезнование и вместе поскорбеть.
